Андрей Пионтковский: полковник никого не слышит

Беспрецедентные по неадекватности заявления Владимира Путина на вчерашней импровизированной пресс-конференции заставляют меня как гражданина воюющей страны пойти на беспрецедентный шаг. Ниже следует почти полностью текст моей статьи, опубликованной почти семь лет назад, через несколько дней после очередного террористического взрыва в Москве. В ней, как мне кажется, достаточно доходчиво обсуждается природа противника, уже тогда бросившего России военный вызов.

Адекватное понимание этой природы совершенно необходимо для политического и военного руководителя страны, каковым фактически является г-н Путин. Может быть, его советники найдут возможность ознакомить его с этим текстом.

В реакции российского политического класса и власти на каждый новый террористический акт в наших городах обращают на себя внимание два повторяющихся каждый раз обстоятельства. В первые один-два дня - громадное количество громких "патриотических" заявлений, свидетельствующих о неадекватности, переходящей в безумие, их авторов. И затем на следующий день - полное молчание и желание забыть о проблеме до следующего теракта, когда те же рефлекторные реакции тех же политиков проявятся вновь.

И то и другое - и истеричные крики и оглушительное молчание - свидетельствуют об одном: о полном осознании всеми, в том числе и ее творцами, абсолютной бесперспективности нашей кавказской политики.

Вот и после следующего теракта мы снова услышим о введении смертной казни для смертников, призывы "выжечь каленым железом" и "пойти до конца", что для массового сознания будет означать "бей хачей и черных". Тем более что на первую полосу самой массовой газеты снова будут вынесены слова отца, потерявшего в этой трагедии сына, который скажет: "Я теперь буду убивать ИХ всех, везде, где только ИХ встречу". Мы справедливо будем сочувствовать этому несчастному человеку.

Но мы не сможем посмотреть на себя со стороны или хотя бы перечитать, что писал в позапрошлом веке русский офицер, участник этой вечной кавказской войны, после очередной зачистки очередного аула: "Чувство, которое испытывали к русским чеченцы, от мала до велика, было гораздо большее, чем просто ненависть...".

Криками "смертная казнь", "каленым железом" и "дойдем до конца" мы снова будем стараться заглушить в себе понимание того, что до всех "концов" мы уже дошли по нескольку раз и "каленым железом" выжгли все, что можно, и главным образом все, что ни в коем случае нельзя было выжигать. И смертную казнь уже применили - видимо, превентивно - к десяткам тысяч мирных жителей, своих сограждан. И, наверное, на той стороне есть очень много людей, которые про нас скажут: "Я теперь буду убивать ИХ всех, везде, где только ИХ встречу". Без понимания этих реалий невозможно осознать природу противостоящего нам терроризма и попытаться как-то адекватно противостоять ему.

Терроризм, характерный для ХХ века, был, как правило, средством, инструментом для достижения конкретных политических целей. В мире происходили и продолжают происходить десятки вооруженных конфликтов, в которых сепаратисты используют в том числе и террор против центра и метрополии, добиваясь независимости, автономии либо каких-то других политических целей (ИРА в Северной Ирландии, баски, тамилы, различные группы в Индонезии, Филиппинах и т.д.).

Но в XXI веке мир столкнулся с новым явлением, которое я бы определил условно как "метафизический терроризм". Этот терроризм, практикуемый прежде всего исламскими радикалами, "Аль-Кайдой" и близкими ей идейно группами, не выдвигает каких-либо требований - выпустите того-то, дайте независимость тем-то. Он просто в принципе отрицает право западной цивилизации на существование и жаждет ее полного уничтожения.

Это различие очень важно для нас, потому что мы долго имели дело с чеченским сепаратизмом, который использовал в определенных ситуациях в качестве инструмента террор. Но вызов, с которым мы сталкиваемся сегодня, - это уже проявление того, что я называю метафизическим терроризмом. Во многом мы этого достигли сами.

Мы все время повторяли как мантру, что мы сражаемся не с чеченскими сепаратистами, а с международным терроризмом, и в конце концов это стало самосбывающимся прогнозом.

Благодаря методам, которыми мы вели и ведем эту войну, мы создали для глобального метафизического терроризма громадный потенциальный резервуар живых бомб - отчаявшихся людей, которые готовы реализовывать планы террористов.

Произошло чрезвычайно опасное для нас явление - интернационализация конфликта в Чечне и на всем Северном Кавказе силами глобального терроризма. Там появились люди с идеологией, с технологией глобального террора, и там они нашли благодатную почву для реализации своих целей.

Проанализируем в связи с этим высказывание главы государства, последовавшее как его немедленная реакция на взрыв в метро.

Он сказал, что Россия не разговаривает с террористами, Россия их уничтожает. Мне кажется, что в этом высказывании прозвучало как раз непонимание того типа террора, с которым мы сталкиваемся. Оно было бы вполне содержательным (хотя и спорным), если бы после каждого взрыва в метро нам звонил какой-нибудь "Фронт освобождения" и говорил: "Мы взорвали метро. Если через две недели вы не выполните те или другие требования, мы произведем еще один взрыв. Предлагаем переговоры".

При иных обстоятельствах это высказывание просто лишено смысла, потому что нет такого послания - полковнику давно никто не пишет.

Ответом на слова "Россия не разговаривает с террористами, Россия уничтожает их" является молчание, которое означает: "Мы не разговариваем с русскими, мы взрываем их в метро".

Я уже писал об этом, но приходится повторяться, потому что те же старые грабли впиваются в ступни наших властителей, упрямо не замечающих их на своей дороге.

Есть еще один страшный аспект этой проблемы. Все эти бесконечные крики - "каленым железом" - приводят в действие громадный, далеко выходящий за пределы Чечни, саморазвертывающийся цикл насилия и террора.

Мы начали борьбу за Чечню в составе России, а теперь мы все больше превращаемся в Россию в составе Чечни.

Сегодня, когда стены наших домов украшены лозунгами "Бей черных", мы гораздо ближе к распаду России, чем четыре года назад.

Прошло семь лет. Что изменилось? Теперь, когда толпы скандируют ".бать Кавказ, .бать!", мы еще ближе к этому распаду. В собственно Чечне, оказавшись вследствие своей политики перед выбором между очень плохим и чудовищным, Путин, надо отдать ему должное, выбрал очень плохое. Признав свое поражение, он отдал всю власть в Чечне Кадырову с его армией и выплачивает ему контрибуцию. В ответ Кадыров формально декларирует не столько даже лояльность Кремлю сколько свою личную унию с Путиным. Чудовищным было бы продолжение войны на уничтожение - по-шамановски, по-будановски.

Метафизический терроризм за это время расползся по всему Северному Кавказу, и ему уже не нужны кураторы с Ближнего Востока. У нас выросли собственные его адепты и укрепились структуры собственных джамаатов. И так же, как и в Чечне, мы обманываем себя, выплачивая дань корумпированным "элитам" этих республик, которые ее разворовывают, толкая обездоленных на путь исламской революции. Бесценно свидетельство отважного русского Ассанжа-Венедиктова:

"Когда иногда разговариваешь с действительно высокопоставленными людьми, людьми, принимающими решения, когда им говоришь: послушай, эти президенты на Кавказе ведут себя уже как ханы, - они говорят: это цена за отсутствие войны. Как отсутствие войны? Да, конечно, танки не ходят, системы "Град" не работают. Но как отсутствие войны? А это что, это не война, то, что мы имеем? Тут я совершенно не согласен. Это я говорю и вам, и тем людям, с которыми я встречаюсь. Это глобальная ошибка. Мы воюющая страна".

Интересна психология "действительно высокопоставленных людей, принимающих решения", с которыми иногда разговаривает Венедиктов. Да, это мир их надежно охраняемым дворцам в Московской области и Геленджике. И цена этого мира - война хижинам и транспорту рядовых граждан.

Кроме нелепого в сегодняшней ситуации мачо-хвастовства, что он ни с кем не будет вести переговоры, г-н Путин еще очень настойчиво подчеркивал, что Чечня не имеет никакого отношения к взрыву в Домодедове. И скорее всего он абсолютно прав. Наиболее активные центры исламистских радикалов сосредоточены сейчас в других республиках. И среди них есть люди разных национальностей, в том числе и славяне.

Но Чечня даже по всем официальным версиям не имела никакого отношения и к взрывам домов в 1999 году, и тем более к "учениям" в Рязани. Но как возмездие за эти взрывы на нее были обрушены танки, самолеты и "Грады". Вот тогда бы цены не было щепетильности г-на Путина в отношении Чечни.

Впрочем, не он принимал тогда роковые решения. Их принимали другие ради его будущего президентства. На следующей неделе с экранов не будет сходить блогерша Юмашева. У этой леди Макбет навсегда проблемы с руками, как у всех участников операции "Наследник-99".

Теперешнее намного более бережное отношение Путина к репутации Чечни весьма показательно. Он справедливо опасается возможного гнева Кадырова, потому что зависит от него больше, чем Кадыров от него. Без кадыровской демонстративной личной лояльности весь путинский миф мгновенно лопается.

Верховный главнокомандующий (не будем же мы принимать всерьез его жалкую тень) двенадцатый год ведет на Кавказе войну, сути которой он не понимает. За это время война уже по-хозяйски пришла в Москву.