Стоит ли ждать "Спасителя"?

Непредубеждённый исследователь, который захочет рассмотреть под микроскопом мельчайшие подробности функционирования российского протестного сообщества и понять их, столкнётся с необъяснимыми парадоксами. С одной стороны, он обнаружит более чем разнузданную критику российских  властей от подавляющего большинства россиян – негативные комментарии в интернете уже не просто превалируют, они стали непременным атрибутом обсуждения любого (плохого или хорошего) телодвижения власти . С другой стороны ,он увидит более чем  горячую поддержку власти со стороны тех же самых россиян ( более 50% голосов на выборах) и  минимум реальной, а не виртуальной, протестной активности. Какой-нибудь взлохмаченный и очкастенький профессор социологии Йельского университета, вставший перед таким противоречием, ни за что в жизни не разрешит его и будет вынужден всё списать на «таинственную» русскую душу.

Автор этой статьи, волей судьбы являющийся активистом общественной организации, которая пытается изменить ситуацию с очередями в детские сады в лучшую сторону, предпринял попытку провести собственное социологическое исследование вышеописанного парадокса российского общества. Результаты, которые он получил в ходе эксперимента, действительно оказались настолько парадоксальны и потрясающи, что эксперимент пришлось экстренно прекратить. Из-за сильного эмоционального стресса всех его участников – как экспериментатора, так и объектов исследования. Но краткими итогами эксперимента  хотелось бы поделиться со всей раскалённой протестами интернет-общественностью.

Дизайн эксперимента был прост. Автор этой статьи приглашал молодых мам и пап, которые гуляли на улице с детьми от 1,5  до 4 лет, стоящими на очереди в детский сад, принять участие в митинге стимуляции местной власти к решению проблемы с очередями в детские сады. Приглашению на митинг предшествовал опрос респондента – а действительно ли он нуждается в путёвке в детский сад? На митинг приглашался только тот человек, который действительно наглядно демонстрировал актуальность этой проблемы для него.  После приглашения на митинг экспериментатор не заканчивал беседу с респондентом, а осведомлялся о том, придёт респондент на митинг, или нет?

5% респондентов ответили, что они придут поддержать мероприятие. Впоследствии, в действительности, они почти все пришли на митинг.

 Оставшиеся 95% респондентов, которые действительно нуждались в путёвке в детский сад, ответили отказом в поддержке мероприятия. Сам по себе отказ от участия в митинге не представлял для экспериментатора ничего шокирующего – каждый человек свободен следовать своей точке зрения. Но шок вызвало дальнейшее продолжение эксперимента. Экспериментатор, после получения отказа, не уходил от респондента, а задавал следующий вопрос. «А почему вы не поддержите митинг по той проблеме, которая вас напрямую заботит?».

После этого вопроса аудитория ответивших отказом делилась на две почти равные половины. Одна из половинок в абсолютно схожих с ответами других респондентов терминах объясняла свой отказ нехваткой времени. Вторая половина просто напросто молчала.

Той группе, которая ответила отказом, сославшись на нехватку времени, был предложен вопрос : «Митинг занимает полчаса, неужели у вас не найдётся этого времени, может быть есть другие причины отказа?»

Той группе, которая просто молчала, были задаваемы наводящие вопросы различного характера, цель которых состояла только в одном – чтобы респондент не молчал.

После этого этапа, люди, давшие отказ на поддержку митинга, обычно начинали говорить откровенно. И именно эта часть эксперимента и изобиловала эмоциональным напряжением, стрессом и глубоким осознанием ситуации.

Респонденты вдруг начинали говорить правду и только правду. Подавляющая часть родителей, которые отказали в поддержке митинга, выразили причину своего отказа кратко и предельно ясно : «Я вам не верю, поэтому я вас не поддержу». Этот ответ вызывал эмоциональное напряжение у экспериментатора, так как он не имел никаких корыстных мотивов по отношению к респондентам и единственным его желанием было помочь людям решить свои проблемы.

Но опыт есть опыт. Поставив перед собой цель установления истинных причин отказа родителей в поддержке митинга, экспериментатор не обращал внимание на свои негативные эмоции и продолжал задавать вопросы. Следующий вопрос был – : «А каким должен быть человек, которому бы вы поверили и оказали бы ему поддержку в решении вашей же собственной проблемы?».

Этот вопрос, стимулируя людей не к негативной мыследеятельности, а к творческому осмыслению проблемы : «Каким должен быть идеальный лидер?», обычно мотивировал людей на долгий и обильный монолог. Экспериментатор услышал очень много советов, предложений и мнений по поводу того, каким должен быть идеальный народный лидер. Приведу здесь сборный портрет идеального народного вождя.

Народный вождь, это сильный, харизматичный, прошедший огонь, воду и медные трубы человек. Он аккуратно побрит, красив, высок и хорошо одет. У него есть крепко сколоченная группа единомышленников, которые готовы отдать за него жизнь. Он уже достаточно известен своими подвигами на благо народа, и в любое время можно прочитать про него в интернете. Он умеет решать практические вопросы, и у него уже есть портфолио решённых серьёзных проблем русского народа. Он сострадателен, демократичен и обладает глубокой любовью к простым людям.У него есть объединяющая национальная идея. У него есть свой  сайт с хорошей статистикой посещений, хорошая визитка и свой офис в центре города.  Он честен, неподкупен, никогда не привлекался и не состоял  на учёте.

И, что самое главное, он кровно заинтересован в решении проблемы очередей в детские сады в нашем городе.

После того, как респондент обрисовывал «лидера своей мечты» (который странным образом воплощал те достоинства, которых не было именно у экспериментатора), исследователь задавал вопрос : «А если такой человек не появится в поле вашего зрения, то вы не будете объединяться с другими, неподходящими под ваше описание людьми для решения ваших проблем?».

Ответ респондентов на этот вопрос был единодушным : «Нет. Я не буду даже пытаться этого делать, потому что без правильного лидера и без правильной идеи любая борьба за свои права обречена на поражение».

На этом опрос респондента заканчивался. Не стоит и говорить, что прямой, откровенный и вполне осознанный отказ людей решать общую проблему без прихода идеального народного вождя  действовал самым шокирующим образом на экспериментатора. Он предполагал, что общественная апатия и атомизация российского общества – это бесформенное, безвольное болото. Но он столкнулся с жёстким, аргументированным, волевым, осознанным и оформленным нежеланием людей кооперироваться друг с другом, объединяться с такими же обычными, простыми и ничем не выдающимися людьми. И главной причиной этого нежелания является неверие в силы обычного человека, которая базируется на вере в приход идеального народного вождя, или, по-простому, Спасителя.

Результатом эксперимента был однозначный вывод – поиск народного лидера и объединяющей национальной идеи чрезвычайно контрпродуктивен и бесплоден в деле изменения ситуации в стране к лучшему. Миллионы русских  интернет-протестантов  обрекли себя на бесплодную критику власти и на полное отсутствие реальных дел по изменению ситуации, ожидая Спасителя и разыскивая объединяющую национальную идею.Обливание грязью власти и ежедневные споры и дрязги о том, что спасёт Россию? – вот удел интернет-популистов. Чтобы прекратить эту бесконечную вакханалию споров, критики, обвинений всех и вся в процессе дискуссий по поводу способов спасения России, россиянам нужно осознать следующие два факта.

Идеальный народный вождь, «Спаситель» не придёт никогда, его не существует в природе!  Объединительной русской национальной не найдет никто и никогда, просто потому, что её нет ! Поиск идеального народного лидера и объединительная национальная идея – это тяжкое наследие диктаторских режимов, при которых обычные люди привыкли отказываться от своей ответственности за ситуацию в стране и возлагали всю ответственность за происходящее на авторитарных лидеров. Объединительной идеи не может существовать, как таковой, в свободной стране. По той простой причине, что в свободной стране каждый свободный человек имеет и отстаивает свою точку зрения и свои интересы. В свободной стране существует миллион противоречащих друг другу интересов и точек зрения, и их нельзя объединить в какую то одну, общую идею. В свободной стране люди не объединяются друг с другом в едином идеологическом порыве, а договариваются друг с другом о том, как им вместе сосуществовать в условиях наличия огромного числа различных идеологий.

Объединительная идея – это прерогатива диктаторских стран, в которых люди не хотят друг с другом договариваться о том, как им сохранить каждому свою индивидуальную точку зрения и при этом не перестрелять друг друга. В диктаторских странах, вместо взаимных договорённостей о сосуществовании многих точек зрения, доминирует объединительная национальная идея, которая заставляет большинство иметь одну и ту же точку зрения, а меньшинство, сохранившее свою индивидуальность, уничтожается.

Как только россияне поймут, что идеального народного вождя нет и никогда не будет, в обществе начнутся процессы оздоровления. Народ перестанет ругаться друг с другом и начнёт объединяться. Люди поймут, что для изменения ситуации не нужен лидер с семи пядями во лбу, а вполне достаточно каждому обычному человеку признать себя лидером в отстаивании своих прав и своей личной точки зрения и объединиться. Прекратится огульная критика и очернение российской власти. Ведь если люди верят в идеального народного вождя, то они неизбежно сравнивают нынешнюю власть со своей фантазией, причём реальная власть всегда проигрывает воображаемой. И это вызывает оголтелую критику. Но если люди поймут – идеальной власти нет, что каждый из нас имеет власть отстаивать свои права и интересы, при этом не будучи идеальными людьми, то что уж тогда говорить об этом авторитарном государстве?

Как только россияне поймут, что единственной национальной русской идей может быть только идея «Я хочу жить хорошо и отстаивать свои права и свою точку зрения. Но, так как остальные хотят того же, то ,чтобы не придти к взаимному уничтожению, я буду объединяться со своими друзьями и договариваться со своими противниками», тогда общество начнёт двигаться к свободе. Тогда люди перестанут считать защиту своих прав чем-то недостойным. Ведь сейчас бытует мнение, что общественная и политическая борьба – это борьба за идеи. А бороться  против своих бытовых неурядиц – плохие дороги, нехватка детсадов, обманутые дольщики – это уже шкурничество. На самом деле, бороться за своё благополучие – это и есть истинная свобода. И если в стране 140 миллионов только и будут делать, что отстаивать каждый своё право и бороться за своё благополучие, то в конце концов люди придут к диллеме – либо стрелять друг в друга, либо договариваться. Естественно, что вариант общественного договора победит, и мы придём к настоящей свободе.