У преступника есть национальность

Блогер Андрей Мальгин задумался над привычной фразой, звучащей из телевизора: «у преступника нет национальности». У врача есть, у учителя есть, у всех есть. Даже у жертвы преступника национальность есть. Но у самого у него — нету. Почему?

Мне все-таки непонятна фраза, которую сейчас на все лады повторяет телевизор: у преступника нет национальности.

Почему у него ее нет?

У врача есть, у учителя есть, у всех есть.

Даже у жертвы преступника — национальность есть. Но у самого у него — нету. Почему?

Может, у него и пола нет? Большинство преступников — мужчины (что видно хотя бы даже по количеству мужских и женских зон). Но ведь это не значит, что надо ненавидеть всех мужчин?

Если дагестанец убил русского парня, это не значит, что все дагестанцы потенциальные убийцы. Но это значит, что один человек убил другого, и у обоих есть национальность.

Все знают, что машины в Москве угоняют в основном ингуши. Азербайджанцы в Москве контролируют наркобизнес (в провинции — цыгане). И так далее. Я никогда не слышал, чтобы грузины, например, похищали людей, но я слышал, что людей похищали чеченцы. А грузины попадаются на квартирных кражах и разбоях.

Если школьники покупают травку у близлежащего дворника-таджика, они покупают ее у человека, который, во-первых, работает дворником, а во-вторых, он — таджик.

Таджик, продающий наркотики. И я не слышал, чтобы во времена татарских дворников они этим занимались. Таджикские занимаются, у них сеть.

За границей мы всюду читаем о русской преступности и русской мафии. Даже в политкорректных США не стеснялись и не стесняются говорить об итальянской или колумбийской преступности. Было дело, когда в Штатах русские устраивались на автоколонки и организованно разбодяживали бензин. Полиция и пресса не скрывали, что делали это именно русские. Конечно, неприятно, что по всей Европе проституток-хохлушек называют русскими, но, по крайней мере, лицами без национальной принадлежности их не называют.

А то, что проявления этнической преступности пытаются использовать в своих целях те или иные общественные движения, — это совсем другой вопрос. Вообще это из другой оперы. И если с этим действительно собираются бороться всякие там структуры, выслеживающие проявления экстремизма, начинать все-таки надо не с этого.

И если таджика где-то зарезали русские, то его зарезали именно русские, а не просто какие-то отвлеченные преступники. Конечно, есть разница: зарезали его потому, что он нерусский, или просто в ходе пьяной разборки. И разница существенная. Но если мы напишем, что человек без национальности зарезал таджика, мы будем неправы. Мы не вылечим гнойник, а припудрим его.