О дискриминации неверующих

В связи с участившимися в последнее время требованиями со стороны верующих, особенно православных, уважать их религиозные чувства, на мой взгляд, жизненно необходимо поднять наболевший вопрос о дискриминации неверующих в нашей стране.
Попробую высказать самые общие соображения, чтобы определить контуры борьбы за права неверующих.

Согласно экспертным оценкам, в самом российском законодательстве выражена "системная дискриминация прав атеистов по сравнению с правами верующих и прав атеистических объединений по сравнению с правами религиозных объединений".
Тем не менее, существуют соответствующие статьи Конституции РФ, Федеральный Закон "О свободе совести и религиозных объединениях", а также ст. 282 УК и ст. 5.26 КоАП., которые могли бы позволить отстаивать права неверующих в России.

В частности, особенно важным представляется п.6 ст.3 закона "О свободе совести...", где "запрещается и преследуется в соответствии с федеральным законом" "воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и свободу вероисповедания, в том числе сопряженное с насилием над личностью, с умышленным оскорблением чувств граждан в связи с их отношением к религии, с пропагандой религиозного превосходства..." (что соответствует п.2 ст.29 Конституции РФ: "Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства").

Однако именно с пропагандой религиозного превосходства мы постоянно сталкиваемся, когда верующие, в том числе клирики РПЦ, заявляют, что лишь верующий (в частности, православный) обладает единственно верным взглядом на мир, что неверие есть взгляд ложный, что неверующие - люди безнравственные, бездуховные, у них нет смысла в жизни и т.п. В принципе, любое высказывание верующего, которое содержит в себе указание на какое-то превосходство его религии над другими религиями и над нерелигиозными мировоззрениями уже нарушает право индивида на свободу совести и должно подпадать под соответствующие нормы российского законодательства.

Например, в тех же учебных заведениях: почему неверующий студент должен спокойно реагировать на слова с кафедры о превосходстве какой-то религии - вне зависимости от того, преподаватель это вещает, или приглашённый в стены вуза священнослужитель? Нет, я считаю, что он имеет право встать и сказать:
"Вы нарушаете сейчас мои права и свободы как неверующего, вы оскорбляете меня, указывая на превосходство ваших религиозных взглядов над моими атеистическими. Поэтому я требую, чтобы вы прекратили нарушать закон, в противном случае, я вынужден буду обратиться за помощью к правоохранительным органам".

И в случае отказа можно будет действительно обращаться в различные инстанции с приобщением диктофонных записей, подтверждающих, что правонарушение имело место.
Как мне кажется, такого рода акции имели бы куда более солидный вес, нежели демонстрации ряженых и возможно, выступающие с вузовских кафедр (а равно как и прочие верующие) хорошенько бы подумали - а стоит ли навлекать на себя неприятности. К тому же ведь никто не мешает верующим считать свою религию наилучшей - однако не для всех людей, а лишь для себя лично".

Русский - это православный?

Насчет "поступи клерикализма", особенно православного, полный бред. Уж как ислам разгулялся, иудаизм, секты всякие (попробуй подойти, покритикуй), как всякие идеологии разгулялись, православию пока и не снилось. А ведь Православие - это не только религия, как таковая, это одна из основ нашей русской культуры и нравственности. Почему мы должны стесняться и ограничивать свою Веру и свою культуру? Не нравится - живите себе, только не мешайте.
Желание отождествить национальность и религиозность наблюдается сейчас довольно широко и особенно обостряется на волне борьбы с антиклерикализмом. Возникает желание представить антиклерикалов как пособников сначала иных религий (в первую очередь, ислама, иудаизма, различных "сект", в роли которых нередко выступают протестанты), а затем, поскольку православие рассматривается как "религия русского народа" - и как врагов русских, в лучшем случае, как предателей (ну а в худшем естественным образом поминается жидомасонский заговор и далее со всеми подобающими сему "дискурсу" остановками).

И это отождествление русских и православных - вовсе не частное мнение отдельного лица, а политика РПЦ. В "Основах социальной концепции РПЦ" прямо сказано: "Когда нация, гражданская или этническая, является полностью или по преимуществу моноконфессиональным православным сообществом, она в некотором смысле может восприниматься как единая община веры - православный народ". "Культурные отличия отдельных народов находят свое выражение в литургическом и ином церковном творчестве, в особенностях христианского жизнеустроения. Все это создает национальную христианскую культуру". И т.п.

Эти положения находят широкий отклик у так называемых "православных патриотов" и сокращаются до афоризма: "А Достоевский.. лучше сформулировал: «Русский - это православный». Вот и все! Нет короче формулы!".
Иными словами, РПЦ, не отказываясь от проповеди в рамках всей Земли, считает своей главной миссией "окормление" русского народа и полагает, что имеет право воспринимать русских как свою паству.
Опросы, правда, пока что говорят о том, что далеко не все русские готовы назвать православие своей религией, однако на это отвечают в том духе, что русские - это потенциальные православные, "естественные", "природные" православные, хотя могут о том не знать. К тому же Крещение сейчас становится всё более массовым явлением, поэтому очень удобно называть "потенциальными православными" всех тех, кто крещён.

О нравственной стороне этого способа борьбы с антиклерикализмом я уж говорить не буду - она, по-моему, очевидна. Остановлюсь на аргументах.

1. Антиклерикализм в России потому чаще всего проявляется как борьба с клерикализмом РПЦ, что именно РПЦ желает "окормлять" русских, используя госаппарат, а русских всё-таки большинство в России.

Прочие религии вербуют своих сторонников в основном среди нерусской части населения России, в "сектах" же состоит ничтожная часть русских и никакого влияния на госаппарат они не имеют - максимум, отдельные эпизоды были в горбачёвско-ельцинское время. Что тут может быть непонятного - ума не приложу.

2. "Потенциальная паства" - такой же виртуальный предмет, как потенциальный выигрыш в лотерею. Аргументом он быть не может.

3. Спор о количестве православных упирается в критерии православности, а их, по крайней мере, желательно не подменять в разных ситуациях. Однако в любом случае: даже если бы реальных, а не виртуальных православных было бы подавляющее большинство, отсюда никак не следует тождество национальности и религии.

4. Исторически религиозность подавляющего большинства населения России никогда не была православной, а представляла собой религиозный синкретизм.

5. Русский атеизм на сегодняшний день является одной из национальных традиций, возникшей, кстати, вовсе не в период соввласти, как некоторые почему-то полагают, а вызревший как раз в лоне государственного православия, торжества клерикализма.

Мусульманские и дореволюционные образцы для клерикализации России

Дискуссия по поводу перформанса студентов СПбГУ (на самом деле, повод-то вполне ничтожный, а вот то, что всплыло - весьма и весьма интересно), показала характерную тенденцию современного православия.
А именно: довольно велика доля верующих, которые для противостояния тем, кого они считают "врагами Церкви", готовы использовать силовые и неправовые методы и даже нормы, в России признанные архаичными - в частности, телесные наказания.

Скажем, здесь , верующие, даже священнослужители, высказывались и за тюремное заключение ("в тюрьму бы их, там под шконкой у параши права бы качали"), и за публичную порку, и даже чтобы "просто этим недоделкам дать в репу, а девушек, так сказать, за волосы выволочь из зала".
Порадовало, что было немало и вполне здравомыслящих, находящихся в правовом поле, суждений по данному поводу, но тем не менее, тяготение к репрессиям у значительной части православных налицо.

В связи с чем было бы, на мой взгляд, полезно обратиться к репрессивной практике сегодняшних мусульманских государств, а также Российской Империи, ибо именно в них, на мой взгляд, черпают образцы для подражания православные фундаменталисты. (Что в общем-то не удивительно - фанатизм имеет множество сходных черт, даже если он вырастает на почве разных культур). К тому же мусульмане, вслед за РПЦ, также заявляют свои права на "окормление" России .

Как известно, в ряде мусульманских государств действует "полиция нравов", следящая за соблюдением гражданами норм ислама в общественной и частной жизни. Скажем, в Саудовской Аравии "Комиссия по Распространению Добродетели и Предотвращению Порока" надзирает "за соблюдением исламского кода одежды, недопущения смешивания представителей противоположных полов в общественных местах, и "предотвращением проявления развратного поведения"". Аналогичный орган действует и в Иране, и даже в Турции, собирающейся вступать в Евросоюз. Иранская полиция нравов, помимо прочего, регламентирует, например, нормы поведения моделей во время показа модной одежды, а также соответствие нормам ислама манекенов. Власти Саудовской Аравии полицейскими методами борются с колдовством. В качестве мер воздействия "полиция нравов" применяет и телесные наказания. Призывы ввести телесные наказания имеют место и у российских мусульман.

В Пакистане действует закон о богохульстве, предусматривающий смертную казнь, в период с 1988 по 2005 год 647 человек было обвинено в нарушении этого закона.
Наказания за богохульство в Российской Империи, предусматривали тюремное заключение и ссылки не только самим богохульникам (то есть посягнувшим на всё, что сочтёт святым православная церковь), но и тем, кто не донесёт на них.
Распространённость телесных наказаний в РИ - дело известное всем.
Таким образом, и мировой, и российский опыт показывают, что введение репрессивных норм для утверждения ценностей одной из религиозных групп страны вполне возможно.

Вопрос, скорее, в том, реально ли ввести подобные меры в современной России.

Исламские нормы морали опираются на клановые архаичные отношения соответствующих обществ. Аналогичным образом, в царской России элементы православной религиозности (только элементы, но тем не менее) были тесно связаны с патриархальными отношениями русской деревни. Современное же российское общество атомизировано, никакой традиционной морали в нём уж давно нет, РПЦ же как организация, правда, привлекает определённое количество сторонников, но её авторитет не может считаться безусловным и сейчас он не в лучшем состоянии (в сравнении с ранними постсоветскими временами).

Если уж попытка запретить один из сериалов ("Южный Парк") вызвала массовые акции протеста молодёжи, то можно себе представить их реакцию на нормирование одежды или "предотвращение проявления развратного поведения". В лучшем случае мы увидим лишь драки православных дружинников с молодёжными группировками.
Попытки же регламентировать рекламу (в частности, телевизионную), контент, привлекающий внимание к рекламе и торговлю вызовет уже противостояние бизнеса, в который вовлечена и РПЦ.

В конечном счёте, и сама власть не заинтересована в таком усилении РПЦ, ей, скорее, уготована функция инструмента идеологической обработки граждан, традиционная роль "опиума народа", но уж никак не роль приводного ремня управления.
Тем не менее, вряд ли конструкцию российской власти стоит считать надёжной, а в ситуации неустойчивости и при наличии заинтересованных сил многие сценарии могут стать возможными. Потому забывать о тенденциях российского клерикализма не стоит.