В деле о коррупции в МВД свидетелями выступили милиционеры

В Советском суде г. Улан-Удэ (Бурятия) продолжается суд по уголовному делу над правозащитницами и оппозиционными журналистками Надеждой Низовкиной и Татьяной Стецурой. Их обвиняют по печально известной ст. 282 ч. 1 УК РФ в возбуждении розни и вражды к четырем \"социальным группам\": МВД, ФСБ, УФСИН и российской армии. \"Вина\" подсудимых заключалась в распространении трех текстов - статей в московской газете \"Свободное слово\" и листовки с критикой указанных государственных учреждений.

На очередном судебном заседании, прошедшем 21 сентября, продолжался допрос свидетелей, вызванных обвинением. Одним из свидетелей выступил сотрудник милиции, который после задержания Татьяны и Надежды проводил их допрос, фактически исполняя роль следователя или дознавателя. По мнению обвиняемых, в его показаниях содержалось наибольшее количество, мягко говоря, несоответствий истине, но суд это ничуть не смутило, как и сам МВД-шный статус \"свидетеля\".

А ведь еще несколько десятилетий назад суды априорно считали работников милиции заинтересованными, небеспристрастными лицами в процессе и к их показаниям заведомо относились критически (можно вспомнить известную фразу уголовника Кирпича из культового фильма \"Место встречи изменить нельзя\", он радостно говорит задержавшим его сыщикам: \"Вы для суда никакие не свидетели!\" - и ведь эта фраза отражала тогдашнюю реальность).

Но ныне всё переменилось: милиционеры, дознаватели, следователи и чекисты стали для судов самыми драгоценными свидетелями, чьи показания неопровержимы и бесспорны, и перевешивают показания не только подсудимых, но и какого угодно количества простых, \"беспогонных\" граждан. Также были допрошены студенты-юристы, читавшие статью обвиняемых с критикой уголовно-исполнительной системы (УФСИН).

Обвиняемые обратили внимание, что показания этих свидетелей написаны как под копирку и содержат нужные следствия формулировки типа \"разжигание ненависти к сотрудникам уголовно-исполнительной системы\" (то есть тюремщикам). Но на свидетельской кафедре на тех же студентов-юристов нападал настоящий столбняк с утратой дара речи, когда их просили объяснить, кто такие эти \"сотрудники уголовно-исполнительной системы\", как их называют в быту, просторечии, и чем они вообще занимаются. Одна из студенток не смогла внятно ответить суду ни что такое \"уголовно-исполнительная система\", ни что такое \"исполнительная власть\", хотя в ее показаниях эти термины было разложены как по полочкам (разумеется, в нужном следствию ключе).

Судья Левандовская, ведущая процесс, во время этого допроса свидетелей заметно нервничала и просила подсудимых \"прекратить экзамен\". А ведь эти свидетели - ее будущая смена, следующее поколение наших судей и прокуроров!

Также обвиняемые попытались выяснить, при каких обстоятельствах студенты давали сотруднику антиэкстремистского Центра \"Э\" Телешеву свои показания.

Выяснилась удивительная вещь: хотя все студенты сходились в том, что свои показания они давали все вместе и в одном помещении института, но кто-то называл это помещение физической аудиторией, кто-то - коридором, а кто-то - даже гардеробом. Судья отвела вопрос обвиняемых, есть ли в этом помещении хоть один стол, за которым можно писать показания.

Невольно возникает ужасное подозрение: а уж не были ли все \"показания\" составлены г-ном Телешевым заранее, в нужном обвинению ключе, и студенты их лишь подмахнули, что называется, не глядя, на стене или на коленке - кто в аудитории, кто в коридоре, а самые резвые - в гардеробе, чтобы поскорее отвязаться от настырного антиэкстремистского дяденьки? Или, возможно, и того проще - они подписали чистые бланки, заранее выдав г-ну Телешеву полный карт-бланш? Не следует считать такую возможность совсем уж невероятной - автору этих строк дознаватель тоже однажды предложил подписать чистый лист бумаги, простодушно пообещав: \"Чтобы вы у нас время зря не теряли, а уж я потом его заполню, как надо!\". Хотя автор проходил по делу даже не свидетелем, а обвиняемым...

Юридическое простодушие наших правоохранителей (если это простодушие!) поистине не знает границ! Что же касается существа дела, то тут свидетели-студенты, несмотря на свой отнюдь не преклонный возраст, дружно впали в эпидемию старческой амнезии, жалуясь на невосстановимые провалы в памяти и на то, что со времени обсуждаемых событий прошли, мол, \"уже два года\" (на самом деле несколько меньше). Чем суд и остался удовлетворен.

Но разве виноваты обвиняемые, что следствие непомерно - до полутора лет - затянуло расследование вполне ясного дела, терпеливо дожидаясь, пока у свидетелей окончательно отсохнет их нестойкая память? Суд, к сожалению, отводил значительную часть вопросов обвиняемых. Например, когда они настойчиво пытались выяснить причины удивительного совпадения в формулировках всех показаний студентов-свидетелей. Нет ли тут до сих пор неизвестного науке явления коллективной телепатии или иного парапсихологического феномена?

Также судьей было отведено ходатайство подсудимых о зачтении вслух их собственных объяснений, данных сразу после задержания. Судья сердито буркнула, что эти показания, мол, не имеют юридической силы, так как взяты с нарушением закона. Но ровно по той же форме брали показания и с остальных свидетелей события! Или юридическая сила показаний чудодейственным образом восстанавливается, если в них написано то, что нужно обвинению?..

Следующее судебное заседание назначено на 28 сентября. Магам, экстрасенсам, колдунам и вообще любителям всякой необъяснимой чертовщины стоит в этот день поторопиться в Советский суд г. Улан-Удэ, так как на процессе не исключены новые сверхъестественные и даже прямо противоестественные явления, абсолютно неизвестные учебникам нашей замшелой юридической науки.