Люди и бетон Саяно-Шушенской ГЭС

Без Саяно-Шушенской ГЭС не обойтись. Энергетики недосчитываются мегаватт. Гидрологи пугают разорительными паводками вниз по течению от станции, если не будет плотины. У жителей поселка Черемушки и Саяногорска доводы проще: ГЭС породила эти населенные пункты, без нее они погибнут. Корреспондент "Известий" побывал на станции и выяснил: плотина выстоит, люди держатся.

Что же такое эта самая ГЭС изнутри? Шесть, семь, восемь... Считаю ступеньки лестничного пролета. Темная шахта, в ней - лестница и тусклые лампочки над ней. Чтобы подняться с уровня машинного зала на гребень плотины, нужно преодолеть 1120 ступеней. Для сравнения: в стандартной "хрущевке" один этаж - 16 ступеней. Через двадцать пролетов останавливаюсь - передышка.

Утром 17 августа смелые мужики в сапожищах преодолели высоту 70-этажной "хрущевки" бегом, чтобы перекрыть затворы. Иначе последствия аварии могли быть намного более трагичными. С одного из пролетов попадаю в тоннель внутри тела плотины. Он ведет с одного берега на другой. Всего таких коридоров 12. Света в конце тоннеля не видно - плотина серпообразная и он изгибается вместе с ней. Через каждые тридцать метров в стене вертикальная шахта.

- Это смотровые колодцы, мы через них наблюдаем за состоянием плотины, - поясняет находящийся рядом Вадим Затеев, главный на ГЭС специалист по мониторингу гидротехнических сооружений.

- А почему вот в этом колодце стены мокрые? Это не опасно?

- За что я спокоен, так это за саму плотину, - успокаивает Затеев. - Меня все спрашивают, сколько она простоит. Отвечаю - сто лет. Столько - потому что в бухгалтерии нет большего срока амортизации. Так что по документам сто, но на самом деле больше.

"Страх оттого, что много знаю"

- Я уже потом подсчитал, что авария развивалась 15 секунд, - говорит Юрий Шинкаренко, работавший в ту смену, что заступила в машзал 17 августа.

- Во время аварии вы где были?

- На шестой машине, в служебном помещении. В зал сделал два шага, и меня смело водой. Как выбрался, не помню. Когда все завертелось, ни о каком предотвращении или коллективном спасении речи быть не могло. Автоматику выбило сразу. Погибших потом не собирали, а вырезали из железа.

- Не страшно вам теперь приходить сюда?

- Страшно. Страх оттого, что много знаю. Я же тридцать лет здесь работаю. Участвовал в сборке всех десяти агрегатов, потом четыре ремонта было. Ребята наши, погибшие - из старой гвардии были. А новые, которые пришли, они безбашенные, ничего не боятся - храбрость у них от незнания и неумения... А я знаю и умею, и мне страшно.

Вопросы премьеру никто не диктовал

Елена Малик, вдова погибшего при аварии Андрея Малика, та самая, которая говорила с Владимиром Путиным во время "Прямой линии", устроилась работать на станцию сразу после аварии. У нее две профессии - хореографа и бухгалтера. Сейчас она трудится в отделе снабжения ГЭС.

- Стараюсь работой отвлечься от тяжелых мыслей, - делится Елена. - Да и двоих детей на зарплату хореографа детского сада не прокормить. Мне предложили работу на станции, хочу повысить квалификацию и работать здесь. Уезжать отсюда не хочу.

- СМИ сообщали, что вопрос для премьера вам подготовили в "РусГидро". Это так?

- Это неправда! Мне накануне лишь сказали, что, возможно, будет телемост со станции и, если повезет, дадут микрофон.

Я бегом обзванивать всех наших. Спрашивала, о чем лучше говорить с Путиным. Мы вместе с такими же вдовами решили, что вопросы об образовании детей и нашем трудоустройстве для нас самые главные. А кто их задаст - не важно. Но так получилось, что микрофон дали мне.

Настоящий ответ Путина пришел не в словах, а в делах.

- Пропала неопределенность с трудоустройством, обещали, что контракт нам продлят, решается вопрос о бесплатном образовании наших детей. Юридически их приравняют к детям погибших военных и милиционеров, а это - льгота при поступлении в вуз на бюджетные места, - говорит Елена.

- Не страшно вам сюда приходить? Ведь ГЭС наделала столько беды в вашей жизни? - этот вопрос я задавал всем, с кем встретился на станции.

- Железо оно и есть железо, само по себе оно бы не вылетело, если бы его не довели... Так не только я думаю, так многие говорят и среди родственников погибших, и вообще в поселке. А вот писем насчет закрытия ГЭС я не понимаю. Станция нужна всем - и нам, и стране, - говорит Елена.

Юлия Жолоб, вдова погибшего Максима Жолоба, подтверждает: "Без станции никак не обойтись". Хотя она сама с нее уволилась. Работу в Черемушках найти очень сложно, но Юлии повезло: смогла устроиться администратором в лучшей здешней гостинице.

- На станцию приходить тяжело. Мы ведь сюда с мужем на работу ездили вместе. Не могу пока с собой справиться. Возможно, потом, когда отляжет, назад попрошусь. Мне 31 год, и я живу здесь с самого рождения. Здесь теперь могила мужа.

"Миллион получишь! Вот бы мой муж там работал!"

Об этом не хочется писать и говорить. Но, наверное, надо.

- В глаза попрекать не смеют, - делится Елена Малик. - Но говорят, что мы требуем слишком многого. Не понимают, что мы, молодые женщины, с детьми на руках остались. Кто без работы, кто без хорошей профессии. Наши мужья были нашей опорой, мы рожали детей и ничего не боялись. А теперь?

- А мне и в открытую говорили, - сказала после долгой паузы Юлия Жолоб. - Прямо так и сказали: "Миллион получишь! Вот бы мой муж там работал!"

Разговаривать на эту постыдную тему с Юлей и Леной дальше стало невозможно. Женщины замкнулись. Им неловко говорить плохо о земляках. И ведь далеко не все они такие.

Есть и еще момент, который тоже не обойдешь. В некоторых семьях погибших начался раздрай. Дело в том, что государство и компания "РусГидро" сосредоточились на помощи детям погибших и пострадавших. Некоторые старики стали возражать - мол, почему все невестке, а нам крохи?

Сотрудник московского офиса "РусГидро" Юлия Бессарабенко, которую я встретил на ГЭС, пояснила, что проблема такая есть. Но дети все равно главное. А старикам компания поможет, как сможет. Например, сейчас для них разрабатывают программу бесплатного санаторно-курортного лечения.

Сотрудники станции - правда, уже не под запись - подтвердили: это все правда - и зависть, и недовольство есть. В Черемушках с таким столкнулись впервые. Раньше здесь о своем поселке думали как о дружной единой семье. Берегли традиции создателей ГЭС - сильных компанейских мужиков с широкой грудью и огромной душой. Не хочется верить, что под руинами машзала вместе с работавшими там людьми погибли и эти традиции.