Мухаммад САЛИХ: В Узбекистане нет ни одной ветви власти, которая бы верила в стабильность режима

Виталий ВОЛКОВ, эксперт по Центральной Азии в Германии, специально  для  «Новой» — Казахстан»Узбекская оппозиция будет стремиться, чтобы конец диктаторства был бескровным

Биография узбекского оппозиционера Мухаммада Салиха богата событиями и резкими поворотами. Но одно в ней неизменно – более двух десятилетий Салих остается политическим противником Ислама Каримова. Режим Каримова, по мнению Салиха, практически исчерпал свой жизненный ресурс. Поэтому недавно созданное широкое оппозиционное движение НДУ готовится вступить в окончательную борьбу с этим режимом.

Виталий Волков: Господин Салих, как вы характеризуете нынешнюю ситуацию в Узбекистане?

Мухаммад Салих: Режим находится на грани падения, несмотря на то, что с ним сейчас активно сотрудничают США, да и ЕС отменил санкции, тем самым поощряя Каримова к проведению жесткого репрессивного курса внутри страны. Но, по нашим данным, на сегодняшний день даже во власти нет ни одной ветви, которая сохраняла бы веру в стабильность этого режима. За кулисами идет борьба не на жизнь, а на смерть как между отдельными кланами, так и внутри наиболее влиятельного — ташкентского. Ни у кого нет уверенности в будущем. Пример недавнего осуждения бывшего госсоветника Равшана  Мухиддинова на 15 лет колонии строгого режима у всех перед глазами. И хотя диктатор предпринимает определенные шаги для «плавной передачи власти» тем людям, кто не будет топтать его прах, уже видно, что он так или иначе уходит. Важно то, каким будет этот уход — бескровным или кровавым. Оппозиция должна стремиться к тому, чтобы конец узбекского диктаторства был бескровным. Хотя арабский вариант легитимировал в глазах широких масс на нынешнем историческом этапе вооруженную борьбу против диктаторов. В условиях усталости от «двойных стандартов» западной демократии и циничности восточных деспотий оппозиционные силы волей-неволей будут обращаться именно к прецеденту арабской весны.

.

В. В.: Значит ли это, что в Узбекистане и в целом в Центральной Азии жители разочарованы понятием «демократия»?
М. С.: Это слово стремительно теряет свою магию. Бывают случаи, когда нам неловко произносить его, оттого что тут же, рядом, его употребляют диктаторы, причем делают это с высоких трибун Брюсселя, Лондона и так далее. Это прежде слово «демократия» вызывало у жителей Средней Азии подъем и ожидание, что им со стороны демократического Запада будет оказана помощь. Был период, когда в пятнадцати суверенных республиках СССР патриоты безоглядно верили в западные ценности и не хотели слушать ни о какой альтернативе, кроме западной демократии. Теперь ясно, что народам региона в построении свободного общества следует надеяться только на себя, и нет никаких оснований ждать помощи со стороны.
В. В.: Главная движущая сила, при помощи которой история меняет лицо власти, — молодежь. Арабская весна этот тезис только подтверждает. Какой выбор у молодого жителя Узбекистана, намеренного стать на стезю борьбы с вопиющей несправедливостью?
М. С.: При том давлении на гражданское общество, которое оказывает власть в республике, у пассионарной узбекской молодежи есть три пути. Один – уйти в подполье и присоединиться к деятельности групп, которые оппонируют режиму в самом Узбекистане. Второй – выбраться из Узбекистана и присоединиться к радикальным группам, которые находятся в Афганистане и Вазаристане. И третий путь – эмиграция и участие в правозащитной деятельности из-за границы. Но эмигрировать не каждому удается. Поэтому фактически остается либо подполье в Узбекистане, либо отъезд в Афганистан. Мы работаем и в Узбекистане, и вне Узбекистана. Раньше мы сторонились тех, кто отправлялся в Афганистан и пополнял ряды радикальных джихадистских группировок.

Но в течение последних двух лет поняли, что с этой категорией молодежи нужно работать. И мы работаем с ними. Представители демократической партии «Эрк» и Народного движения Узбекистана проводят официальные встречи с их представителями, но в основном эта работа ведется подпольно. Есть группы, которые изменили направление, присоединились к  оппозиции, и если раньше они давали себе джихадистские названия, то теперь от этого отказались. В основном это те, кого мы уже знаем по Узбекистану. Но и тех, кого мы встречаем за рубежом, стараемся отвратить от радикальных групп в Афганистане и убеждаем их в целесообразности пополнить наши ряды. Эта работа достаточно эффективна, и мы получаем пополнение.
В. В.: Но в этой работе неизбежны идеологические споры, связанные с трактовкой ислама… В частности, с трактовкой теракта как метода джихада?
М. С.: Я этот спор веду с 90-х годов. У меня есть несколько статей на этот счет. Мы считаем, что ислам не принимает террора. Террор аморален, а ислам – это мораль. Террор не был джихадом ни во время Пророка, ни сейчас. Джихад – это борьба. Возможно, это вооруженная борьба, и если народ поднимется на такую борьбу против режима Каримова, мы присоединимся к ней. Но это не террор, от которого страдают простые и ни в чем не повинные люди на улице. Мы критически относимся к террору и к самоубийцам, называющим себя джихадистами. Исходя из этой позиции, мы ведем работу с пассионарной молодежью и призываем ее к борьбе с режимом способами, приемлемыми для нашей культуры и нашей религии.
В. В.: Вы уже упомянули, что оппозиция в республиках Средней Азии ошибалась в завышенных ожиданиях от Запада. А каковы ваши ожидания от России?
М. С.: С первых лет так называемой независимости наших государств сложилось мнение, что Запад поддерживает народ, а Россия – режимы. Действительно, Москва все эти годы не играла ни в какие «демократии». Но когда геостратегическая борьба за Центральную Азию достигла апогея, Запад неожиданно отрекся от своих требований демократии и соблюдения прав человека и встал в один ряд с Китаем, который был помощником режимов. Будь то в Узбекистане или в Туркмении. Запад обогнал Россию на повороте и вышел на финишную прямую в гонке за влияние в Центральной Азии. Но сейчас у меня нет сомнений, что вновь избранный президент России попытается взять реванш за утраченные позиции. Мы за то, чтобы Россия активно уравновешивала баланс сил в регионе. Это особенно важно при усиливающемся Китае и его бесшумной гражданской экспансии. Что касается либерализации наших обществ, то я думаю, народы Центральной Азии в борьбе за свободу с диктаторскими режимами больше вдохновятся позитивными сдвигами в России, нежели движением «Захвати Уолл-стрит» и даже арабской весной. Россия традиционно ближе.
В. В.: Недавно один из видных оппозиционеров высказал мнение, что Узбекистан, учитывая сильный исламский фактор и сильную армию и спецслужбы,  влияющие на общество, может ждать в будущем «пакистанская модель». Так ли это?
М. С.: Аналогия с Пакистаном не слишком удачна. Узбекистан прошел опыт суверенной республики в составе СССР. Есть длительный опыт совместного проживания с другими народами, в том числе с русским. Этот опыт играет определяющую роль в менталитете народа. Конечно, религия, ислам – это сильный фактор в нашей жизни, особенно я имею в виду узбеков, но это не значит, что наше государство будет развиваться по пути Пакистана. Да, армия и религия будут играть свою роль, но это не обязательно приведет к их симбиозу и пакистанской модели. Могу сказать, что Узбекистан в нашем видении – это светское демократическое государство, в котором должно главенствовать право. Я подчеркиваю: право, а даже не закон. В нем должны соблюдаться все права человека, права рас и народностей, его населяющих. Оно должно быть полноценным членом ООН.