\"В России идет латентная, неявная гражданская война\"

В последнее время общественность активно обсуждает инициативу властей о переименовании российских органов правопорядка из милиции в полицию. Я считаю, что присвоение нового имени — это отнюдь не просто формальность. Имя (а точнее говоря, особенности его восприятия в общественном сознании) во многом определяет поведение человека или структуры. Я бы сказал, что данная инициатива является следующим шагом к разрыву с исторической Россией. Прежде всего, той, которую мы знали в советское время.

Милиция воспринималась как нечто близкое к народу и действующее в его интересах

На самом деле любые символы играют в нашей жизни важную роль, поскольку они действуют на подсознание. На первый взгляд нам может показаться, что ничего не изменилось. Но это не так. Не даром многие люди меняют свои имена. Значит это для них важно. То же самое и здесь. Переименование милиции в полицию это сигнал окружающим. Дескать, наконец-то со старым покончено еще в одной важной части. Причем, это сигнал, в основном направленный в сторону российского общества, потому что на Западе не делается особого различения между милицией и полицией. В том смысле, что наша милиция там называется полицией. У нас же нюанс между двумя этим названиями может быть выражен известной строкой — «моя милиция меня бережет». То есть она изначально воспринималась как нечто близкое к народу и действующее в его интересах. Хотя, понятно, что в нашей стране милиция никогда не была «вооруженным народом». Нет, это государственная структура, которая действует от его имени. Но тогда это было советское (народное) государство. Сейчас же, если сказать «моя полиция меня бережет», то кого она бережет, становится ясно.

В соответствии с изменением названия должно будет меняться и поведение. Тем не менее, это все равно утопический проект. Вы не переделаете тех людей, которых раньше нанимали в милицию, а теперь в полицию так быстро, как хочется власти. Все равно они воспитаны в определенной атмосфере и историческом контексте.

Так что это может стать только диссонансом, и многим из них будет просто противно это слово. Вообще его коннотация в русском языке достаточно негативная. В этой связи можно вспомнить о таком слове, как «полицай». То есть некто враждебный основной массе населения.

Думаю, что президенту «нашептали» это проект, вряд ли он сам это затеял

В качестве мотивации готовящегося решения наше руководство говорит, что таким образом органы правопорядка якобы станут более профессиональными. Видимо, по сравнению с советским периодом. Хотя это никакого отношения к делу не имеет. Профессионализм определяется не названием. У каждой части населения (особенно в условиях такого конфликта, который мы переживаем) разное отношение к правоохранительным органам. Для многих милиция и в советское время и в нынешнее была ненавистна. В первую очередь, для преступности. Даже если милиционер коррумпирован, он все равно является частью системы, враждебной преступному миру. А в сознании законопослушной части населения присутствуют другие образы милиционера («дядя Степа», Аниськин) как идеал. Другое дело, что реальность с ним всегда не совпадает.

Идеал полицейского другой. Конечно, в условиях благополучного и богатого общества слово «полиция» может не вызывать такого отторжения. Например, когда большая часть населения представляет средний класс. Там полиция это одно. А у нас идет латентная, неявная гражданская война. Отчуждение многих слоев населения от государства на самом деле уже трудно усилить. Потому что оно и так достигло высокого уровня. Тем не менее, как говорится, «нет предела совершенству». Такими действиями всегда можно перейти грань, которую вроде и не собирался переходить. Думаю, что президенту просто «нашептали» это проект, вряд ли он сам это затеял. В любом случае, этого не следовало бы делать. Потому что в данном случае это получается конфронтационная, а не консолидирующая инициатива.