Почему Чапаев был против II Интернационала

95 лет назад В. И. Ленин вынес приговор II Интернационалу, ставшему гнездовьем оппортунизма.

Ленинской оценке безоговорочно верили борцы за Советскую власть. Комиссар спросил у своего начдива Чапаева: «Ты, Василий Иванович, за какой интернационал – за Второй или за Третий?» – «За тот, в котором Ленин».

II Интернационала нет уже более 90 лет. Его идейный крах, о котором доказательно и жёстко писал В.И. Ленин летом 1915 года, через четыре года привёл к краху организационному.

А поскольку приговор истории II Интернационалу успел изрядно пожелтеть, то, может, и ленинская работа интересна только как исторический эпизод давней-давней борьбы? Категорически не согласен. Всякий раз, когда в какой-либо стране дело доходит до серьёзного кризиса, очень многие люди наверняка раскрывают ленинский том именно с этой работой.

О революционной ситуации

Думаю, с началом нынешнего кризиса многие тоже перечитали эти строки из статьи В.И. Ленина «Крах II Интернационала»: «Каковы, вообще говоря, признаки революционной ситуации? Мы наверняка не ошибёмся, если укажем следующие три главных признака:

1) Невозможность для господствующих классов сохранить в неизменном виде своё господство; тот или иной кризис «верхов», кризис политики господствующего класса, создающий трещину, в которую прорывается недовольство и возмущение угнетённых классов. Для наступления революции обычно бывает не достаточно, чтобы «низы не хотели», а требуется ещё, чтобы «верхи не могли» жить по-старому.

2) Обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетённых классов.

3) Значительное повышение, в силу указанных причин, активности масс, в «мирную» эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых, как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами», к самостоятельному историческому выступлению».

Перечитали — и кто с сожалением, кто со вздохом облегчения приходил к выводу: нет в 2010 году на дворе революционной ситуации. Конечно, кризис обострил невероятно масштабы нужды и бедствий угнетённых, эксплуатируемых классов: они попали в чёрную полосу роста безработицы и абсолютного обнищания, даже средний уровень доходов в РФ упал за время кризиса более чем на 10%. В общем, «низы» по-старому жить не хотят. Но ведь в таком состоянии они в России живут с 1992 года. Кризис выявил, что и «верхи» — и не только в России — по-старому тоже управлять не могут, и трещин они создали в социальном организме несчётное множество. Только вот возмущение и недовольство угнетённых классов из этих трещин не хлещет — не выплёскивается, а только брызжет слабенькими фонтанчиками. Нет значительного повышения протестной активности масс. Значит, нет и революционной ситуации.

Но не будем торопиться закрывать тёмно-синий том. Дальнейший ленинский анализ для нас, живущих в пору реставрации капитализма, ещё более важен и злободневен «потому, что не из всякой революционной ситуации возникает революция, а лишь из такой ситуации, когда к перечисленным выше объективным переменам присоединяется субъективная, именно: присоединяется способность революционного класса на революционные массовые действия…» Я уже чувствую раздражение тех, кого удержал не закрывать ленинский том: «Зачем читать про то, что не актуально? Чего рассуждать о субъективных факторах, когда нет объективных?»

Согласен: прежде, чем читать дальше, давайте осмыслим то, с чем уже познакомились в ленинской работе.

20 лет реставрации капитализма Россия не просто топчется на одном месте, а отброшена назад в экономическом, социальном, духовном, человеческом измерении. За 20 лет на просторах страны вырыто могил на 15 миллионов больше, чем поставлено детских кроваток. Нам два десятилетия вдалбливают, что Россия никчёмна, что и модернизировать-то её надо по чужим лекалам. Но, несмотря на это, явного повышения протестной активности масс нет. Такова объективная реальность. Подчеркиваю: объективная.

Но, с другой стороны, сущность субъективного фактора, на который указывал Владимир Ильич, та же: не видно способности рабочего класса (именно его, пролетариат, марксизм-ленинизм всегда считал и считает единственным революционным классом в противостоянии господству буржуазии) на массовые действия против всевластия капитала. Тогда чем отличается объективное от субъективного?

Субъективное существует в человеческих головах, является фактом сознания людей. Но как только оно, субъективное, перековывается в активность тех же людей, в их практическую деятельность, мы имеем дело с объективным фактором общественного процесса. Карл Маркс об этом сказал удивительно просто и точно: «Идеи, овладевшие массами, становятся материальной силой».

Вот она, материалистическая диалектика и реальной жизни, и теории классовой борьбы. Диалектик Ленин так и определил самый продуктивный метод осмы-сления общественных процессов: «Диалектика требует всестороннего исследования данного общественного явления в его развитии и сведения внешнего, кажущегося к коренным движущим силам — к развитию производительных сил и к классовой борьбе». Сегодня принципиально важно следовать в осмыслении общества ленинскому пониманию материалистической диалектики, потому что в лагере примазывающихся к КПРФ находятся люди, которые навязывают дополнительно к классовому то загадочный «социальный» (неужто кто-то считает классовый подход не социальным?!), то геополитический, то некий хронополитический, то ещё какие-то «другие научные» подходы. Подобная эклектика не имеет ничего общего с требованием Программы КПРФ руковод-ствоваться марксистско-ленинским учением.

Мощь идей, овладевших массами

Только что состоявшийся VI (июльский) совместный пленум ЦК и ЦКРК КПРФ прошёл под лозунгом программного положения о необходимости сосредоточения всей работы партии на внесении социалистического сознания в трудящиеся массы, и прежде всего — в рабочий класс. Конкретизируя приоритетные направления борьбы марксистов за умы трудящихся, В.И. Ленин в статье «Крах II Интернационала» писал: «Речь идёт о самой бесспорной и самой основной обязанности всех социалистов: обязанности вскрывать перед массами наличность революционной ситуации, разъяснять её ширину и глубину, будить революционное сознание и революционную решимость пролетариата, помогать ему переходить к революционным действиям.., возбуждать, «встряхивать» народ (а не усыплять его шовинизмом, как это делают Плеханов, Аксельрод, Каутский), «использовать» кризис для «ускорения» краха капитализма». В этом положении нет и намёка на искусственное создание революционной ситуации. К тому же объективные условия («общенациональный кризис») без «субъективного фактора» — способно-сти наёмных работников физического и умственного труда массово защищать свои классовые интересы — никогда победы не принесут.

Задача состоит не в том, чтобы в условиях кризиса немедленно «вводить социализм», а в том, чтобы бороться за сознание тех, кто объективно заинтересован в социалистическом жизнеустройстве. «Левые требуют, — пишет В.И. Ленин, — от партии немедленной пропаганды и подготовки революционных действий, а вовсе не практического осуществления социализма».

Оппоненты Ленина (как и их нынешние наследники), как правило, не возражали против призыва вести социалистическую пропаганду. Но они настаивали на том, что плоды её проявят себя в далёком будущем. В ответ Владимир Ильич решительно утверждал, что в условиях кризиса «в настроении масс не только возможна, но становится всё более и более вероятной быстрая перемена, подобная той, которая связана была в России начала 1905 года с «гапонадой», когда из отсталых пролетарских слоёв в несколько месяцев, а иногда и недель, выросла миллионная армия, идущая за революционным авангардом пролетариата.., во всяком случае только работа в этом направлении заслуживает названия социали-стической работы».

История показала, что такая настойчивая, напряжённая «социалистическая работа» по воспитанию «субъективного фактора» обязательно ведёт к «полноценным» объективным условиям коренного изменения общества, получившим в теории марксизма-ленинизма название революционной ситуации. История XXI века тоже ставит в повестку дня «использование» кризисов для формирования объективных условий преодоления капиталистической ситуации.

О механизме торможения

Весь «энергетический заряд» ленинской работы «Крах II Интернационала» направлен против всего, что тормозит «значительное повышение… активности масс», их «самостоятельное историческое выступление». Под огнём его беспощадной критики, естественно, оказывается оппортунизм. С началом Первой мировой войны он принял своеобразную форму — социал-шовинизма.

В истории случаются термины, появление которых случайно, социально мало аргументировано. К их числу относится и шовинизм. Этот термин появился во Франции после того, как парижане посмотрели комедию братьев Коньяр «Трёхцветная кокарда».

Её главный герой — новобранец Николя Шовен, демонстрирующий воинственный утрированный национализм. Считается, что его прототипом стала реальная личность — ветеран наполеоновских войн Н. Шовен, воспитанный в духе безмерного преклонения перед императором. Отношение французов к комическому герою сделало его имя нарицательным. Первоначально термин «шовинизм» обозначал различные проявления крайнего национализма, националистического экстремизма.

Первая мировая война привела к широкому распространению махрового буржуазного национализма в европейской социал-демократии. 95 лет назад Ленин писал: «Социал-шовинизм есть оппортунизм, созревший до такой степени, что существование этого буржуазного нарыва по-прежнему внутри социалистических партий стало невозможным». Социал-шовинизм не был порождён войной, он и до неё бытовал в молочно-восковой спелости в виде национализма, напрямую связанного с отступлением от классового подхода. Национализм несовместим с социализмом ни политически, ни идеологически, так как это направление действий и мысли навязывает трудящимся классовое сотрудничество с эксплуататорами. Одновременно он подрывает основы пролетарской солидарности.

В статье «Крах II Интернационала» В.И. Ленин подробно обосновывает общность корней национализма и оппортунизма в социалистическом движении: «Во-1-х, экономическая основа шовинизма и оппортунизма в рабочем движении одна и та же: союз немногочисленных верхних слоёв пролетариата и мещанства, пользующихся крохами от привилегий «своего» национального капитала, против массы пролетариев, массы трудящихся и угнетённых вообще. Во-2-х, идейно-политическое содержание обоих течений одно и то же. В-3-х, в общем и целом старое, свойственное эпохе II Интернационала (1889—1924), деление социалистов на течение оппортунистическое и революционное соответствует новому делению на шовинистов и интернационалистов».

Далее Владимир Ильич чётко очерчивает социальную базу и оппортунизма, и социал-шовинизма (национализма) в социалистических партиях: «Созрел целый общественный слой парламентариев, журналистов, чиновников рабочего движения, привилегированных служащих и некоторых прослоек пролетариата, который сросся со своей национальной буржуазией и которого вполне сумела оценить и «приспособить» эта буржуазия».

Существование подобного слоя в обществе реставрированного капитализма столь же естественно, как и столетие назад. Признание наличия потенциальных носителей идей национализма в социалистическом движении означает, что сей вулкан в любой момент может начать извергаться. Дело в том, что есть реальные проблемы, которые могут подталкивать к националистическому извращенчеству и уже поэтому требуют чёткого теоретического и политического осмысления на марксистско-ленинской основе. А такой основой является диалектический и исторический материализм.

Первая проблема — отношение к буржуазному государству. В действительности она уже имеет ясное, никем всерьёз не опровергнутое ленинское решение: «Никакой поддержки буржуазному государству!» Но это ни в коем случае не отказ от патриотизма. Современные коммунисты, будучи идейными наследниками большевиков, полны любви к своему Отечеству, но не приемлют участия в защите интересов национальной буржуазии.

Впрочем, проблема патриотизма тоже является многослойной. При этом каждый раз — классовой, на что обращал самое серьёзное внимание В.И. Ленин. Безусловна любовь к своей нации, к своему народу. Но она несовместима с поддержкой буржуазии своей нации, она не может противопоставляться другим нациям, наконец, непозволительно её отчленение от любви к России. Впрочем, те, по чьим следам мы идём, сказали об этом ясно, коротко и неопровержимо: для коммунистов патриотизм и интернационализм неразрывны.

Верность марксистско-ленинской идее единства патриотизма и интернационализма была подчеркнута на только что прошедшем VI (июльском) совместном пленуме ЦК и ЦКРК КПРФ. В докладе Президиума ЦК, с которым выступил секретарь ЦК КПРФ Д.Г. Новиков, обращено внимание на то, что нынешняя буржуазная «власть взялась ещё и за активное взращивание националистических предрассудков. Сея национальную рознь, она хотела бы защитить себя от единения масс в борьбе против эксплуататоров.

Важнейшая задача КПРФ — противодействовать любым попыткам подменить патриотизм национализмом». Иная постановка вопроса для коммунистов невозможна, ибо, как убедительно доказал В.И. Ленин в написанной 95 лет назад работе, национализм в партии — это не что иное, как оппортунизм.