Почему вредно получать больше 20 тысяч рублей в месяц

Счастье, как давно известно, не в деньгах, а в их количестве. Но это в индивидуальном измерении. Если же увеличить масштаб, то картина усложняется, меняясь едва ли не на противоположную — массовый рост достатка общественным благом, как ни странно, уже не назовешь. Не верите? Зря. Этот парадокс, проявляющийся в том, что средний уровень российских зарплат в реальном выражении превысил докризисный пик, кризис высвечивает, как фонарь дыру в заборе.

Согласен жить на одну зарплату. Вот на такую

Жизнь быстротечна и изменчива, кризис это только подтверждает. Вспомним: в начале 2010 года самой острой российской проблемой был рост безработицы. По результатам общественных опросов, именно она была главным пугалом. Сегодня безработица никуда не делась, хотя число безработных и перестало расти, зато созрела новая гроздь неожиданных социально-экономических проблем.

В России никого не удивишь катастрофическим и постоянно (независимо от кризисов) увеличивающимся разрывом в уровне жизни самых богатых и самых бедных. Здесь российский капитализм от Карла Маркса никуда не ушел.

Но вот совершенно новая растущая дифференциация — между самыми бедными и совсем не самыми богатыми, теми, кто живет на одну зарплату.

Один полюс этого нового противостояния: количество безработных снижается, но незначительно. Вот последние данные Росстата за май 2010 года: самым высоким уровень безработицы, а это число безработных (по методике МОТ, включая не зарегистрированных на биржах труда) к экономически активному населению, был в январе 2010 года — 9,2%, в мае он снизился до 7,3% (сократившись по сравнению с маем 2009 года на 1,2 процентного пункта). Однако миллионы безработных убеждают больше. Даже в благополучном 2007 году их число (минимальное с 1999 года) составило 4,2 млн. человек. В 2008 году безработных было 5,3 млн., в 2009-м — 6,2 млн., в мае 2010-го — 5,6 млн. человек. Факт в том, что, несмотря на значительные усилия федеральных и региональных властей, социальная напряженность налицо, особенно если учесть, что, как докладывает Росстат, среди молодежи “в возрасте 15—24 лет” уровень безработицы в мае 2010 года составил 16,3% (в мае 2009 года — 19,0%). Нарисованную картину намеренно сглаживает значительная часть молодежи школьного возраста, входящая в эту группу, учащиеся искусственно приравниваются к уже вышедшим на рынок труда. На самом деле ситуация еще острее.

Но параллельно на рынке труда разворачиваются и совсем другие процессы, формируя второй полюс новой социальной дифференциации. Об этом полюсе заговорили в конце июня — начале июля. Появились оценки, по которым падение уровня зарплат сменилось их ростом в реальном выражении. Мало того, по подсчетам директора аналитического департамента Банка Москвы Кирилла Тремасова, которые в принципе совпадают с выводами, сделанными в Центре макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП), структурном подразделении Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, получается, что уровень российских зарплат по их покупательной способности уже превысил докризисный. Тремасов утверждает: зарплаты мая на 1,5% выше исторического максимума сентября 2008 года, а их средний уровень за январь—май выше аналогичного докризисного периода на 3%. Эксперт ЦМАКП Игорь Поляков уточняет: с учетом поправок не только на инфляцию, но и на особенности цикличности работ и выплат премий уровень доходов в мае превысил пик сентября 2008 года на 0,7%: “Цифра в пределах погрешности. Можно сказать, что докризисный максимум достигнут, но не превышен”.

Сеанс белой магии и ее разоблачение

Что все это значит? Конечно, очень хотелось бы интерпретировать новые данные как долгожданный шаг к запоздалой, но оттого еще более желанной социальной справедливости. Основания к тому налицо: безработица нехотя, но отступает, а социальное положение работающего населения улучшается — ура!

Позитив никто не оспаривает. Налицо и в самом деле признаки социального развития, которое в России начинает приближаться к цивилизованным образцам. Когда люмпенизация относится уже не к подавляющей части работающего населения, а только к тем, кто по тем или иным причинам оказался лишен работы. Следующий шаг может заключаться в укреплении той прослойки, которая в России почти неуловима, но популярна — речь идет о так называемом среднем классе.

Но это пока очередной вишневый сад. Гораздо продуктивнее разобраться с тем, что же лежит в основе происшедшего социального чуда. Тогда станет яснее, насколько оно долговечно.

Почему вообще происходят социальные чудеса? Кто-то вспомнит заповеди и притчи. Кто-то — классовую борьбу. Но ни Бог, ни царь и ни герой не имеют никакого отношения к объяснению нашего зарплатного феномена. Здесь все гораздо прозаичнее — ни тебе деятельного покаяния предпринимателей, ни революционных шествий и баррикад, все дело в макроэкономике. Можно сказать еще скучнее: случившееся чудо — побочный продукт, а вовсе не достижение сознательно поставленной цели. Цели выхода зарплат на докризисный уровень на рубеже лета 2010 года, когда уровень ВВП оставался ниже рекордного второго квартала 2008 года на 7,3%, а промышленного производства — и вовсе на 9,4%, правительство не ставило и ставить не собиралось.

Все произошло, что называется, по инерции.

Слагаемых у социального чуда два. Номинальный рост зарплат в 2010 году тот же, что и год назад. Росстат свидетельствует: за январь—май (а чудо случилось, напомним, в мае-июне) он составил 11,4% против 11% в 2009 году. Но с учетом инфляции ситуация принципиально иная: в 2009 году за январь—май реальные зарплаты сократились на 2%, а в 2010 году увеличились на 4,4%. Если ограничиться одним апрелем, получается еще чудеснее: по данным Росстата, за год номинальная апрельская зарплата выросла на 12,4%, составив в среднем по России чуть более 20,3 тыс. рублей. При этом уровень инфляции в стране увеличился на 6%, то есть реальная зарплата выросла на 6,4%.
Ну и где чудо?

Тревога!

Зато теперь ясен ответ на вопрос, как долго удастся пожить в эту пору чудесную. Все зависит от того, как долго будут удерживаться нынешние темпы роста номинальных доходов, и от того, насколько будет приручена инфляция. Беда в том, что, с какой стороны ни подойди, получается, что зарплатное чудо, как и любое другое, недолговечно. Начнем с инфляции. Официальная статистика убаюкивает: уже два месяца рост цен не превышает 0,1% за неделю. Но будильник уже заведен. Стоит назвать только два фактора, которые запросто разбудят инфляцию. Первый — запланированный рост акцизов, среди которых стоит специально выделить акциз на бензин, повышение которого, по признанию Алексея Кудрина, в среднем может привести к удорожанию литра бензина на 3 рубля. Всем понятно, что подорожанием исключительно бензина дело никак не ограничится. Второй фактор — засуха. Цены на зерно уже ползут вверх, по оценке президента Национального союза зернопроизводителей Павла Скурихина, в 2010 году они могут удвоиться, а за этим следует подорожание не только муки и макарон, но и мяса. Так что новый подъем инфляции не за горами. С темпами роста доходов все еще тревожнее. Аудиторско-консалтинговая компания ФБК на своем сайте выложила расчеты, по которым доля зарплат в российском ВВП уже в 2009 году превысила 40%. Получается, что по этому показателю Россия обошла Евросоюз, где зарплаты составляют 39,3% ВВП. Совсем другая картина с производительностью труда. Здесь Россия постоянно наращивает отставание. Напомним, до кризиса, в марте 2008 года, Минэкономразвития приводило данные, по которым производительность труда в России оказалась в ряде отраслей в 30 раз ниже, чем в Евросоюзе и в США. Дифференциация, конечно, резко различается по отраслям: “Лукойл”, например, опережает своих конкурентов по выручке на одного занятого. У “Лукойла” этот показатель составляет 8 млн. $/чел в год, тогда как у Exxon — 5 млн. $/чел., ВР — 3 млн. $/чел, Total — 1,7 млн. $/чел. На равных со своими европейскими конкурентами трудятся российские телекомы. Зато производительность труда на “АвтоВАЗе” ниже, чем, скажем, у Ford. Нечем хвастаться и российским ракетостроителям, когда-то бывшим чемпионам мира, теперь их производительность труда в 33 раза ниже, чем у американцев, и в 8 раз ниже, чем у европейцев. О российском гражданском машиностроении лучше умолчать. К этому следует добавить, что уровень кризисного падения ВВП в России превысил европейский, как и американский, значит, сейчас наша производительность труда еще ниже. И если доля зарплат в ВВП России и ЕС практически одинакова при совершенно не равной производительности труда, то есть отдачи денег, вложенных в зарплаты, то из этого следует, что российское экономическое отставание будет только консервироваться. Ситуация становится еще более контрастной, если вспомнить, что значительный вклад в российский ВВП вносят растущие цены на нефть, которые повышают и средний показатель производительности труда, хотя рост цен на нефть никак не отражает реальную производительность.

Макроэкономический вывод однозначен: дальнейший рост доходов опасен. Он попросту не заработан и поэтому должен быть ограничен, иначе на конкурентоспособности российской продукции будет поставлен крест, как он уже ставится на конкурентоспособности российских рабочих, которые теряют и квалификацию, и дешевизну. Подтверждается ли такой вывод прогнозами правительства? Конечно, прямым текстом так задачу никто не формулирует — социальные взрывы никому не нужны, следует соблюдать политкорректность. Но вот цифры на 2010 год из июньской версии прогноза Минэкономразвития на 2010—2013 годы. Реальная зарплата за январь—апрель 2010 года в годовом исчислении выросла на 3,8%, а за год в целом показатель должен составить всего 3,6%. И это притом что в 2009 году все показатели, включая реальную зарплату, последовательно ухудшались. Значит, Минэкономразвития прогнозирует замедление темпов роста реальных зарплат. Как ни прискорбно, все логично: чтобы зарплаты росли, необходим рост производительности труда, а он как раз, в отличие от планов войти в пятерку ведущих экономических стран, пока, мягко говоря, запаздывает. Так что, увы, впереди никаких чудес.