Герой нашего времени сидит в СИЗО

Человеку дано только одно чувство, способное побороть желание жить или отказаться от великого множества благ, которые дает жизнь. Это чувство называется совестью.

Мне довольно часто приходится спорить с самыми различными собеседниками о личности Михаила Ходорковского. Не о его виновности, нет — для большинства моих знакомых это вопрос уже почти религиозный. Кто-то считает Михаила Ходорковского претерпевающим мучения праведником, кто-то, наоборот, — великим грешником, получившим по заслугам. Столкновение этих двух полярных мнений порождает весьма благоугодный для власти эффект снижения уровня общественной дискуссии, или, если выражаться на птичьем языке политтехнологов, «маргинализации дискурса». Но даже люди, откровенно (иногда даже до злорадства) не симпатизирующие бывшему владельцу ЮКОСа, услышав, что приговор по «Хамовническому делу» может прибавить подсудимым еще по одиннадцать лет тюремного заключения, как правило, несколько меняются в лице. И озадаченно бормочут: «Ну, это уже и вправду как-то нехорошо».

Мнение о виновности Михаила Ходорковского, Платона Лебедева и прочих узников совести по «делу ЮКОСа» можно сформулировать коротко и сразу, чтобы в дальнейшем к этому вопросу не возвращаться.

Во-первых, даже если они в чем-то и виновны, их вина не имеет ни малейшего отношения к официально предъявленным обвинениям. Будем говорить откровенно: Михаил Ходорковский в действительности «виновен» прежде всего в том, что говорил о коррупции в присутствии Владимира Путина, а в его отсутствие без разрешения финансировал социалистическую оппозицию. Что, конечно, вполне законно, но — опасно для власти. И власть в лице все того же Владимира Путина сделала выводы и приняла решение: «Михаил Ходорковский подавал плохой пример. Теперь пусть подает хороший». Это умозаключение подтвердил в своих показаниях две недели назад посетивший Хамовнический суд в качестве свидетеля защиты бывший глава российского правительства Михаил Касьянов.

Во-вторых, многократно отмеченные грубейшие процессуальные нарушения, на весь мир прославившие что первый, что второй процесс по «делу ЮКОСа», — это прежде всего издевательство над самой идеей беспристрастного и независимого правосудия. Говорить о виновности людей, которых осуждают или готовятся осудить по результатам подобного рода разбирательств, в принципе невозможно.

Поэтому для многих они — именно узники совести, стоящие в одном ряду с политзаключенными нацболами, журналистом Айгуль Махмутовой, лейтенантом Сергеем Аракчеевым, правозащитником Алексеем Соколовым и многими другими.
Михаила Ходорковского не собирались сажать за решетку. Точно так же, как и Владимира Гусинского, его планировали хорошенько напугать и дать возможность уехать из страны. «Беглый олигарх» не опасен — это скорее персонаж для карикатур и анекдотов, а также весьма удобный образ «фанатичного вредителя», благодаря козням которого российское правительство хочет как лучше, но получается как всегда. Однако Михаил Ходорковский уезжать из страны не пожелал. В том числе и потому, что напугать его попытались весьма оригинальным образом — посадив в СИЗО члена правления компании ЮКОС и его близкого друга Платона Лебедева.

У Михаила Ходорковского было достаточно времени на размышления. Власть — невиданное дело! — терпела целых четыре месяца, ожидая, что он правильно расшифрует ее сигнал и поступит как человек благоразумный.

Михаил Ходорковский предпочел поступить как человек порядочный. Он не оставил своего товарища и коллегу на произвол судьбы и российского ангажированного правосудия, хотя прекрасно понимал, что на кону стоят его личные свобода, благосостояние и в конце концов — обыкновенное человеческое счастье. Так хорошо ли подходит Михаилу Ходорковскому образ бесчестного капиталиста, готового, по Марксу, на любое преступление ради прибыли в 200 процентов?

Оговорюсь: я не имею ни малейших претензий к политическим эмигрантам по «делу ЮКОСа». Но как глава компании Михаил Ходорковский не просто взял на себя огромную ответственность. Он и по сей день четко следует принципам, которые эта ответственность на него накладывает, — защищает честное имя ЮКОСа в целом и всех его сотрудников в частности. Пусть даже и такой невероятно высокой ценой. Ценой, которая учитывает в том числе и неожиданное ночное пробуждение от того, что подосланный уголовник режет тебе заточкой лицо, надеясь выколоть глаз.

Корабль разбит, разграблен пиратами и почти утонул. Но пока еще не ушла под воду капитанская рубка и опаленное знамя развевается на флагштоке, командир не покидает свой пост. Власть, сама того не желая, дословно, добилась своей цели. Это действительно хороший пример для всех нас. На сегодняшний день самый яркий, самый известный и, без сомнений, самый убедительный. Убедительный прежде всего за счет того, что Михаил Ходорковский подает нам его вовсе не в одиночестве.

Коллеги

Каждый обвиняемый по «делу ЮКОСа» мог немедленно превратиться в обычного свидетеля. Каждый свидетель мог обеспечить себе безбедное и безмятежное существование до конца жизни. Достаточно было дать показания в пользу обвинения, добросовестно зачитав нелепую прокурорскую шпаргалку.

Светлана Бахмина, молодая женщина, обычный юрист, счастливая мать. Член совета директоров нескольких дочерних компаний ЮКОСа без права решающего голоса. По версии обвинения, умудрилась так ловко обокрасть компанию «Томскнефть», что компания «Томскнефть» до сих пор пребывает в твердом убеждении, что у нее ничего не пропадало. Арестована в 2004 году. Условно-досрочно освобождена в 2009 году. Светлане Бахминой неоднократно предлагали дать показания против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Неделя позора и лжесвидетельства показалась ей более страшным и горьким переживанием, чем пять лет суровой тюремной жизни.

Василий Алексанян, вице-президент компании «ЮКОС». Смертельно больного человека пытали содержанием в невыносимых условиях СИЗО, вымогая показания против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева фактически в обмен на жизнь. Сцена из телевизионного репортажа: отгороженный от журналистов решеткой Василий Алексанян, ослепший, сутулый, с обескровленным лицом, из последних сил выговаривающий каждое слово, умоляет о помощи. Для этого человека любая минута и так уже искалеченной жизни может стать последней. Что ему какой-то Ходорковский? Неужели лучше смерть, чем предательство? «Я отказываюсь давать показания», — почти шепчет Василий Алексанян.

Алексей Пичугин, глава отдела внутренней экономический безопасности компании «ЮКОС». Отец троих детей. Обвиняется в заказных убийствах. Представим на секунду, что Михаил Ходорковский действительно отдавал приказ о ликвидации лично ему неугодных граждан. Но ведь нужно быть откровенным идиотом, чтобы обращаться с такими поручениями в службу внутренней экономической безопасности. И бесподобным идиотом, чтобы заказывать Алексею Пичугину убийство тамбовских бизнесменов Сергея и Ольги Гориных (тела которых так и не были найдены), если он, как утверждает следствие, дважды проваливал до этого заказ на убийство нефтяного перекупщика, рейдера и разоблаченного Венским арбитражным судом афериста Евгения Рыбина. Свидетели обвинения по делу Алексея Пичугина, уголовники-рецидивисты Геннадий Цигельник и Евгений Решетников, сознались в лжесвидетельстве — прокуратура обещала назначить им минимальные сроки заключения, но слова своего не сдержала.

Прокуратура не скрывала своего раздражения: еще бы, сколько интересного и полезного мог бы рассказать следствию начальник отдела внутренней экономической безопасности опальной нефтяной компании. Мог бы, да вот не захотел. Пусть теперь посидит, подумает над своим поведением. Пожизненно. Это ведь страшнее даже смерти, которая предлагалась на выбор Василию Алексаняну. «Я снова повторяю, что никогда никаких преступлений не совершал», — заявил в своем последнем слове Алексей Пичугин.

Антонио Вальдес-Гарсия, гражданин Испании, генеральный директор ООО «Фаргойл», дочерней структуры нефтяной компании «ЮКОС». Он узнал о том, что на него заведено уголовное дело. «Но если вы готовы приехать в Россию и ответить на вопросы следствия, дело ваше мы прекратим», — пообещали ему представители российских спецслужб. Антонио Вальдес-Гарсия им поверил и приехал. Силовики похитили его прямо в аэропорту и отвезли на подмосковную базу ОМОНа. Избивали до потери сознания, объясняя непонятливому иностранцу, что отвечать на вопросы следствия придется так, как угодно следствию. Когда испанец отказался лжесвидетельствовать, его просто выбросили из окна. Перелом ног у Вальдеса-Гарсии уполномоченные лица объясняли тем, что из окна он выпрыгнул сам. Точнее, выпал. То есть, извините, пострадал в ДТП. Но даже на костылях Антонио Вальдес-Гарсия в конце концов сумел сбежать от собственных тюремщиков и вернуться в Испанию. Страх погони, поимки, новые издевательства — все это казалось ему несущественным по сравнению с необходимостью говорить лживые чужие слова ради осуждения невиновных.

Алла Карасева, бухгалтер. Дала признательные показания. Инвалид второй группы, 65-летняя женщина не выдержала постоянных допросов в специзоляторе, куда ее доставил ОМОН. Алла Карасева даже не смогла выступить как свидетель в Хамовническом суде — ее здоровье окончательно подорвано, она почти не выходит из дома.

Много, еще очень много подобных примеров могу я привести. Быть может, Михаил Ходорковский купил или запугал всех этих людей? Но что же это за страх такой, который сильнее страха смерти? Что же за алчность, которая выше инстинкта самосохранения? Человеку свойственно только одно чувство, способное побороть желание жить и отказаться от великого множества благ, которые дает жизнь. Это чувство называется совестью.

Но можно ли испытывать столь сильное чувство совести по отношению к вору, убийце, беспредельщику, абсолютному гангстеру, каким рисует образ Михаила Ходорковского старательная государственная пропаганда? Нет. Это чувство не может проявляться синхронно у таких разных, совершенно друг на друга не похожих людей. Следовательно, государственная пропаганда врет. Такое осознание для меня — важнее сотни и тысячи подложных документов из десятка сфабрикованных дел в отношении компании «ЮКОС».

Тем более что в числе свидетелей обвинения по «Хамовническому делу», согласно которому Михаил Ходорковский и Платон Лебедев похищали всю добытую на предприятиях ЮКОСа нефть — ту самую, с продажи которой они, как считается, не платили налоги, — хватает и тех, кто не смог выдержать давления прокуратуры. Это вполне здоровые и состоятельные люди: Алексей Голубович и некоторые другие. Они кивают подсудимым и опускают глаза. Путаются в показаниях и вовсе не спешат помогать прокуратуре. Каждый человек, посетивший Хамовнический суд в дни выступления этих свидетелей, может подтвердить: перед подсудимыми им невыносимо стыдно. Стыдно настолько, что почти отступает страх перед прокуратурой. К сожалению, все решает, как всегда в таких случаях, проклятое «почти». Под грубым давлением стороны обвинения свидетель Алексей Голубович был вынужден изменить свои губительные для прокуратуры показания, заявив, что «днем ранее его неправильно поняли».

Можно до рези в глазах перебирать фамилии, изучать череду портретов и биографий. Но без малейшей, судя по всему, рефлексии согласилась сотрудничать со следствием только бывшая советник Михаила Ходорковского Ольга Костина. Муж которой сейчас работает под непосредственным руководством Владислава Суркова, занимавшего, в свою очередь, управляющие должности в банке «Менатеп», главой которого в середине 90-х годов был Михаил Ходорковский. Сам же Владислав Сурков, надо отдать ему должное, не оставил «дело ЮКОСа» без внимания. Отреагировал, насколько я могу судить по информации из открытых источников, ровно два раза.

Первый раз в 2005 году в интервью журналу Spiegel: «По причинам личного характера мне сложно комментировать это дело. Я около десяти лет работал в системе Ходорковского. Я его уважаю. То есть я не беспристрастен и уже поэтому не хочу высказывать оценок».

Второй раз совсем недавно. Но об этом чуть позже.

Бизнесмены не хотят рисковать

Отношение российской деловой элиты к процессу по «делу ЮКОСа» лучше всего сформулировал бывший владелец компании «Евросеть» Евгений Чичваркин: «Телевизор я смотрел мало, и свое мнение у меня начало формироваться года через полтора-два [после того как Ходорковского арестовали]. И высказывать его я боялся, то бишь ссал, из-за боязни за свой бизнес и за свои деньги». Осторожность, как известно, не помогла Евгению Чичваркину: он лишился бизнеса и был вынужден эмигрировать. Уголовное дело против него многие эксперты расценивают как заказное и насквозь фальшивое.

Как бы то ни было, бизнесмены явно не желают рисковать, выступая в поддержку своих опальных коллег. Но быть может, у них хватит духу выразить Михаилу Ходорковскому хотя бы благодарность. История ведь известная: Хамовнический суд незаконно, в обход последних поправок в Уголовно-процессуальном кодексе, продлил ему и Платону Лебедеву срок содержания под стражей.

Между тем автором поправок, не допускающих арест обвиняемых в совершении экономических преступлений, выступил сам президент России Дмитрий Медведев. Международный скандал, связанный с гибелью в стенах СИЗО «Бутырка» юриста инвестиционного фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского, вынудил главу нашего государства признать, что оправдания этой трагедии нет и она не должна повториться. Поправки рассматривались как инструмент, гуманизирующий российскую судебную систему и существенно способствующий развитию предпринимательства.

Но прокуроры плевать хотели и на закон, и на мнение президента. Оказалось, что для заключения предпринимателя в СИЗО достаточно просто заявить, что это не предприниматель. Не желая потакать произволу, подсудимый Михаил Ходорковский направил обращение в Верховный суд и объявил бессрочную голодовку. Он собирался продолжать ее до тех пор, пока не появится подтверждений, что президент России Дмитрий Медведев «точно знает, как применяется или, точнее, саботируется назначенными им чиновниками принятый всего месяц назад по его инициативе закон». Голодовка продолжалась один день. Пресс-служба главы государства отреагировала молниеносно, сообщив, что Дмитрий Медведев с письмом Михаила Ходорковского ознакомился.

Через несколько дней пленум Верховного суда разъяснил, что преступления, предусмотренные статьями 159, 160 и 165 УК РФ, следует считать совершенными в сфере предпринимательской деятельности, если они совершены лицами, с ней связанными. Прокуроры лишились последних возможностей для манипуляций и оговорок. Фактически своими действиями Михаил Ходорковский в одиночку продавил буксующие президентские поправки. Поправки, которые многим еще сохранят не только имущество, но и здоровье, а быть может, даже и жизнь. Так отважится ли российский бизнес хотя бы на одно, пусть самое робкое слово благодарности подсудимому Михаилу Ходорковскому?

А теперь наконец снова о Владиславе Суркове. Выступая на заседании правления РСПП (доклад был посвящен сомнительной инвестиционной привлекательности наукограда Сколково), Владислав Сурков посетовал, что бизнес не торопится принимать участие в инновационных проектах, предлагаемых российским правительством. А вот раньше, дескать, все было наоборот. Команды предпринимателей обивали казенные пороги, приглашая государство способствовать развитию перспективных начинаний, — и сталкивались со скепсисом. «В частности, Михаил Ходорковский…» — увлекся было приятными воспоминаниями Владислав Сурков.

У членов правления РСПП вытянулись лица. Михаила Ходорковского они помнили очень хорошо, он среди них шесть лет назад сидел. Теперь сидит в другом месте. Действительно ли не улавливал кремлевский вельможа прямой связи между участью Михаила Ходорковского и нежеланием отечественного бизнеса добровольно вступать в любые отношения с властью? Вряд ли. Владислав Сурков не сумасшедший. Получается, что и он считает Михаила Ходорковского «положительным примером», и опять-таки вовсе не в том смысле, на который рассчитывали представители государственных репрессивных органов.

Михаил Ходорковский, даже находясь в СИЗО, способен, как выяснилось, защищать весь российский бизнес от аппетитов окончательно обнаглевших силовиков и уверенно вытягивать страну на спроектированные президентом Дмитрием Медведевым рельсы всеобщей модернизации. Чего же он сможет в таком случае добиться, оказавшись на свободе? Как минимум восстановит пусть робкое и хрупкое, но все-таки доверие между властью и бизнесом. То самое доверие, без которого невозможны любые отношения, но деловые — в особенности. «Чудо возможно», как говорил в своем программном интервью газете «Ведомости» сам Владислав Сурков.

* * *

Я не знаю, считает ли себя политическим лидером сам Михаил Ходорковский. Но я вижу людей, которые готовы вынести любые испытания и заплатить любую цену только ради того, чтобы не предавать его. Могут ли сказать о себе то же самое его тюремщики? Особенно если чья-то недобрая рука поманит их мнимых сторонников жирным увесистым куском горячей пищи?

Я не знаю, виновен Михаил Ходорковский или нет. Но я вижу, что даже в тюрьме он продолжает работать, чтобы избавить российское государство от навязанной ему модели вертикального африканского трайбализма, убивающего любую попытку развития. Тем же самым он занимался и на свободе, чему свидетель первый заместитель руководителя Администрации президента Владислав Сурков.

Я не знаю о Михаиле Ходорковском практически ничего. Только одно: он вызывает уважение. Как и всякий порядочный, высокообразованный и решительный человек. Этого достаточно.

Он — хороший пример. И я благодарен ему за это.

Человек, вокруг которого — хочется верить — смогут однажды объединиться уже не оппозиционеры и охранители, коммунисты, националисты и либералы, вольнодумцы и консерваторы, правозащитники и государственники. Но просто люди, обладающие теми же самыми качествами: честью, интеллектом, отвагой. Объединиться не ради декларации каких-то частных принципов, программ и убеждений, но во имя той пользы, которую они смогут и захотят принести всем нам — и российскому государству, и его гражданам. Поколение «М».

Освободите политзаключенных. Хватит доить и кошмарить. Пора работать.

Потому что очень хочется все-таки жить в нормальной стране.

Но — здесь.