Нашлось новое в черных ящиках из самолета Качиньского

Расследование причин катастрофы самолета польского президента под Смоленском можно продлить до бесконечности. Для участия в следствии пригласить лучших международных экспертов, к каждому следователю приставить по несколько видеокамер, а все материалы тут же выкладывать для свободного доступа в интернет. Все равно и в России, и в Польше найдется немало людей, которые всему этому не поверят, назовут показухой и будут строить свои версии происшедшего. 1 июня польские власти попытались остановить поток спекуляций вокруг гибели президента Качиньского, опубликовав записи черных ящиков с разбившегося Ту-154 (читать по-польски, где надпись: Przeczytaj zapis rozmów или по-русски, где надпись: Transkrypcja rozmów) Но эта попытка вряд ли окажется особенно действенной. Скорее, наоборот – даст повод для новых домыслов и толкований.

Причины смоленской трагедии были более-менее понятны с самого начала. Под угрозой недовольства высокого начальства польские пилоты недооценили опасностей смоленского тумана, решили рискнуть, но не справились, и самолет разбился. Результаты расследования, которые польские и российские следователи озвучивали в многочисленных интервью и в Москве, и в Варшаве, только уточняли первоначальную версию. Предположения о том, что причиной катастрофы могла стать неисправность самолета, теракт или злой умысел смоленских диспетчеров, были официально опровергнуты и российской, и польской стороной. Обе страны сошлись на ошибке пилотов как главной причине трагедии.

Опубликованные записи (они выложены на сайте польского МВД на русском и польском языках) не вносят в картину происшедшего ничего радикально нового. Тем более, что многие реплики так и не удалось расшифровать, или осталось неясным, кто именно их произнес. Единственное – теперь утверждения следователей можно подтвердить прямыми цитатами из разговоров в кабине разбившегося Ту-154.

Об ужасной погоде в Смоленске пилоты знали задолго до посадки. За 16 минут до катастрофы (10:24 по Москве) смоленский диспетчер прямым текстом сообщил им: «Условий для приема нет». Их польский коллега, который управлял Як-40 и успел приземлиться немного раньше, сказал то же самое, для наглядности сопроводив описание погоды матерными эпитетами. Сами пилоты тоже прекрасно понимали, что в случае посадки сильно рискуют. Когда за 14 минут до крушения (10:26) в кабину зашел шеф дипломатического протокола польского МИДа Марьюш Казана, командир корабля сообщил ему: «В тех условиях, которые сейчас есть, мы не сможем сесть». Предложил Минск и Витебск в качестве запасных аэродромов. Казана ответил, что «у нас проблема», и ушел совещаться с начальством.

Многие реплики Казаны не удалось расшифровать, но и тех, что имеются, достаточно, чтобы доказать, что Лех Качиньский принимал в происходящем активное участие. Казана вернулся в кабину через 4 минуты, в 10:30, и сообщил: «Пока нет решения президента, что делать дальше». Далее неразборчиво. То есть поперек всех правил пилоты ждали решения Качиньского, и вряд ли президент должен был просто определить, в какой именно из запасных аэропортов лететь.

Хотя прямой команды садиться в Смоленске любой ценой, скорее всего, не было.

Несмотря на многочисленные предупреждения, пилоты решили попробовать зайти на посадку. За несколько минут до крушения в кабине появился командующий польскими ВВС генерал Анджей Бласик, но расшифрованных реплик генерала совсем мало. Видимо, он пытался помочь экипажу посадить самолет, потому что другую причину его присутствия в кабине придумать трудно. Ближе к концу, за 3 минуты до трагедии (10:38) в расшифровке появляется еще один интересный кусок реплики: «Он взбесится, если еще...», а дальше неразборчиво. Также не установлено, кто из присутствующих произнес эту фразу. Конечно, трудно сказать, кто именно должен был взбеситься, но кто-то был явно недоволен происходящим, и пилоты опасались его гнева.

Навигационное оборудование на Ту-154 работало исправно. Последняя минута перед катастрофой (10:40) забита сигналами Terrain ahead и Pull up. Тем не менее, пилоты упорно продолжали снижение и до последних секунд не замечали ничего необычного. Частично пилотов оправдывает то, что небольшой военный аэродром под Смоленском не был занесен в международную базу GPWS (система предупреждения опасного сближения с землей). То есть даже при правильном заходе на посадку навигационное оборудование самолета не распознало бы смоленский аэропорт и кричало бы об опасном приближении к земле. Пилоты, видимо, об этом знали и не реагировали. Но это обстоятельство не снимает с них ответственность за то, что на высоте принятия решения они продолжили снижение, хотя посадочную полосу видеть никак не могли. Свою ошибку пилоты заметили только после удара крылом о дерево, когда было уже поздно.

В итоге, версия об ошибке экипажа под давлением начальства получила очередное подтверждение, но для сторонников братьев Качиньских это ничего не изменило. Кандидат в президенты Польши Ярослав Качиньский и его товарищи по партии «Право и Справедливость» успели моментально перестроиться. До публикации записей они обвиняли польское правительство в сговоре с Москвой и в злонамеренном сокрытии подробностей трагедии от общества. Требовали немедленно привезти черные ящики в Польшу и опубликовать. Когда правительство эти требования выполнило, оппозиционеры ту же потеряли всякий интерес к содержимому черных ящиков. Ярослав Качиньский даже отказался прийти на заседание Совета национальной безопасности, где должны были прослушать привезенные из Москвы записи. Теперь он обвиняет правительство в неуважении к чувствам родственников погибших, которым придется узнавать о последних минутах жизни своих близких из интернета. А защитники теории заговоров переключились на новое требование: черные ящики сами по себе ничего не объясняют, их надо обязательно публиковать вместе со стенограммами допросов всех свидетелей. Интересно, кого в этом случае они считают свидетелями, которые могут рассказать больше, чем записанные голоса пилотов и пассажиров?