Наследники Палестины: подлинные и самозваные

У Наполеона не было сомнений, кому принадлежит земля наших предков, с чьими именами она связана и кому должен принадлежать суверенитет на нее...

В 1799 году, незадолго до неудачной попытки взять Акко, Наполеон Бонапарт обратился с посланием к еврейскому народу. Все еще веривший в ближайший военный триумф, он представил себя как освободитель наиболее угнетенных людей - \"исраэлитов\". Они представляют собой уникальную нацию, которая была изгнана жестокими тиранами с родной земли и в течение тысяч лет пребывала в рассеянии, но это - единственный народ, который всегда ассоциировался именно с данной землей и даже в разлуке с ней сохранил национальную самоидентификацию.

Когда Наполеон вдохновился идеей восстановить государство в Палестине, было совершенно понятно, что это государство будет еврейским. У него не было сомнений в том, кому принадлежит суверенитет на эту землю. Обращаясь к \"полноправным наследникам Палестины\", Наполеон заявил, что он боролся за то, чтобы снять двухтысячелетнее презрение и пренебрежение, при которых вынуждены были жить евреи. И хотя время и обстоятельства не выглядят особенно благоприятными для осуществления многовековой мечты евреев о возращении в родные края, Франция объявляет наперекор обстановке и самому времени наследниками этих земель сынов Израиля.

С тех пор прошло чуть более двух столетий. И теперь, когда нынешний лидер Франции говорит о полноправных наследниках Палестины, он имеет в виду... арабов, потомков иностранных конкистадоров, мигрантов со всего Средиземноморья, которые только в последние десятилетия усвоили понятие Фалястын.

Николя Саркози желает утверждения арабского суверенитета не только не задумываясь о необходимости предоставления исторических прав евреям, но даже отвергая их базисное право на самозащиту.

Саркози даже не вспоминает о том, что передача палестинцам Иудеи и Самарии сделает уязвимым самый густонаселенный центр Израиля. И глубина территории еврейского государства от моря до границы составит всего лишь 15 километров.

Такая \"мелкая проблема\", как особенности еврейского выживания, вообще не волнует создателя очередного грандиозного проекта. Саркози откровенно нетерпелив. Его желания должны выполняться в принципе - и безотлагательно. Он кажется сам себе носителем высшей мудрости, которая безо всяких колебаний должна быть принята в качестве руководства к действию. Однако когда не удается достичь абсолютного послушания, президент Франции раздражается - и именно поэтому выражает недовольство израильским премьер-министром, который действует слишком медленно.
\"Я разочарован им [Нетаниягу], - признается Саркози. - Несмотря на личную дружбу, симпатию и обязательства, которые мы взяли в отношении Израиля, мы все-таки не можем смириться с тем, что он тянет резину. Я не могу понять, в каком направлении он собирается действовать и чего он хочет\".
В этом высказывании и скрывается суть проблемы.

Требования Саркози высказываются не просто так. Он диктует свою волю, но диктует ее с позиций... друга. Как выясняется, друзья-притворщики имеют особое моральное право ставить якобы \"протеже\" на место. Дружеские упреки действуют куда как сильнее, чем упреки от тех, кто не смеет претендовать на особую близость отношений.

Между тем, Николя Саркози - не единственный друг-приятель, берущий на себя смелость читать нам мораль. То же самое проделывает премьер-министр Италии Сильвио Берлускони. При любой возможности итальянский лидер старается щегольнуть своим неоконформизмом. В некоторых случаях он не боится продемонстрировать плохой тон и позлить других европейцев, приняв сторону Израиля. Это позволяет нам, нелюбимым целым миром, испытать мгновенья удовлетворенности. Но потом наш \"друг\" вдруг испытывает сильное желание быть принятым в кругу европейских коллег, и его тон по отношению к Израилю резко меняется.

Опять-таки - исключительно с дружеских позиций...
Примерно такие же мотивы лежат в основе выступлений Саркози. В конце концов ты вынужден доказывать верность тем, кто подпирает твою власть.

Саркози - не исключение. Лучший способ подлизаться к благородному семейству - высказать свою непримиримую позицию по отношению к израильской непокладистости. Сказал - и уже обласкан в клубе популярных мировых лидеров.

Надо отметить, что именно израильская тематика без всяких сомнений объединяет во Франции совершенно различные общественные группы - начиная от либералов и кончая мусульманами. У последних - своя проблематика. Высокомерное снисхождение этнических французов, конечно, помогает до определенной степени снизить пыл джихадистов, вводя в заблуждение по поводу того, что социальные и экономические проблемы можно полностью излечить согласно моралистским предписаниям. Присоединяясь к этому хору, Саркози немедленно оказывается с ним в тесной связке и уже не выглядит одиноким чудаком.

В сегодняшней Франции это имеет политическое значение. Население второго по величине города Франции – Марселя – уже на четверть мусульманское. С 1970 года здесь построено больше мечетей, чем церквей за все двадцатое столетие и первое десятилетие XXI века. Никто не может точно сказать, сколько же все-таки мусульман во Франции. Некоторые говорят о 12 процентах. Как бы то ни было, но совершенно ясно, что выходцы из Магриба не поддерживают идей, которые предлагал Наполеон либеральной Европе. Большинство французов отказываются признать тот факт, что постепенно богатеющие мусульманские сообщества позволяют себе роскошь не особенно чтить многокультурность и гибкость тех, кто их принял. Нечестно? Что поделаешь - \"селяви\"!..

Мусульмане используют западные свободы не будучи при этом благодарными за них. Они не собираются интегрироваться - как раз наоборот, пытаются переделать Европу по своему образу и подобию. Мусульмане в большинстве своем требуют освободить их от необходимости приобщаться к достижениям иной культуры, предпочитая подчинить окружающих идее признания ценностей ислама. В их сообществах сколько угодно проявлений расизма и насилия, и вряд ли можно рассчитывать на то, что когда-нибудь они воспримут ценности плюрализма и либерализма.

Ближайший ко мне дом в течение некоторого времени снимала семья репатриантов из Франции. Они часто говорили мне, что для них наибольшее удовольствие в Израиле - это посылать детей в школу. Когда их четверо детей учились во Франции, они часто испытывали нападки одноклассников из мусульманских семей. Когда родители, отчаявшись, забрали их из обычной школы и перевели в еврейскую, дети снова оказались жертвами хулиганских выходок мусульман, специально поджидавших, пока еврейские ученики выйдут из школы. Надеть кипу означало спровоцировать оскорбление, а то и побои. \"Здесь, в Израиле, - признавались мои соседи, французские репатрианты, - мы пользуемся роскошью отправлять детей в школу и не бояться за их жизнь и здоровье\".
В этом - одна из причин того, что французский язык сегодня все чаще слышен в Израиле. Для все большего числа евреев французского происхождения Израиль - благополучные небеса. И это благополучие гарантировано сионизмом. Это и есть те гарантии безопасности, от которых Нетаниягу не может отказаться даже ради того, чтобы удовлетворить капризы Саркози.

А теперь вернемся к Наполеону. Он призывал евреев использовать момент, который может не повториться в течение тысяч лет, для того, чтобы заняться восстановлением исторических наследных прав и утверждением их перед лицом тех, кто в течение многих веков бесстыдно отказывал евреям в самом праве на существование в качестве народа. Нынешние президент Франции отказывается от этого великого наследия ради временных прихотей.