Сурков — революционер в Кремле

Сурков на сегодняшний день представляет собой, пожалуй, главного кремлевского мечтателя. Наблюдать за этой трансформацией самоописания власти очень любопытно и поучительно. \"Будьте реалистами, требуйте невозможного\", - снова и снова повторяет нам Сурков, реанимируя в современном политическом сленге язык майского Парижа 1968 года. Такого языка - об этом можно говорить со всей уверенностью - в Кремле еще не было. Поможет ли это перейти от теории к практике модернизации?

Я не буду сейчас говорить о том, насколько проекты перевода экономики России на новый путь развития, работоспособны. Посмотрим на то, что представляет собой текст выступления Владислава Суркова 7 апреля перед участниками сообщества \"Futurussia\" с идеологической точки зрения. Теория постиндустриального мира здесь возникает на основе работ американского социолога Дэниела Белла. Термин отсылает нас к тому же историческому периоду - 60-м годам прошлого века. Тогда США находились в очень остром, жестком клинче с СССР, исход которого отнюдь не был предрешен. Интеллектуальные ресурсы капиталистической сверхдержавы были брошены, в том числе, на то, чтобы объяснить американским гражданам и всему миру, каким будет светлое капиталистическое будущее. Ведь будущее было тем параметром, по которому капитализм объективно проигрывал социалистическим системам, обещавшим наступления мира, счастья и изобилия. США тоже нужно было будущее, и они получили его, благодаря концепции \"постиндустриального общества\". С тех пор утекло немало воды, и разговоры о постиндустриальном развитии стали общим местом.

Насколько уместно применять эту идеологическую работу, написанную почти пятьдесят лет назад, для описания нашего настоящего? Ведь получается, по сути, достаточно парадоксальная картина: мы попрощались с коммунизмом, больше не верим Марксу, но зато с охотой берем на вооружение старые концепции, призванные для борьбы с ним. Своеобразный идеологический second-hand. И, наверное, это не очень хорошо. У концепции Белла, вообще говоря, есть две основных содержательные проблемы: во-первых, ученый, конечно, не мог предвидеть появления интернета и того громадного влияния, которое он будет оказывать на мировую экономику, а во-вторых, постиндустриальное общество указывает на развитые страны Запада, а не третий мир, некоторые из стран которого за последние тридцать лет сумели стать новыми \"фабриками мира\". То есть, индустриализация не исчезла. Мы не живем в том мире, который описан Дэниелом Беллом.

Сурков дополняет размышления Белла мыслью о глобальном разделении труда, которая восходит к Иммануилу Валлерстайну. Валлерстайн, напомню, заявил, что пролетариат в XX веке никуда не делся, он просто был вытеснен глобальным капитализмом на периферию мировой экономики, так что теперь классовая борьба проходит не столько внутри общества, сколько между обществами. Одни страны стали играть роль глобальных буржуа, другим уготована роль нищающих пролетариев.

Применяя эту картинку к теории Белла, мы получим именно то, о чем сегодня рассуждает Сурков: России нужно сменить специализацию в глобальной экономике.

Опять же, я не буду сейчас говорить о том, насколько такая постановка вопроса может привести нас к каким-то практическим изменениям. Большинство стран мира проходили примерно одинаковый путь развития: интенсивное сельское хозяйство, затем производство ширпотреба (текстиль в первую очередь), затем восхождение по ступеням накопления капитала. У нас развитие экономики было, если можно так сказать, паранормальным: мы сразу купили станки и начали делать танки.

И это очень важный момент, в том числе, и для Суркова: в конце речи он говорит о том, что мы обречены быть экономическими космополитами. Что нам сегодня опять, как уже не раз случалось в нашей истории, нужны иностранные технологии, идеи и люди. В этом нет ничего постыдного, разумеется. Вспомним, что сделал Петр I? На окраине Европы в XVI веке существовало три сильных государства: Речь Посполитая, Османская империя и Россия. Два из этих государств решили быть самодостаточными, не опирались на иностранный опыт, не проводили модернизации. В результате еще недавно такая сильная Польша была в течение ближайших двух столетий поглощена своими соседями, а Турция превратилась в \"больного\" Европы, навсегда потеряв статус великой державы. Россия же сумела тогда обратиться к иностранному опыту и создать совершенную военную машину по европейскому образцу - естественно, соответствующие изменения основывались на экономических достижениях. Так мы в начале XVIII века сумели сохранить собственную историю и суверенитет. По сути, сегодня перед нами стоят те же самые задачи.

Далее, Сурков заявляет, что новое никогда не создается ни одиночками-героями, ни всем обществом сразу. Должен быть класс людей, которые кровно заинтересованы в изменениях, чья жизнь и судьба зависит от успеха проекта обновления общества. Здесь есть идеология, конечно, - за словами Суркова отчетливо видны теории пресловутого \"креативного класса\". Но в целом с этой мыслью стоит согласиться. Сегодня власть вновь изолирована и слаба, ей не на кого опереться, делая ставку на инновации. Огромная часть государственного аппарата, чиновничества сделает все возможное, чтобы сохранить status quo. Революционеру в Кремле нужна группа, которую можно будет бросить в прорыв через это минное поле. Сможем ли мы найти этот рычаг, который позволит перевернуть косное общество?

Самое главное в рассуждениях Суркова в этом смысле - это история о примитивности, линейности вертикали власти. Современное общество не может управляться методами царя Гороха, да и сами эти методы сегодня оказываются весьма ненадежными. Поэтому аналогия с эпохой Петра оказывается неполной - для экономического рывка России нужна политическая революция.