Китай может обрушить позиции РФ на рынке вооружений

В прошлом году Россия продала оружия на 8,5 млрд долларов, но уже в ближайшее время эти доходы могут существенно уменьшиться. На рынке вооружений у нас появляются новые конкуренты: они не тратят время на исследования, не покупают патенты и лицензии, а просто-напросто воруют самые современные технологии. Китай уже сейчас предлагает нашим традиционным партнёрам более дешёвые копии новейших российских разработок. «Наша Версия» решила посмотреть, как обстоят дела с соблюдением прав российских оборонщиков.

«Джентльменские» правила воровства военных технологий у России были заложены в 1950–1960-х годах, когда первый румын или поляк приделал к цевью автомата Калашникова дополнительную ручку, переименовал и объявил полученное собственной разработкой. Со всеми вытекающими последствиями, включая возможность продажи на экспорт без отчислений. В мировом масштабе массовому «передиранию» подвергалась в своё время продукция фирм «Винчестер», «Браунинг», «Маузер», «Люгер», компаний Стоунера и Сикорского. В Советском Союзе также, не задумываясь, воровали идеи в военной отрасли: тому примером знаменитый пулемёт «Максим», револьвер «Наган», ППШ (он же «Лахти»). Да и с происхождением некоторых узлов и механизмов самого первого автомата Калашникова до сих пор не всё ясно: по крайней мере многие специалисты выводят их от немецких СТГ-43 и СТГ-44. «Думаю, способа на должном уровне защитить военные разработки просто нет, – полагает гендиректор Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов. – Надо идти вперёд, создавать новое оружие, чтобы интеллектуальные пираты плелись в хвосте, теряя соответственно рынки сбыта. Современные новые военные технологии – тайна, они не могут быть запатентованы в международном патентном бюро. На самом деле все подсматривают друг у друга».

Бороться с этим сложно: слишком много желающих купить пусть худшую копию Мига китайской сборки, но на 7–10 млн долларов дешевле.

От краж конструкторских идей страдают все традиционные экспортёры вооружений. Чаще всего страна развивающейся экономики покупает у кого-то из крупных продавцов мелкую партию, обещая позже заказать ещё авиадивизию Мигов или морскую бригаду фрегатов понравившегося вида. Через пару лет продавец с удивлением видит на стендах международных выставок в Лиме, Абу-Даби, Фарнборо или где-то ещё своё изделие – переименованное, перекрашенное и снабженное какими-то малосущественными добавками. И прибыль достаётся недавнему покупателю. Бороться с этим сложно: слишком много желающих купить пусть худшую копию Мига китайской сборки, но на 7–10 млн долларов дешевле. Правда, прагматичные европейцы научились компенсировать убытки другим путём: скажем, заключая с тем же Китаем многомиллиардные контракты на поставку гражданской техники, например пассажирских самолётов «Эйрбас».

Основным игроком на рынке «оборонно-промышленного пиратства» сейчас является Китай. Страна имеет огромную армию, военную доктрину наступательного характера и достаточно мощную экономику, чтобы самой производить вооружения. А вот конструкторская мысль китайцев пока отстаёт, и поэтому они просто берут всё, что нужно для военных, не особо пытаясь «сохранить лицо». Поэтому КНР чаще всего становится «героем» самых крупных скандалов на ниве интеллектуального пиратства. Например, такой скандал разразился в прошлом году после торжественного парада по случаю юбилея Народной армии Китая, на котором было представлено более 60 видов новой военной техники. Примерно половина из них подозрительно напоминала российские, европейские, американские и израильские разработки. Естественно, всё было подано как продукт озарения китайских конструкторов. Был и другой случай: ВВС КНР посадили на своей территории американский самолёт-разведчик «Орион», а после возвратили его американцам в виде набора запчастей.

Китай стремится получить нужные ему технологии у России и других стран. Причём российские производители нашли способ хотя бы не давать китайцам копировать технику бесконтрольно. В 2003 году был подписан контракт на лицензионное производство самолётов Су-27СК в КНР. Но в итоге из 200 заказанных комплексов Китай купил лишь половину, объяснив отказ «низкими боевыми возможностями» Су-27. И сконцентрировался на собственном проекте J-11B. В фирме Сухого полагают, что он копирует машины Су-27/30 «один в один». Но на все протесты Москвы соседи ответили, что J-11 – собственная разработка, на 70% состоящая из китайских комплектующих.

Россия сама помогала китайцам создавать самолёт – конкурент истребителям МиГ-29 – J-10 и FC-1. Разработки велись при содействии РСК «МиГ». Контракт был оформлен «Рособоронэкспортом» при одобрении Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству (ФСВТС). И теперь КНР планирует поставлять эти истребители в Азербайджан и Зимбабве, а заодно наладить их серийное производство в Пакистане. Интерес к истребителю уже проявили и другие страны, ранее традиционно покупавшие российские самолёты и комплектующие к ним, – Бангладеш, Мьянма, Ливан, Иран, Малайзия, Марокко, Нигерия, Шри-Ланка и Алжир. В самых ближайших планах Пекина стоит производство не менее 2 тыс.

новейших истребителей. Китай не только потеснит Россию на её традиционных рынках, но и станет основным производителем недорогой высокоэффективной авиационной техники. Первым «звонком» стало заявление командующего ВВС Малайзии генерала Дауда о возможности закупки в Китае комплектующих к состоящим на вооружении российским истребителям. За последние два года военно-техническое сотрудничество России и КНР снизилось на 62%, новых контрактов практически не заключают. Вскоре все забудут, что Пекин когда-то считался стратегическим партнёром Москвы в военно-технической сфере. В Китае тем временем подсчитывают будущую прибыль: ёмкость рынка для китайских аналогов Су и Мигов – более 800 машин.

Чиновники из ФСВТС готовятся продать КНР ещё 100 двигателей для новых машин. «Без наших двигателей масштабный экспорт китайских истребителей невозможен, – считает Руслан Пухов. – А Китай может заключить контракт, пообещав, что покупает для себя, а потом перепродать моторы, тем самым нанеся нам прямой ущерб». Но проблема не так однозначна, как выглядит на первый взгляд. «Поставляя двигатели, мы ставим КНР в зависимость от России: у нас есть возможность сделать так, что все китайские ВВС останутся в ангарах, – говорит Пухов. – А отказавшись от контрактов, мы потеряем немалые деньги». А значит, встанут оборонные предприятия и КБ, что в конечном счёте ударит по НИОКР, по разработкам новой техники, нужной как для внутреннего пользования, так и для экспорта.

Немалый вклад в становление китайской армии внесла и Украина. Эта страна продала Пекину недостроенный авианосец «Варяг» за ничтожные 20 млн долларов и предоставила всю имевшуюся на него у Киева техническую документацию. А также один из опытных образцов палубного самолёта Су-33. В результате в 2009 году Китай с гордостью представил миру свой первый «собственный» палубный истребитель. Бывшие советские республики и страны Варшавского договора торгуют на мировом рынке не только оставшимися со времён СССР устаревшими вооружениями, но и копиями новых разработок, поставленных российскими предприятиями. Так, Белоруссия предлагает зенитно-ракетные комплексы (ЗРК) С-125 «Печора», поляки – копии ПЗРК «Стрела». «Братья»-болгары во время масштабного перевооружения грузинской армии режимом Саакашвили продавали Грузии противотанковые ракетные комплексы (ПТРК), скопированные с российских (это выяснилось после августовской войны 2008 года). Кроме того, Белоруссия повсюду торгует новейшей российской системой управления на поле боя «Манёвр» (так называемый военный Интернет) – никакие международные и двусторонние договоры, а также «братские» и «союзные» отношения в расчёт при этом не берутся. «Ничего личного, только бизнес» – в странах СНГ и Восточной Европы это хорошо понимают.

В распоряжении Китая оказались как российские самолёты и двигатели к ним, так и новейшая российская бортовая радиолокационная станция (РЛС) «Жемчуг», разработанная объединением «Фазотрон». Эта станция является вариантом бортовой РЛС «Жук», которая только что была предложена для новейшего истребителя ВВС России МиГ-35. В ФСВТС говорят, что теперь КНР намерена покупать у России не конечную продукцию оборонных предприятий, а высокие технологии, оставшиеся «в загашниках» российских оборонных предприятий и конструкторских бюро. Основной упор китайцы стараются сейчас делать на проведении НИОКР по собственному графику.

В 2009 году, как подсчитали в ФСВТС, Россия продала оружия на 8,5 млрд долларов, причём значительная часть приходится на боевую авиацию. Но если китайский авиапром и дальше будет двигаться вперёд с такой же скоростью, как в последнюю пару лет, то это может стать одним из последних наших успехов на оружейном рынке. Нельзя сказать, что российские чиновники от оборонпрома не понимают серьёзности ситуации. Если как-то можно повлиять на ситуацию, они находят решение. Так, Индия довольно долго отказывалась признавать наше право на защиту интеллектуальной собственности, но желание первыми приобрести в России истребители «пятого поколения» перевесило, и в 2008 году соответствующее межправительственное соглашение было заключено.

Чуть более скромно, чем КНР, ведёт себя ещё одна страна, в своё время получавшая советское оружие без всяких патентов, – Северная Корея. В 2007–2008 годах КНДР продавала Ирану ракеты «Тэпходон», которые являлись не чем иным, как модернизированными российскими «Скадами». Естественно, последователи учения Чучхе выдавали их за собственную разработку. Как рассказал «Нашей Версии» один из источников в «Рособоронэкспорте», недавно в каталоге экспортируемых КНДР вооружений была обнаружена российская дозвуковая крылатая ракета морского базирования Х-35, которую корейцам не поставляли. Между прочим, это – самая современная отечественная разработка, и она вскоре имеет все шансы оказаться на стапелях китайских, корейских и индийских «модернизаторов». И копии уже под новым колоритным названием будут продавать Алжиру, Малайзии, Египту, саудовцам или кому-нибудь ещё. «В 2009 году российский бюджет потерял из-за такого интеллектуального воровства не меньше, чем заработал на экспорте», – с горечью признался оборонный чиновник.