Слово о белорусской оппозиции

О слабости и маргинальности белорусской оппозиции сегодня не говорит разве что ленивый. Среди независимых аналитиков особенно муссируется тот факт, что, несмотря на привязку активности оппозиционных партий к избирательным кампаниям, они так и не стали успешными «машинами для голосования». На их счету после 1995 г., если верить официальным данным ЦИК, нет ни одной существенной электоральной победы. Однако в числе причин этого прискорбного явления называются в основном субъективные факторы: неготовность оппозиции сформулировать привлекательный для общества альтернативный политический курс, отсутствие выверенной стратегии, нацеленной на достижение победы, неумение работать с людьми, личные амбиции лидеров партий, которые мешают им сплотиться в прочную коалицию и т.д.

Гораздо меньше внимания уделяется объективным факторам, которые не зависят или почти не зависят от оппозиции, но которые значительно подрывают ее положение в обществе. Это, во-первых, архаичность самого белорусского общества, доминирующая в нем парохиально-подданническая политическая культура и неразвитая социальная структура. Белорусских обывателей отличает высокая степень индивидуальной приспособляемости к любой общественной системе, в том числе к нынешнему режиму, и как следствие, политическая пассивность и апатия. Например, вместо того чтобы посредством организованного коллективного действия изменить несправедливый закон, они предпочитают его индивидуально обойти, дать взятку или каким-то другим образом к нему приспособиться. Основная масса населения ориентируется на индивидуальные формы артикуляции своих интересов, государственный патронаж и не проявляет отчетливого стремления к гражданской самоорганизации. Очень медленно распространяется представление, что, объединившись, люди сами могут изменить условия своей жизни к лучшему.

Реальный ресурс политическая оппозиция может получить лишь из сложно структурированного экономического и гражданского обществ, которые в Беларуси находятся в недоразвитом состоянии. За годы независимости в стране так и не произошла дифференциация на социально-экономические группы, осознающие свои особые политические интересы, не говоря уже об отсутствии многочисленного и политически активного среднего класса, а потому не возникло спроса на современные политические институты и, прежде всего, на конкурентные политические партии и свободные выборы. Соответственно, отсутствует и спрос на политиков, выражающих мнения, отличные от официального курса. Большинству белорусов вполне хватает «уникальной личности Президента страны, который сплотил вокруг себя подавляющую часть общества, показал простые и ясные пути нашего развития» [1].

Во-вторых, это жесткий характер персоналистского режима, который, несмотря на свою гибридную природу, довольно плотно контролирует и ограничивает деятельность демократической оппозиции, блокирует каналы политического доступа, подвергает репрессиям неугодных партийных и общественных активистов, независимых журналистов и деятелей культуры. Современные автократии – это режимы, продлевающие свою жизнь прежде всего за счет манипуляций результатами голосований. В ходе государственного переворота, совершенного в ноябре 1996 г. под видом конституционного референдума, власть впервые использовала на всю мощность механизм фальсификаций, позволяющий получать любой наперед заданный результат голосования. В условиях социально-экономического роста такая манипуляционная политика не встретила возражения со стороны большинства населения. В стране просто не возникло спроса на честные выборы, и это притом, что выборы играют сегодня основную роль в легитимации власти, что косвенно подтверждается чрезвычайно высокой по европейским меркам явкой избирателей [2].

В результате на смену системе многопартийного представительства, которая быстрыми темпами формировалась в 1991-1996 гг., пришла беспартийная и персонифицированная система авторитарного управления. Политические партии вытолкнуты из структур представительной власти и находятся на периферии политической системы и даже за ее границами, что превращает их в маргинальные структуры. Причем в таком положении оказались как оппозиционные партии, так и пропрезидентские. Власть заблокировала основные каналы коммуникации между партийными организациями и населением. Оппозиционные структуры оказались в положении «внесистемной оппозиции», в своеобразном гетто, в котором они вынуждены вариться в собственном соку.

Разумеется, ограничение и подавление белорусскими властями деятельности демократической оппозиции – отнюдь не главная причина ее нынешнего кризиса. История знает немало примеров, когда оппозиционные силы действовали в условиях куда более жестких и сверхжестких автократий и, тем не менее, одерживали победы над диктатурами. Гораздо большее значение имеют настроения безразличия и апатии в белорусском обществе и неумение (или нежелание) значительной части оппозиции работать с теми избирателями, которые есть, и работать с ними каждодневно, а не только в периоды избирательных кампаний.

У белорусской оппозиции нет проблем с формулированием общеполитических целей, которые близки и понятны всему демократически ориентированному электорату. Проблемы начинаются тогда, когда эти, казалось бы, очевидные истины оппозиция пытается донести до неопределившихся избирателей. Многие из идей оппозиции непонятны простому человеку, кажутся абстрактными и далекими от проблем его обыденной жизни. В стране, где свобода не является первоочередной ценностью, оппозиции следовало бы отказаться от своего ценностного пуризма и сделать акцент на социально-экономической проблематике, максимально приближенной к нуждам и запросам простых граждан. Оппозиция только тогда сумеет завоевать доверие большинства избирателей и тем самым изменить соотношение сил в обществе, когда все силы бросит на защиту их насущных интересов, не дожидаясь очередного избирательного цикла и действуя на опережение. Например, на организацию массовых гражданских кампаний с очень конкретными социально-экономическими требованиями, оперативное реагирование на возникающие то тут, то там проблемы обыденной, повседневной жизни. В ходе этой борьбы социально-экономические требования сами по себе рано или поздно перерастут в политические.

И все же полностью сбрасывать со счетов фактор политического контроля над оппозицией было бы, по меньшей мере, несправедливо. Когда слышишь безудержную и нередко предвзятую критику в адрес белорусской демократической оппозиции, то невольно на ум приходит ее сравнение с человеком, которого сначала лишили ног, а потом обвинили в том, что он ни на что негодный инвалид.

Свойственное белорусскому режиму стремление к тотальному политическому контролю и репрессиям восходит к традициям советского государства. Диктатура КПСС не в последнюю очередь держалась на репрессиях, для чего существовал разветвленный карательный аппарат. Он не был ликвидирован в годы горбачевской перестройки, а лишь подвергнут чисто косметическим изменениям. Никуда не делись и выработанные за десятилетия механизмы индивидуальной адаптации к репрессивному государству. «Человек советский» мог надеяться только на самого себя или людей «ближнего круга». За редчайшим исключением он не ставил и не хотел ставить перед собой тех задач, для решения которых следовало объединяться с единомышленниками и прибегать к массовому коллективному действию. Гораздо проще, безопаснее и эффективнее заниматься личным выживанием, пребывая в гражданском и политическом молчании.

Маргинализация – это в первую очередь процесс качественный, а не количественный. В начале 90-х годов ряды партийной оппозиции не в последнюю очередь формировались за счет людей, которые были во власти, но, потеряв ее, стали лидерами партий и сконцентрировали вокруг себя других недовольных. Они рассчитывали на возможность политической карьеры, электоральные процедуры прихода к власти, парламентские (а не уличные) методы борьбы. Но их надеждам не суждено было сбыться. Они отнюдь не предполагали, что впереди их ждет жесткий персоналистский режим и восстановленная по советским лекалам «белорусская экономическая модель развития».

В свою очередь президент Лукашенко перестал выбрасывать своих чиновников на улицу, а стал их помещать в резервации, экс-элитные зоны, на перевалочные базы. В результате пополнение оппозиции статусными фигурами, обладающими к тому же реальным управленческим опытом, прекратилось, от чего крайне снизились уровень и качество внутрипартийной конкуренции. Максимум на что она может сегодня рассчитывать – это на молодых людей, отчисленных из вузов за политическую деятельность. Но такой односторонний источник пополнения кадров порождает в оппозиции конфликт поколений, что мы уже наблюдаем в ряде партий.

Без либерализации существующего политического режима нынешнее маргинальное положение партий в обществе изменить невозможно. Однако вынужденное, но естественное объединение всех оппонентов режима Лукашенко в рамках «внесистемной оппозиции», которое было достигнуто в начале 2000-х, сменилось очередным и на это раз самым глубоким за всю ее историю расколом, который значительно отдаляет достижение целей, стоящих перед оппозицией. Ситуация усугубляется еще и тем, что некоторые международные структуры, долгое время поддерживавшие жизнеспособность белорусской оппозиции, сегодня отказываются от дальнейшей поддержки в силу понимания бесперспективности хождения по кругу.

аргинализация политических партий ведет к тому, что становится все сложнее проводить демаркационную линию между политическим и гражданским обществами в Беларуси. Многие политические партии под давлением режима деградировали до уровня политических клубов, НПО, а неправительственные организации (особенно молодежные) часто берут на себя выполнение политических функций. В принципе данный процесс является нормой для авторитарных режимов и содействует консолидации всех демократических сил. Однако для этого политизированные НПО и политические партии должны работать с обществом и не уходить от борьбы за власть.

Реальная демократическая и про-европейская оппозиция белорусскому режиму намного шире, чем круг лиц, представляющих оппозиционные политические партии. Так, например, протестные выступления молодежи на Октябрьской площади 20-24 марта 2006 г. продемонстрировали (неожиданно для многих) наличие в Беларуси спонтанной гражданской оппозиции, способной к быстрой самоорганизации и ненасильственному коллективному действию. Однако гражданские объединения и политические партии практически ничего сделали для инкорпорации наиболее активных участников стихийного протеста в организационные структуры. Сегодня в сферу неофициальной публичной жизни, протекающей параллельно и подчас вопреки официальному обществу, вовлекаются новые, преимущественно молодые люди, они создают разнообразные формы гражданской коммуникации, которые до этого не встречались в практике гражданского общества и малоизвестны политическому обществу. Невнимание политических акторов к этим процессам делает весьма проблематичной выработку эффективной стратегии и тактики политической оппозиции, которая будет оставаться слабой и маргинальной, пока она не обретет социальную базу в лице мощного гражданского общества.

Многие люди не могут найти применения своим силам в протестном движении не только вследствие общей институциональной слабости политической и гражданской оппозиции и ее неспособности к организованной инкорпорации в свой состав новых участников. Не менее важным фактором является и чувство страха потерять все (работу, учебу, здоровье, благополучие близких), если они ввяжутся в открытую борьбу с диктатурой. Даже частичная политическая либерализация помогла бы во многом снять эту проблему, но на нее вряд ли можно рассчитывать в обозримом будущем. Поэтому остается одно: создавать по примеру польской \"Солидарности\" систему материальных гарантий (в том числе, страховые фонды), которая давала бы людям возможность активно включаться в борьбу и в какой то степени компенсировать те издержки, которые они непременно понесут в результате открытой конфронтации с режимом. Однако без поддержки международных структур, заинтересованных в демократизации Беларуси, такую систему создать не удастся.

На сегодняшний день партийная оппозиция не обладает достаточными интеллектуальными, организационными и материальными ресурсами даже для мобилизации своих сторонников (коих 25-30%), не говоря уже о привлечении на свою сторону индифферентной части населения. Слабость партий неизбежно оборачивается бессилием государства, лишающегося обратной связи и способности проводить эффективный и сбалансированный политический курс, отвечающий в той или иной мере интересам всех граждан Беларуси. Вместо идентифицируемых оппонентов, с которыми можно вести диалог и искать компромисс, обеспечивающий поддержку или хотя бы непротивление различных слоев населения проводимому государственному курсу, власти теперь противостоит безликая масса разуверившихся во всем людей. И это резко увеличивает опасность вспышек коллективного насилия и других политических эксцессов в случае обострения общественных конфликтов.