Исторический фундамент – условие создания новой армии

России требуется новая вооруженная сила. Этот императив уже не оспаривается. Более того - начал осуществляться. Но какой она, эта вооруженная сила, должна быть? Данный вопрос еще не закрыт и требует осмысления. Думается, ответ на него необходимо искать не только в современной военной практике и аналитике, передовом иностранном опыте, но и в нашем поучительном прошлом.

Критически оценивая революционные события 1917 года, выдающийся русский социолог и мыслитель Питирим Сорокин отмечал в эмиграции: «Хорошо и прочно строится лишь то, что строится исподволь и постепенно, а не по «щучьему веленью», не путем конвульсивных и смелых разрушений старого дочиста. Мы забывали эту истину. И платились, и платимся за ее забвение». Далее ученый призывал «внимательнее оглянуться на наше прошлое», взять из него самое ценное, заботливо поднять его семена и оживить силой мысли и напряженного труда. «Выполнение этой задачи, - полагал он, - означает восстановление, сохранение и улучшение нашего национального лица».

«ЕСТЕСТВЕННОСТЬ ИЩИТЕ В ОТЕЧЕСТВЕ...»

Сегодня нет недостатка в прогнозах дальнейшего развития событий. Например, аналитики Института современного развития в докладе «Россия XXI века: образ желаемого завтра» рисуют такую идиллию: «Российская армия стала профессиональной не только по способу формирования, но и по оснащению и уровню компетенции. Ее вооружение соответствует требованиям происходящей во всем мире революции в военном деле. Численность Вооруженных Сил мирного времени сократилась до 500-600 тысяч военнослужащих. Уменьшилась до 700 тысяч численность подготовленного резерва... Важнейшим элементом новых Вооруженных Сил является корпус профессиональных сержантов... Внутренние войска МВД преобразованы в национальную гвардию...»

Ни дать ни взять - образ американской, но никак не Российской армии с ее национальными особенностями, победоносными традициями. Впрочем, «снятие кальки» с западных армейских образцов многие отечественные эксперты считают вернейшим методом реформирования. Но согласиться с этим нельзя.

Еще в XVIII веке в своей записке о воинской реформе один из столпов русского ратного искусства Петр Румянцев подчеркивал, что «мы мало сходствуем с другими народами». Нам нужна вооруженная сила самобытная, под нашу специфику, под нашу «обширность» и наше «разнообразие», наши «способы и доходы», наши потребности в защите Отечества.

Да, Петр Великий создавал регулярную армию, творчески используя достижения передового для того времени европейского военного искусства, и даже приглашал иностранных военных специалистов. Но уже при нем, а тем паче за три последующих столетия в нашем Отечестве появились свои примеры и образцы, свои «пророки». Сложились самобытная военная культура, военное искусство, русское и советское полководчество, военная мысль. Формировалось понимание путей и направлений отечественного военного развития. Все это нужно осознать и утвердить как первоисточник возрождения военной мощи сегодняшней России.

Важно, чтобы российская вооруженная сила, даже став «инновационной» и профессиональной, оставалась по своему характеру русско-российской, опиралась на исторический фундамент, крепилась духовной преемственностью и традициями. Чтобы в ней реализовалась модель «новой армии старых заветов», которая органично подходит и требуется постсоветской, еще недостаточно крепкой России.

ПРИМЕР ПЕТРА И СУВОРОВА

Наш «золотой» ХVIII век демонстрирует самобытное творческое развитие национальной вооруженной силы, дает два образца победительной военной системы: Петра Великого и Суворова.

Заслуга Петра заключается в том, что он вместо «неприбыльного», отсталого, временами собираемого поместного войска и стрельцов создал в России современные регулярные Вооруженные Силы, способные успешно воевать с первоклассным и сильным противником (шведами). Основой новой военной организации стало дворянское офицерство, поголовно обязанное службой, причем с «солдатского фундамента». Как и вообще «добрые, честные, искусные» люди, способные «рассуждать», постоянно учащиеся и трудящиеся для блага Отечества. Петр, обучаясь у шведов в боевой школе, снабдил свое новое войско не только отечественным оружием, но и солидной «наукой побеждать». Она, развиваясь, не раз спасала страну, приводила ее к великим победам: в Северной войне, в Отечественной войне 1812 года, в Великой Отечественной.

Конечно, при Петре, в условиях военного времени, жизнь страны и управление государством были в значительной степени милитаризированы. Но при этом он никогда не стремился к созданию многочисленной армии. Считал, что «более разум и искусство побеждают, нежели множество». Его идеалом была малая армия полкового состава, имеющая единый штат военного и мирного времени, находящаяся в постоянной «готовности и исправности».

Именно с такой небольшой армией творил великие дела во второй половине XVIII века Суворов. Он довел петровское военное искусство до непревзойденных вершин. Создал наступательную «науку побеждать», изложенную в его многочисленных приказах и письмах. Выработал и успешно применил на практике «законы борьбы с мятежами». Разработал уникальную военно-воспитательную систему, основанную на вере в Бога, любви к Отечеству, «смелой нападательной тактике», культе боевой учебы и «непрестанной той науке из чтениев». Создал «чудо-богатыря». Прославил русское оружие далеко за пределами страны. Заглядывая в будущее, завещал: «Потомство мое прошу брать мой пример... Мы русские, с нами Бог. Горжусь, что я россиянин... Честь мне всего дороже... Я пришел и победил... Моя система, иначе 30-летняя война... Не лучше ли одна кампания вместе десяти?».

Со времен Петра Великого до Екатерины II, а затем и в 1812-1814 годах русская профессиональная армия не знала поражений. Была лучшей в мире. Побеждала войска Карла XII, «образцовых» солдат Фридриха Великого, турецкие орды и «великую армию» Наполеона.

Но были и другие выводы. И их тоже следует учесть.

ХУЖЕ ТАТАРСКОГО ИГА

С момента воцарения Павла I в развитии Вооруженных Сил России (за исключением кратких исторических моментов) начали преобладать негативные тенденции. При «великом романтике» и «рыцаре» армия превращается в плац-парадную «игрушку», сходит с пути своего нормального самобытного развития, по которому ее вели Петр I, Румянцев и Суворов. Она была переодета в неудобное прусское обмундирование. Муштра вытеснила боевую подготовку. Были уволены семь фельдмаршалов (в том числе и Суворов), 363 генерала, тысячи офицеров. Господствовать стали «ремешковые» гатчинские офицеры, без достаточного боевого опыта.

Суворов, находившийся в деревенской ссылке (до его сдачи Павлом «в аренду» австрийцам для борьбы с французами), в своих письмах обличил павловскую реформу, «злоглупую», «тираническую», лишающую армию национального лица и победоносности. Пожелал, чтобы это зло «для России не открылось прежде 100 лет, но и тогда основание к сему будет вредно». «Мы русские», «отечественники» и «естественность» должны искать «в родном Отечестве», а «не перенимать негодные порядки у пруссаков, которых русские бивали...»

Почти непрерывные войны начала XIX века вынудили Александра I провести позитивные преобразования в армии и на флоте: увеличить количество войск, создать их корпусную организацию, убрать букли и пудру, осуществить перевооружение, заблаговременно сформировать ополчения-милиции. Но суворовскую тактику до 1812 года демонстрировали все же не русские, а французы.

Парадоксально, но после победы над наполеоновской армадой вновь возобладали плац-парадная «танцевальная наука», ружейные приемы и учебный шаг. Денис Давыдов, генерал-лейтенант, поэт, участник восьми войн и боевых кампаний, дал следующую оценку армейских порядков николаевского царствования: «Ряды армии постепенно наполняются лишь грубыми невеждами, с радостью посвящающими всю свою жизнь на изучение мелочей военного устава... А какие заботы и огромные материальные средства посвящены правительством на гибельное развитие системы, которая, если продлится на деле, лишит Россию полезных и способных слуг. Не дай, Боже, убедиться на опыте, что не в одной механической формалистике заключается залог всякого успеха. Это страшное зло не уступает, конечно, по своим последствиям татарскому игу!».

Более чем миллионная регулярная «фрунтовая» армия Николая I в Восточной (Крымской) войне 1853-1856 годов потерпела поражение от 100-тысячного англо-французского десанта, высадившегося на нашей земле. Так печально закончилась «игра в оловянных солдатиков», начатая Павлом I и продолженная его сыновьями. Исключение составляли войска, «замирявшие» Кавказ, где сама обстановка постоянно требовала боевого напряжения, инициативы, искусства, героизма и не оставляла места формализму и «вахтпараду».

Необходимость военной реформы стала очевидной. Александр II поручил ее своему военному министру Дмитрию Милютину.

«ГИБЕЛЬНЫЕ» РЕФОРМЫ МИЛЮТИНА

Напомним, что в 1860-1874 годах широкие военные преобразования проводились по французско-прусским образцам и «требованиям века». Милютин децентрализовал военное управление, создал 15 военных округов, ввел всеобщую воинскую повинность, а вместе с ней и кадровую военную систему (мобилизационную армию). Войска оснащались новым оружием, учреждались военные училища, кадетские корпуса были переименованы в военные гимназии.

Министр, будучи военным ученым и просветителем, поднимал уровень образования офицеров, стимулировал развитие военной мысли и научной деятельности. Он заложил основы военной организации «с человеческим лицом». В ней вновь стала цениться личность офицера и солдата.

В ту пору Россия не имела военных поражений. Русско-турецкая война 1877-1878 годов, несмотря на «три кровавые Плевны», завершилась победой почти у стен Константинополя. Успешно закончилась 60-летняя Кавказская война, была завоевана значительная часть Средней Азии.

И все же милютинские реформы несли в себе скрытую опасность, даже пагубность, сказавшиеся лишь со временем. К сожалению, не была воссоздана профессиональная отборная армия в петровско-суворовском духе. Учреждения военного времени стали истекать из учреждений мирного времени, а не наоборот. «Канцелярское» начало заняло господствующее место в армии. И оппоненты Милютина указывали на это. Критике его реформ посвятил свои яркие труды «Вооруженные силы России» и «Наш военный вопрос» генерал Ростислав Фадеев. Протестное письмо написал царю сокрушитель Шамиля, «Божьей милостью солдат» фельдмаршал Александр Барятинский. А покоритель Ташкента боевой генерал Михаил Черняев сделал крайне жесткий вывод: «Реформы Милютина сгубили армию... Война неудачная может повести далеко...»

Со временем отрицательные результаты реформ Милютина (и, конечно же, не только его) сказались в полной мере. При сокращении срока действительной военной службы и увеличении численности войск армия становилась все более «штатской». Неудачная Русско-японская война едва не привела к победе революционных сил. Провести глубокую военную реформу правительство Николая II не смогло. Хотя к этому призывали и Михаил Драгомиров (еще до войны), и Михаил Меньшиков, и Евгений Мартынов, и Александр Геруа, и другие военные мыслители, офицеры, искренне радевшие за Отечество.

Первая мировая война закончилась разложением 8-миллионной призывной армии военного времени и очередной революцией, а личный состав, вооруженный, но не обладавший военно-государственным сознанием, оказался подходящим материалом для братоубийственной Гражданской войны.

Красная армия, созданная главным образом Троцким и военными специалистами - царскими генералами и офицерами, при совсем иной идеологии также имела в основе милютинскую военную систему. Победы в Гражданской и Великой Отечественной войнах были одержаны ценой колоссальных и по сути невосполнимых людских потерь. К 1945 году у нас появилась мощная победоносная армия, напоминавшая петровско-суворовский идеал. Тем более что в критический период войны Сталин призвал на помощь и православие, и героев русской истории, и даже кое-что из символики и атрибутики царских времен.

Утвердившиеся затем пятимиллионные Вооруженные Силы СССР, первоклассно оснащенные, но с обветшавшей интернациональной идеологией и без должного национального сознания в конечном итоге допустили развал и расчленение Советского Союза.

Эта же система в конце ХХ века досталась Российской Федерации, закрепилась в ней, провоцируя жить и воевать по своим отжившим законам. И при этом словно приобрела иммунитет от начинавшихся и сходивших на нет военных реформ. Страна становилась другой, но кадровая, «мирно-военная», призывная милютинская модель сохранялась. Поглощала несметные деньги и ресурсы, в то же время в должной мере не могла обеспечить даже безопасности самой службы. Благо, что в этот непростой период нам не пришлось вести больших войн.

Еще в 2002 году, готовя книгу «Государственная оборона России: Императивы русской военной классики» (19-й выпуск «Российского военного сборника»), авторы этой статьи, учитывая исторические уроки, писали: «Печальная действительность и реальная опасность настоятельно требуют создания новой - не гибельной, а «прибыльной» и полезной для России - военной системы».

ОТКАЗ ОТ «ПОЛЧИЩ»

Уникальная русская военная мысль - при внимательном к ней отношении - подсказывает подробный замысел коренной военной реформы. Суть его может быть выражена следующими заветными установками.

1. Необходимо прочно стоять на историческом фундаменте, не сворачивать с национального пути военного развития - пути, указанного Петром Великим, Румянцевым, Суворовым, Ушаковым, Кутузовым, Давыдовым, Ермоловым, Скобелевым, Драгомировым и другими нашими военными гениями и умами. Нужно вернуться к духу их военной системы и науке побеждать, к их заветам и идеалам. В эмиграции автор «Науки о войне» генерал-лейтенант Николай Головин подчеркивал: «Будущая Российская армия, несомненно, должна использовать все хорошее и светлое из нашего Великого Прошлого. Она не может отказаться от того духовного капитала, который завещан нам Петром Великим и Суворовым. Только при соблюдении этого условия она достигнет уровня действительно мощной боевой силы. Душа армии выковывается на протяжении веков».

2. Следует отказаться от устаревшей системы «вооруженного народа» («полчищ») и перейти к системе «малой» профессиональной армии: достаточной для защиты России, отборной, искусной, с превосходной техникой и организацией, с яркой корпоративностью, крепким духом, верностью, достоинством и честью. Она станет ядром новой военной системы и может быть дополнена подготовленным военным ополчением («земской ратью», «территориальным войском», «милицией», «резервом»). Такая, естественная для Отечества модель имеет истоки еще в Киевской Руси (дружины и вои). Она спасла страну в Отечественную войну 1812 года, когда победу между собой поделили небольшая постоянная армия профессионалов и вооруженный народ (вспомогательная партизанско-ополченческая сила).

3. Какой бы армия ни была, она должна быть «военной», боевой по своему качеству уже в мирное время, готовиться к войне: как регулярному, так и иррегулярному воеванию. Главное для нее - военное искусство, «знать вести войну» (Суворов). Михаил Драгомиров наставлял: «Войска должны учиться в мирное время только тому, что им придется делать в военное». Блестяще писал Андрей Снесарев: «Победа - дар мирного времени... Военное дело с годами, с совершенствованием техники и профессионального расчета все большей и большей частью своего содержания переносится на мирное время. Из войны делают только последний экзамен... Все должно быть обдумано, взвешено и подготовлено в мирное время, и чем это будет сделано обстоятельнее, тем короче, решительнее и дешевле будет сама война». Еще перед Первой мировой генерал Вячеслав Борисов предлагал превратить русскую армию в «единый боевой организм», состоящий из «постоянно готовых к войне и молниеносно разворачиваемых маневренных бригад», в которых представлены различные рода войск.

4. Грани между войной и миром все больше стираются. Появились «новые войны»: скрытые и открытые «малые» войны, «агрессодипломатии», «терроровойны», «полувойны», «мятежевойны». Чрезвычайно распространилось иррегулярное воевание. Война все больше стала вестись не только на суше, в воздухе и на море, но и в четвертом - духовном - измерении: «Душа вражеской армии, душа вражеского народа стали важнейшими стратегическими объектами; мобилизация духа собственного народа стала важнейшей задачей верховного стратега. Разложить дух врага и уберечь от разложения свой дух - вот смысл борьбы в четвертом измерении, которое сделалось более важным, чем три прочих измерения» (Евгений Месснер). Новой Российской армии следует столь же тщательно готовиться к этим войнам, как и к «войнам шестого поколения» с их воздушно-наземными и воздушно-космическими операциями.

5. Военные преобразования необходимо осуществлять, руководствуясь принципом качества и отбора. «Количественные пути исхожены... Спасение в качестве и его культуре! России нужны опыт и умение во всех областях». Эти философские выводы Ивана Ильина имеют прямое отношение и к армии, которая предназначена «к качественному служению Родине». Жизнь армии надлежит поставить «на высоту чистых культурных отношений», военная служба должна быть заманчивой. Александр Свечин утверждал: «Надо быть очень богатым государством, чтобы пытаться вести современную войну плохими войсками... Нужно думать о том, чтобы хорошему клинку противопоставить лучший».

6. Главное внимание в армии - человеку. Классиками завещано: поддерживать превосходство духа над материей, отдавать приоритет духовному началу, а не техническому, ставить военные добродетели выше военного искусства, духа войск не угашать, «ассигновать на душу армии» - она в конечном итоге обеспечит победу. «Развивайте технику, не позволяйте соседям опередить себя, но наипаче совершенствуйте дух, этот неизменный союзник нашей доблестной армии» (Алексей Мариюшкин).

7. В масштабах военной организации страны основное внимание - армии, при всей важности других силовых структур. История не раз подтвердила: армия, а не что-либо иное - главная опора России, «воплощение ее государственного бытия», ее «центральная цитадель» и «последний якорь». Именно от ее состояния и действий в критическую минуту зависит судьба Отечества. Безответственное к ней отношение - тягчайшее преступление перед народом и государством. Россия - держава военная и по своей данности иной быть не может, нравится нам это или нет.

«Указания истории» помогают четче определять стратегию военных преобразований нашего времени, избегать ошибок, неверных решений, очередных неудач.