Украина: тоска о \"негативном классе\"

Жизнь человека состоит из движения и покоя. Во многом успех жизни зависит от оптимального сочетания активности и спокойствия. Вспыльчивые люди страдают от недостатка рассудочности, спокойные часто не решаются на важные поступки.

Было бы неправильным проводить прямые аналогии между человеком и обществом. Тем не менее, для общества тоже существует две ловушки, Сцилла и Харибда, модернизация и консервация. Ещё в античности Платон одним из признаков идеального государства признавал стабильность. Но что хорошо эллину, то русскому – смерть. В силу многих причин социальная организация на наших землях стремилась к консервированию текущей ситуации, любые социальные активности приводили к кратковременным вспышкам агрессивности, после которой наступала реакция. К примеру, после ордынского похода столетиями на просторах Южной Руси шли вялотекущие процессы, разве что на пограничье наблюдалось перетекание части князей из литовского подданства в московское и обратно.

Зато в 17 веке произошла целая социальная революция, когда тьмы и тьмы населения Малороссии записалось в сословие свободных людей – в казаки, огнём и мечем доказывая свои полномочия называться свободными. Правда, проявилось это в обычной гражданской войне, итогом этому буйному эксперименту стала Руина. Зато потом две сотни лет под сенью Российской империи тихо катилась телега местной истории и въехала прямо в суровый 20 век. И там уж снова разгулялась удаль молодецкая, удобрив и без того богатые чернозёмы кровью. Ведь стабильность опасна тем, что всё равно берёт свои кровавые проценты за то, что ничего не происходит.

Для динозавров бегать непривычно. Громоздкая конструкция Северной империи с трудом реагировала на внешние изменения. Реформы проводились только сверху, постепенно гася изначальный импульс в безмолвии народа среди бесконечных пространств. Несостоявшийся основатель новой династии Борис Годунов пытался реформировать страну, уже беременной смутным временем, но страна успокоилась, только посадив на трон Тишайшего. И все равно, пришлось перетряхнуть Россию, добравшись до самых основ - пришёл и стал крушить прежний уклад подлинный царь-реформатор. Из обронённых боярских шапок выползал, поблескивая огненными зрачками раскол, и подслеповато щурился на первого императора, угадывая не то антихриста, не то спасителя. Святая Русь уже без патриарха и колокольного звона растеряно пыталась разглядеть в бездушном имперском механизме что-то родное.

И в начале 18, и в начале 20 века часть населения стала участником процесса модернизации общества, выразившиеся в создании Империи. И в Российской, и в Красной империи большая роль в их строительстве принадлежит малороссам. То есть исторический опыт вроде бы есть. Другое дело, что эти примеры модернизаций характеризуются некоторой корявостью, поскольку ведущую роль в формировании нового типа государства играло сословие, не соответствующее масштабам перестройки. У Гегеля встречается такое определение как «негативный класс», под которым подразумевалась часть общества, способная к решительному изменению существующего порядка вещей, к «негации».

Карл Маркс, будучи гегельянцем, творчески переосмыслил мысль учителя, предложив пролетариат в качестве этого самого негативного класса, абсолютизировав его роль. Хотя один из законов диалектики (а значит, и диалектического материализма) подразумевает «отрицание отрицания». Некритически относясь к своей роли в истории, русские коммунисты оказались не готовы к практике постоянных изменений. Так, в конце 80-тых у Союза не оказалось негативного класса, способного смести старое поколение, дав толчок новой эпохе. Разумеется, десятки миллионов членов КПСС не могли стать новыми революционерами, это был балласт. Здесь важно было не количество, а качество.

Могильщиками Союза стало новое сословие буржуа, успешно реформировавших то, что осталось от империи. Но они не были негативным классом, поскольку нуждались не в модернизации общества, а в максимальной свободе от него. Иногда тот период называют «либеральными реформами», хотя ни либерализма, ни реформ тогда не было. Так, шоу мародеров. Но нео-капиталистические бесчинства не могли длиться бесконечно. С 2000 года в России верхи опомнились, и стали наводить порядок. Сформировался ли негативный класс, поставлены ли задачи на трудные, но необходимые перемены? Кажется, что нет.

Такое масштабное событие, как разрушение Красной империи, до сих пор рассматривается в эмоциональном срезе. Оно часто трактуется как поражение в Третьей мировой войне. Как будто бы подразумевая, что придет неизбежный реванш. Но ведь может, по аналогии с одним из соседних королевств на запад от Российской империи, пройти и второй и третий «раздел Польши»! Тем не менее, пока будет запрос на нефть и на газ, Россия будет пребывать в не-деянии.

Отсутствие четкого плана действий и конечных задач реформирования общества приводят к увеличению социальной инерции, что неудивительно, когда единственными союзниками страны являются армия и флот. Сказанные императором Российской империи эти слова о союзниках подходят и для периода СССР, когда авторитет страны покоился на пушках. Но ведь победу одерживают не танки, а люди! И не просто отдельные человеки с развитым внутренним миром, а осознающая свои цели большая (по масштабам государства) группа людей.

Если не копаться в далеком прошлом, то даже из истории Страны Советов ясно, что власть боялась любых реформ и перемен, как самой большой угрозы. Вечная и безобидная склонность людей рассказывать анекдоты о правителях приравнивалась к измене Родины. Уровень социальной организации усложнился, а государство продолжало жить по шаблонам времен «диктатуры пролетариата». С одной стороны «винтики» стали поголовно грамотными, много - даже с высшим образованием, с другой – тотальное нормирование всех секторов общественной и личной жизни с жесткими «нельзя» , причём, в мелочах.

Катастрофа 1991 года вполне сравнима с периодом Руины, когда накопилась критическая масса свободно (правильнее - волюнтаристски, без опоры на внешний авторитет) мыслящих людей, и произошло качественное изменение системы. Ещё один закон диалектики - «переход количества в качество». Другое дело, что система не усложнилась, а упростилась. После первой Руины самопровозглашенные казаки вновь вернулись к сохе, а совсем недавно, после руины «Перестройка» избавившиеся от диктата Партии (псевдо-негативного класса) граждане СССР стали с нуля проходить незнакомый, но так желаемый курс молодой демократии. Мало кто тогда не понимал, что демократию невозможно подарить, так же, как невозможно подарить способность читать. Если покупают голос за сумму, аналогичную стоимости коробки конфет, то неважно, как проголосует отдельный сознательный гражданин. И система выборов, где такое возможно, не интересна, что бы ни было прописано в перечне избирательных прав.

Всё же, поскольку в голосованиях принимают участие миллионы людей, можно говорить о некоторых стереотипах общественного мышления. И они, несмотря на некоторые отличия в географических или возрастных группах, обладают определёнными стабильными характеристиками. Теми, что с некоторыми оговорками, можно назвать стереотипами поведения (по Льву Гумилёву), присущими конкретному этносу, проживающему на определенной территории.

Можно отметить, что среди местного населения очень сильны стереотипы государственного патернализма. До сих пор, несмотря на то, что Союза уже нет почти 20 лет, многие люди искренне надеются на государство, как на щедрого работодателя или, как на гаранта основных социальных благ. Эти блага, включая бесплатные образование и медицину, сохранились ещё в Конституции, как обязательные гарантии, но постепенно становятся рыночным продуктом, имеющим свою цену. Причём политика уже давно перешла на рыночные отношения, люди тоже постепенно вписались в изменившийся порядок вещей, но общественное сознание более инерционно и не готово подходить к власти и государству, как к товару.

Возникает некоторый парадокс: на территории страны нашли себе применение самые гнусные проявления капитализма, в коррупционных схемах вольно или невольно участвует большинство граждан. При этом большинство на словах, а часто и искренне не приемлет сложившийся порядок вещей. Почему же не могут изменить свою страну? Где же тот негативный класс, сметающий на своем пути отжившие устои?

***

Одна из трудностей нашей страны - сложные процессы модернизации, проходившие на её территории. Скачок на индустриальный уровень в тридцатых годах прошлого века был болезненным и шел ускоренными темпами. Причины этого требуют отдельного рассмотрения, но вкратце ситуация видится так: после радикальной смены власти в октябре 1917 года новая политическая сила провела экстренную модернизацию и индустриализацию. Ввиду почти полного отсутствия специалистов требуемой компетенции и невозможности их вырастить за короткий строк активно использовался негативный стимул - репрессии. Низкая компетенция картельных органов породила «дурную бесконечность» репрессий, когда часто сменявшиеся палачи не могли придумать ничего лучше, как исправлять ошибки предшественников ещё большими казнями. После пика 1937 года, НКВД возглавил условно вменяемый человек - Лаврентий Берия, количество смертных приговоров резко упало, хотя многие недостатки карательной системы исправить было невозможно в принципе.

Основным пострадавшим сословием в этой мясорубке было крестьянство. Конечно же, и священники, и дворяне пострадали тотально, они практически исчезли как классы. Но поскольку их не стало, то влиять на дальнейшую судьбу страны они не могли. А крестьяне остались, пусть и прошедшие через «ежовые рукавицы». За счет крестьян и стали пополнять заводы и фабрики, а значит - города, где люди с крестьянским сознанием становились горожанами. Возникало новое коллективное сознание.

В селах тоже проходила нехарактерная для этой территории динамика. Поскольку успех индустриализации во многом зависел от продовольственной проблемы, её, как это свойственно коммунистам и непрофессионалам, решали быстро и больно. Была проведена коллективизация, которая обеспечила возможность регулярного поступления продовольствия в города через систему колхозного производства. Как следствие - гуманитарная катастрофа, голод-33.

Но всё же результат был достигнут, какая-никакая сельхозиндустрия была создана и некоторое время она выполняла свои задачи. Правда, к концу 70-х годов прошлого века стал проявляться системный кризис села, который так и не разрешен до сегодняшнего дня.

Одной из причин этого кризиса было то, что сознание крестьянства не было модернизировано. Наоборот, оно было загнанно практически в средневековые рамки. Несмотря на полную ликвидацию безграмотности, мышление отдельного гражданина, в том числе и крестьянина, находилось в жестких границах. Образование в СССР было построено на нормирующем принципе. Поскольку у нас учили только хорошему (никакой иронии), любые сомнение и вопросы «не по теме» были весьма нежелательны.

Да, большинство ложных стереотипов разрушала сама жизнь, но некоторые иллюзии оставались с человеком до конца жизни. Например, представление об обязанности государства беспокоится о каждом гражданине: об умирающем, об увечном, о старом. Планка соцстандартов была поднята на очень высокий уровень. Но ведь то государство уже давно ушло, а новое просто не в состоянии держать эту планку. Да и прежней мотивации нет, не говоря уже о ресурсах.

А сознание нашего населения осталось советским. Которое, только потому, что изменилась реальность, меняться не обязано. Cкорее, коллективное сознание будет до последнего держаться за искаженную картинку реальности.

Очень непросто воспитать свободомыслящего человека, способного адекватно реагировать на окружающий мир, в том числе - и на изменения. Ещё тяжелее воспитать свободно мыслящее сословие. Обычно среда сама провоцировала такие изменения в сознании; не сразу, но в течение нескольких поколений формировался новый тип мышления. Он отличался от традиционного типа, примером которого служит крестьянская картина мира (с высокой степенью инерции). Не столько Город породил горожан, сколько горожане породили Город. Именно коллективное мышление превратило захудалый городишко типа Амстердама в мировой экономический центр, которым тот стал на изломе 17-18 веков.

Примечательным является факт, что большинство городов Новой Европы стали интенсивно развиваться именно на землях протестантской веры. Протестантская этика стала гормоном роста для капитализма. Сработал такой принцип: изменившееся коллективное сознание освободило множество потенциально свободных людей от тех ограничений, которые навязывала Традиция, в данном случае, - католицизм. Именно поэтому переполненная американским золотом католическая Испания не смогла победить свои восставшие провинции на севере Европы. И долгое время возникшее совсем недавно государство Нидерланды было владычицей морей, а ее Ост-Индская компания владела факториями по всему миру.

На Украине в это же время толпы крестьян ходили по стране, воюя друг с другом, при этом ещё призывая на помощь соседей. Понятно, что городская культура как-то не прижилась у нас. Намного позже, в наше время, при заводах выросли города, построенные советской властью. Они создавались под определенные задачи и заполнялись необходимым количеством жителей, переехавших из села. И не просто из села, а из советского, пережившего Великий Голод, коллективизацию, послевоенное лихолетье. В новых городах растили новых людей, но воспитание им прививали ещё то, доставшееся в наследство от прежнего места жительства. Повторюсь, инерция социального сознания очень большая. Даже третье поколение наших горожан в основной своей массе мыслит ограничено, не в категориях Города, а большой Деревни.

До сих пор у нас нет понимания сложности, а значит хрупкости городской инфраструктуры и просто жизненной необходимости коллективной добровольной самоорганизации. Та же проблема ЖКХ в существующем формате практически не решаема, вряд ли какие-то реформы смогут реанимировать этого монстра. Можно отметить успешный опыт кондоминиумов В Киеве, когда жильцы дома полностью отказываются от услуг ЖЭКа и сами создают необходимые коммунальные микроструктуры. Усилия для этого нужны минимальные: провести общее собрание, принять очевидное и устраивающее всех решение и начать жить комфортнее и спокойнее. Что удивительно – это ещё и выгодно: расходы уменьшаются, а ежемесячную плату с жильцов можно пускать на наиболее важные участки. Но в Киеве таких самоорганизованных коммунальных «общин» не более 5 %! Парадокс! Это столица, здесь все процессы должны проходить быстрее, чем в провинции. Тем не менее, вот такой факт. Скоро начнут лопаться трубы, перестанут чиниться лифты, не будет вывозиться мусор, а люди всё будут ходить и жаловаться в ЖЭК.

Это непросто понять, если оценивать как феномен отдельного гражданина. Но как социальное явление это вполне объяснимо. У людей просто нет опыта самостоятельного мышления и действий в соответствии с ним. Присущая крестьянскому сословию неторопливость и размеренность наложились на жесткое подавление инициативы в Советское время. «Сидишь в дерьме - грейся и не чирикай!». Относительно стабильная послевоенная жизнь ещё более усилила иждивенческие настроения. Страна была «должна» каждому гражданину практически с младенчества и до старости обеспечить приемлемую жизнь! И пока ресурсы позволяли, были и бесплатное образование, и лечение, и жильё. Но всему приходит конец. И вот теперь мы имеем нищую и разворованную страну, где почти ничто уже не работает. И инертное население, которое даже на митинги протеста ходит за деньги.

***

Как можно что-то изменить? Вообще то, шансов мало. Но если что-то и менять, то начинать надо с массового сознания. И здесь, возможно, проявилась историческая миссия Ющенко.

Неспособный к практической деятельности наш «мессия» с самого начала своей деятельности стал активно реанимировать основные хуторянские мифы. И если раньше это были прожекты безудержных мечтателей, чьи фантазии будоражили сознание публики, но имели мало шансов на реализацию, то при Ющенко даже самые невероятные легенды становились былью. Так проходило разрушение культурных кодов народа.

У каждого народа есть свой миф о происхождении, «вот в этом палаццо жила Дездемона, всё это неправда, но стыдно смеяться». И всё же, есть некоторые рамки. Когда идея Трипольской родины в начале 21 века вполне серьезно стала вбиваться в головы на всех уровнях, включая президентские послания, людям, обладающим здравым рассудком, выдержать это было непросто. Зато произошла своеобразная вакцинация от глупости, теперь любя апелляция к великим фантастическим предкам будет вызывать подозрение в «свидомизме» и скудоумии. Народ постепенно начинает осознавать, что хорошая жизнь не наступит, если просто листать историю, выискивая каких бы себе взять предков.

Ещё один исторический эпизод, бездумно тиражируемый властью, Запорожское казачество. Он породил различного рода исторические изыскания, которые для многих прояснили, мягко говоря, искусственность мифа о непобедимых и национально сознательных «рыцарях». В том самом славном казаческом 17 столетии эти степные «рыцари» не смогли справиттся даже с Крымским ханством, живущем по стандартам убогого степного быта. Бахчисарайский ханский дворец дает чёткое представление об уровне вековечных врагов казачества и о самих казаках. Конкистадоры уже завоевали Америку, в Тридцатилетней войне Европа перекраивала свои границы, а у нас «великие воины» так ни разу и не добрались до резиденции хана, по размерам сходной со старшинской усадьбой. Одной экскурсии в Бахчисарай достаточно, чтобы закрыть эту тему.

Другая проблема – голод-33. Для преимущественно крестьянского по происхождению населения Украины это событие сродни родовой травме. Понадобилось бы несколько поколений, чтобы изжить трагедию такого уровня. Возможен радикальный метод - смехотерапия, сведение к абсурду. Неуемная пропаганда Голодомора как аналога Голокоста стала вызывать оскомину даже у нейтрально относящихся к украинскому вопросу людей. Стало ясно, что стенания и упрёки, суды над мёртвыми, больше похожи на психическую болезнь, чем на попытку трезвого анализа произошедшего. Вместо демонстрации некрофилии достаточно было в скорбные дни напоминать гражданам о панихидах о погибших и это стало бы достойным для христиан способом памяти об умерших.

Одиозная героизация такого неоднозначного явления как ОУН-УПА стала серьезным тестом \"на вшивость\". Теперь компромисс невозможен, или «за», или «против». Взятые из архивов подробности дичайшей нетерпимости «воякив» к тем, кого они считали врагами, чётко расставили все точки над «Ё». Стрелять из-за угла, заполнять колодцы трупами, вспаривать животы беременным женщинам, жечь людей живыми в домах – это не наши методы. Кто считает их героями, должен признать героическими и их методы, это уже девиация.

Ющенко, по сути, исполнил роль терминатора. «Люби друзи», сменяя друг друга, подворовывали остатки хоть какой-нибудь ценной собственности. Страна, в свою очередь постепенно разрушалась. А Виктор Андреевич методично выжигал коллективное сознание. Там где прошел Ющенко, не осталось ничего живого. Ни материального, ни духовного. Украина стала антропопустыней.

Когда запустятся на полную силу Южный и Северный потоки, когда будут прикуплены остатки бывшей советской промышленности, мы станем окончательно ненужным элементом в европейском экономическом, а значит и политическом механизме. Существующие «пиявки» уйдут, насытившись, на другие тела, питаться ментальной энергией они еще не научились. А мы останемся, предоставленные сами себе. С опустошенным сознанием, с потерянными ценностями, с героями-банкротами.

***

Майданные события можно в некотором смысле назвать революцией, ещё точнее, диверсией. За несколько лет сначала были возведены на уровень сакрального, а после практически разрушены и подданы публичному осмеянию базовые общественные ценности, которые в других странах считаются священными. Так, во Франции день взятие Бастилии – непререкаемый государственный праздник, хотя те, кто знает историю, криво улыбаются, когда заходит речь об этом событии. \"Взятия\" то не было, но стереотипы - слишком цепкая вещь, праздник продолжает быть. Но это уже их дело.

На Украине жесткое навязывание сомнительных дат и таких же героев породило мощную волну полемического противостояния, и украинская идентичность сейчас расползается на лоскутки, как разлагающаяся плоть, источая в пространство смрад и являя миру копошащихся червей. Грамотные и трезвомыслящие люди постепенно дистанцируются от всего, декларируемого как украинство. Но даже у простого населения, не склонного к рефлексии, явная опереточность нынешней власти и её ценности начинают вызывать раздражение. Недостроенные больницы против воздвигнутого мега-затратного монумента «голодомору» – это однозначный провал, понятный любому обывателю. И таких провалов уже под завязку.

Многим становится очевидным тождественность украинства и отсталости. Кто-то умом, кто-то кошельком понял базовую причину вероятной катастрофы. «Разруха не в клозетах, а в головах». На уровне массового сознание формируется неприятие существующего на Украине порядка вещей, не только экономического, но и ментального.

И всё же, разрушение это только часть процесса модернизации. Следующий шаг должен быть созидательным. А этот шаг может сделать только тот самый \"негативный класс\". Маловероятно перестроить сознание у всего населения. Но могут самоморганизоваться по всей стране группы, понимающие опасность промедления и имеющих силу для продвижения своих идей. Если эти группы смогут вылиться во всеобщее движение, то катастрофу ещё можно будет предотвратить. А если нет, добро пожаловать в апокалипсис.