Москва. Взрывы

Глаза приезжих всегда по-другому смотрят на знакомый вам город - и столица России не является в этом смысле исключением. Оказываясь здесь не чаще одного или двух раз в год, каждый раз обращаешь внимание на то, чем, наверное, вряд ли можно удивить москвичей - будь то запредельно высокие цены, тревожные сообщения о «подозрительных посторонних предметах» в московском метро или вездесущие милицейские патрули. Пострадавшая от взрыва станция «Парк культуры», куда я приехал вчера, чтобы пройти на выставку работ Александра Дейнеки, уже тогда казалась серой от шинелей милиционеров - хотя их собрали в подземке всего лишь по случаю рядового футбольного матча.

Поездка из Киева на совещание в редакцию Рабкор.ру не предвещала, что мне придется писать колонку по незапланированной теме, и прямо в Москве. И уж тем более я не подозревал, что эта тема коснется трагических событий этого дня. Глядя со стороны, кажется, что огромный город сильно изменился в последние десять лет - однако все эти изменения следуют логике социально-экономических процессов, давно начавшихся в столице «периферийной империи». В ней стало еще больше кричащей роскоши и больше тихо стонущей нищеты, больше показушной морали и больше открытого цинизма - ведь эти крайности всегда определяют друг друга в развитии основанного на них рыночного общества. Однако террористические акты продолжают происходить здесь с катастрофической «стабильностью», все так же являясь острым болевым симптомом общественной жизни России.

Очевидно, что причины ее «террористического синдрома» имеют глубокие социальные корни, а вовсе не сводятся к «враждебной деятельности» исламских фундаменталистов, руками которых, судя по всему, был совершен нынешний теракт.Спор в интернет-сети, по-существу, идет лишь вокруг того, кто мог бы стоять у них за спиной: иностранная закулиса, как это утверждают сейчас добрые российские патриоты, или российский режим, желающий сплотить общество страхом, сбив волну акций протеста страдающих от кризиса граждан - о чем говорит оппозиция во главе с ее либеральной верхушкой.

В реальности сюжеты этих двух версий могут быть самым причудливым образом тесно переплетены между собой - однако попытки рассуждать на подобную тему были бы всего лишь очередными экскурсами в область конспирологии. Факт в том, что терроризм несомненно является одним из самых популярных и действенных видов политических технологий наших времен. Он позволяет мгновенно манипулировать мнением миллионов людей, требующих сейчас в интернете «казни и мести» для предполагаемых «исламских террористов» - точно также, как этого требовали граждане «суверенной демократии» Джорджа Буша в сентябре 2001 года. Однако эта манипуляция стала возможной благодаря конкретным материальным предпосылкам. Сегодня среди них стоит выделить бедность и бесправие жителей российской периферии, которая дополнительно усугубляется на Кавказе грубым политическим террором правящих там именем Москвы элит. Именно это сочетание социального кризиса и политического бесправия формирует отчаявшихся, темных, фанатичных людей, которых без труда направляют на преступления самые разные заинтересованные в этом силы. Тогда как исламизм служит здесь не более чем идеологической упаковкой для террора, имеющего под собой совсем не религиозную и не этническую подоплеку.

А, между тем, теракты с выраженным «кавказским следом» позволяют переводить социальное недовольство во вспышки обывательской ксенофобии, уже выплеснувшейся в рефлексии российской блогосферы:

«Сегодня выходила из подъезда и уборщица-таджичка при виде меня сжалась в комок и судорожно заелозила тряпкой по полу, стараясь не встретиться со мной взглядом. Я уже прямо чувствую ту страшную волну народного гнева, которая обрушится в ближайшие дни и часы на всех говорящих с акцентом, на всех со смуглой кожей, немосковской пропиской и просроченной регистрацией. На всех этих несчастных торговцев в палатках, дворников и прочий мелкий, безропотный и запуганный восточный люд».

Основанное на неравенстве и на порожденном им страхе общество - а Россия на деле мало чем отличается здесь от общества «западных демократий», - легко и покорно поддается этому манипулированию. Оно дежурно проклинает организаторов терактов - и в то же время, само относится к его жертвам с презрением и цинизмом. «Теракты, евсюковщина и сытое самодовольство «нулевых» напрочь обесценило человеческую жизнь. На это призрение к чужой человеческой жизни накладывается цинизм мегаполиса. Здесь воюют за место под солнцем. И ради этого готовы на боль. Мейнстримовское офисное настроение - «мамки новых нарожают», «в метро ездит быдло», и т.д. Не происходит никакой идентификации с общей бедой - «это не про нас», «пронесет, повезет». На похороны артистов, веселые и благотворительные акции приходит больше людей, чем на мероприятия, посвященные прошлым терактам. «Митинги скорби», подобные тому, что состоялся на Васильевском спуске вскоре после Беслана, собирают сапогом, сгоняя на него бюджетников - пишет у себя в блоге Константин Батозский. А массовая циничная спекуляция московских таксистов, взвинтивших цены на проезд в парализованном аварией центре служит исчерпывающей иллюстрацией к этим словам. Так же, как и мошеннические призывы перечислять деньги с телефонов на фиктивные благотворительные счета. Центральные телеканалы перемежали новости о трагедии с развлекательными программами и рекламой, и даже фондовый рынок отразил случившееся незначительным спадом. «Значит этот уровень терроризма (прошлый теракт с «Невским экспрессом» был всего 5 месяцев назад) уже заложен в ценах и инвестиционным климате в России» - справедливо указывают на это в сети.

Страх перед террором - это всего лишь очередной страх в ряду множества социальных фобий, среди которых достаточно вспомнить страх потерять работу или вклад в прогоревшем банке, страх перед криминалом и беспределом милиции, страх быть обманутым государством или базарной торговкой, страх перед болезнью и нищенской старостью. А также страх перед бедностью и последующим за ней падением по ступеням социальной лестницы - который служит общим знаменателем ко всему этому перечню. Но этот страх, позволяющий управлять обывателями в Москве, Лондоне и Нью-Йорке, не является изобретением нынешних политических хозяев Кремля. Бедность, бесправие и социальные диспропорции между мегаполисами и нищей глубинкой, поставляющей для них дешевую рабочую силу, сформировались еще в допутинские времена, о которых откровенно вздыхают сейчас российские либералы. И новые российские правители только усовершенствовали технологию борьбы за политическую власть, брутально использованную Ельциным в 1993 году в центре Москвы. А спустя год после этого акта неприкрытого политического террора страна вступила в чеченскую войну, эхом которой стали сегодняшние теракты. Лидеры российских либералов представляют собой одну из двух голов, растущих из одного куриного туловища российской буржуазии. Их критике действий российской власти можно доверять лишь в том смысле, что, придя к власти, они будут действовать теми же самими методами.

Спустя небольшое время, общество равнодушно забудет об очередных кровавых терактах - ведь жизнь в стране Баркова, Кадырова, Чубайса и Евсюкова действительно делает людей привычным к чужим смертям. Однако даже внешний взгляд на нынешнюю жизнь российской столицы показывает, что происходящие в ней процессы однажды могут вызвать взрывы совершенно иного рода. Ведь, согласно определению, взрыв представляет собой процесс с выделением значительного количества энергии - которую в изобилии накопил сегодня город особняков на «Золотой миле» и общежитий для гастарбайтеров, город владельцев оборудованных мигалками лимузинов и обывателей, несущихся утром в постылый офис, навстречу своей смерти в переполненном человекомассой метро. Эти взрывы однажды могут смести не только нынешний российский режим, но и либеральных оппозиционеров, пытающихся оседлать направленные против него протесты.