Сколько стоит хорошо сидеть в Бутырке

Бывший начальник Бутырки Дмитрий Комнов, при котором в этой тюрьме без приговора был де-факто убит Сергей Магнитский, не уволен из ФСИН и не отдан под суд — назначен на должность и.о. замначальника СИЗО «Медведь». Так реформируют ФСИН?

В ноябре 2009-го, после года мытарств по московским СИЗО и четырехмесячного пыточного пребывания в Бутырской тюрьме, погиб юрист Сергей Магнитский (см. The New Times № 42 и 43 за ноябрь 2009 года и № 1 за январь 2010 года). Его смерть вызвала сильнейшую общественную и международную реакцию. Она послужила катализатором целого ряда отставок в тюремном ведомстве.* * Уволено более 20 высокопоставленных сотрудников ФСИН и несколько сотрудников УФСИН Москвы. В частности, был отстранен от должности начальник СИЗО «Бутырская тюрьма» подполковник Дмитрий Комнов. Родственники погибшего юриста, правозащитники и журналисты называли именно его одним из главных виновников гибели Магнитского.

Как стало известно The New Times, в середине марта Дмитрий Комнов был назначен на должность и.о. замначальника СИЗО‑4 по оперативной работе. * * СИЗО-4 «Медведь» построен в 2003 году, считается самым современным столичным СИЗО. И хотя формально это можно посчитать «понижением в должности», мало кто сомневается, что этот 34-летний тюремщик (говорят, его тесть работает в УФСИН г. Москвы) пойдет вверх по карьерной лестнице. Между тем расследование обстоятельств гибели Сергея Магнитского так и не закончено. Обвиняемых в деле до сих пор нет — и вряд ли они появятся. Новое назначение Комнова подтверждает: ФСИН не торопится меняться. Система своих не сдает.

Ревизоры в Бутырке

В распоряжении The New Times оказались материалы служебных проверок УФСИН по г. Москве, которые начались еще до смерти Сергея Магнитского в марте 2009 года и продолжались после его гибели. Эти материалы в редакцию принесли бывшие сотрудники одного из столичных СИЗО. Главный вывод, который можно сделать по результатам проверки ревизоров: Бутырская тюрьма — это место, где можно на страданиях людей заработать много денег. И очень много денег. Это — бизнес. Невероятно прибыльный и абсолютно безнаказанный для работников системы — особенно занимающих руководящие должности.

Дойные «коровы» — сидящие в СИЗО бизнесмены и бывшие чиновники, обвиняемые в экономических преступлениях. Служебная проверка, в частности, показала, что на протяжении нескольких месяцев заключенные финансировали восстановление храма, расположенного на территории Бутырского СИЗО. За это их переводили в камеры с лучшими условиями содержания. Так, мать заключенного Максима Дударева Галина* * Максим Дударев — бывший сотрудник Российского федерального фонда имущества по Тульской области. передала старосте Бутырской церкви около 1,5 млн рублей наличными: «Со слов Максима Дударева, который был опрошен в ходе проверки, деньги были распределены следующим образом: часть — на ремонт околоцерковной территории, часть — на ремонт дороги на территории СИЗО, часть — для передачи подполковнику Горчакову В.А. в целях создания для Дударева нормального содержания в СИЗО».

Подполковник Горчаков, бывший заместитель подполковника Комнова, теперь исполняет обязанности начальника Бутырки.

Полтора «лимона» на храм

Самое трудное для человека, оказавшегося в тюрьме, — изоляция и разлука с близкими. По закону решение о том, дать или не дать подследственным свидание с родственниками, решают следователи. Последние разрешают обвиняемым встречи с семьей в зависимости от их «поведения», то есть если нужные — для следствия — показания дают, то можно увидеть жену или мать, а если не дают, то нет: Сергею Магнитскому почти за 12 месяцев в СИЗО не позволили ни одного свидания. Тюремщики меж тем прекрасно понимают, что родственники заключенных готовы платить за нормальные условия содержания своих близких, в том числе и за возможность увидеться с ними. Это подтверждают материалы ведомственной проверки: за 20–80 тыс. рублей («сумма оплаты за услуги») родственники могли пройти на территорию строго охраняемых Бутырок. Причем при божественном посредничестве: встречи проходили в храме Покрова Пресвятой Богородицы, который находится во дворе Бутырского СИЗО.

В мае 2008 года в квартире Галины Дударевой раздался телефонный звонок. Неизвестный человек представился Александ­ром — старостой церкви, расположенной на территории СИЗО. Он предложил Дударевой встретиться. Она сначала сомневалась, стоит ли отвечать на его предложение, но после звонка сына, заверившего ее, что «дело верное», согласилась. По данным проверки, Галина Дударева передала старосте церкви «100 000 рублей, которые пошли на нужды храма». Через какое-то время староста позвонил снова и предложил «взять с собой 5000 долларов США». Кому и в каких долях эти деньги пошли — неизвестно. Но Дударевой выписали пропуск на территорию СИЗО, а староста провел в храм, где она и встретилась с сыном. И так было не один раз.

Постепенно аппетиты сотрудников Бутырки стали расти. Дударева рассказывала проверяющим, что от нее требовали денег и на укладку асфальта в СИЗО-2. По просьбе сына она деньги передавала. После того как она отказалась давать «гуманитарную помощь», свидания с сыном прекратились. И тогда Максима Дударева стали перемещать из камеры в камеру: устроили ту же «карусель», что и Сергею Магнитскому.

Комнатка рядом с трапезной

В проверке УФСИН Москвы упоминается также и имя предпринимателя Алексея Козлова.* * Алексей Козлов — бывший гендиректор компании «Корфинанс», осужденный в марте 2009 года к 8 годам лишения свободы. Он автор «Бутырского блога» на интернет-портале Slon.ru. Его жена Ольга Романова рассказала The New Times, как встречалась с мужем в церкви: «За все время следствия следователь ни разу не разрешил свидания с мужем. И конечно, я ухватилась за возможность его увидеть. Староста церкви выдал мне два заламинированных пропуска на проход в СИЗО. По одному из пропусков я была певчей церковного хора, а по другому — бухгалтером благотворительного фонда «Благовест». Но свидание — это целый комплект услуг: большая продуктовая передача плюс передача чего-то из запрещенного, того, что нельзя передавать официально: ершик для чистки туалета, пилка для ногтей или машинка для стрижки волос. На свидание я захватывала с собой передачи от других жен. Я обычно звонила старосте церкви и все перечисляла, а уж он называл сумму — от 30 до 60 тыс. рублей».

Ольга Романова вспоминает, как она впервые после ареста увидела мужа в маленькой комнатке в церкви, которая расположена около трапезной.
«Эта комнатка что-то вроде склада, где лежит много продуктов и разных вещей, которые не положено передавать заключенным. Мужа посадили в июле, а я пришла к нему на свидание в октябре. Это было страшно. Я его почти не узнала: вошел такой подросток угловатый — на 15 лет моложе. Он очень похудел и был весь, как «сгусток чего-то страшного». Свидание длилось, наверное, час. Нас заперли в этой комнате, и мы были вдвоем: шептались, могли обняться».

Ольга говорит, что за это была готова платить столько денег, сколько у нее просили. Алексей Козлов встречался с женой три раза, а потом начался суд — и разрешения на свидания ему уже выдавала судья. Тогда он виделся с женой в специальных тюремных комнатах для свиданий, где они общались через стекло— разговаривали с помощью телефонных трубок.

Плата за тепло

Как рассказали The New Times родственники заключенных, деньги в Бутырки несли не только за свидания — за все на свете. «Когда мой муж сидел в Бутырках, там в большинстве камер были разбиты стекла, — рассказывает Ольга Романова. — А зимой очень холодно, так что приходилось платить за камеры со стеклами. Летом стекла вышибают, потому что там очень душно. Поэтому зимой «бизнес-заключенных» и переводят из камеры в камеру. И они, чтобы не замерзнуть, «вставляют стекла». Также приходится платить и за камеры с горячей водой».

За улучшение условий Алексей Козлов оказывал храму «гуманитарную помощь». Водитель привез из его бывшего офиса несколько стульев, диван, кресло, столы, вешалку для одежды, компьютер с монитором — короче, этой мебелью можно было бы обставить однокомнатную квартиру. Но, как выяснили ревизоры, эта гуманитарная помощь ни в каких официальных документах не фиксировалась.

В ходе проверки начальник СИЗО Дмитрий Комнов подтвердил, что сам подписывал временный пропуск Ольге Романовой и разрешения на систематический выход заключенных в церковь. Он сообщил, что, когда ему стало известно, что «родственники имеют возможность встречаться с заключенными в церкви, взял посещение церкви под личный контроль». Что это значит — остается только догадываться.

«Если бы следствие и Бутырка работали по закону, то никому бы из родственников не пришлось платить деньги, — говорит Романова. — Но ведь по закону невозможно передать в СИЗО самые необходимые вещи. Поэтому-то я обычно звонила старосте церкви и говорила: «Мне нужно передать котлеты, газеты, теплое белье и так далее». И все это я передавала». В материалах проверки указывается, что староста храма «раздавал заключенным пакеты с церковными подарками», однако некоторым заключенным (Козлову, Дудареву) «давал пакеты по внешнему виду объемнее, чем остальным».

Без ответственности

По материалам проверки видно, что в СИЗО «Бутырки», как, судя по всему, и в других СИЗО, существует хорошо отработанная коррупционная система, в которую вовлечены десятки сотрудников СИЗО, о чем их начальники хорошо осведомлены. Более того, по словам родственников, бутырское начальство контролирует этот бизнес на страданиях. Существующая в наших тюрьмах система запретов, часто совершенно абсурдных (например, апельсины передавать можно, а мандарины почему-то нельзя, кефир — можно, а творог — нет, рыбу холодного копчения — можно, а соленую — нельзя), спайка следователей и тюремщиков, ужасающее состояние следственных изоляторов, в которых годами содержатся еще не приговоренные судом люди, — все это является источником заработка для тюремщиков. И невольно задаешься вопросом: а может, слава богу, что хотя бы за деньги, пусть и левые, у заключенных есть возможность облегчить свою участь: ведь их — даже тех, кого уже признал преступниками суд, — приговаривают к лишению свободы, а не к пыткам холодом, голодом или камерной «каруселью».

Ну и чем закончились ведомственные проверки? Нам не известно, были ли участники этой истории наказаны в дисциплинарном порядке. Но, по всей вероятности, к уголовной ответственности они привлечены не были. Один из проверяющих, полковник УФСИН по Москве, просивший не называть его фамилии, объяснил The New Times: «Весь материал проверки был нами отправлен в прокуратуру. Именно она должна определить, как наказывать людей: в административном или уголовном порядке». О решении прокуратуры пока еще ничего не известно. The New Times направил запросы во ФСИН РФ, в УФСИН по городу Москве, в Тверскую межрайонную прокуратуру — на момент подписания номера в печать ни одного письменного ответа не поступило. Руководитель пресс-бюро ФСИН России Александр Кромин в телефонном разговоре сообщил, что «пока ему не удалось найти человека, который мог бы прояснить ситуацию с проверками».

Зато удалось получить подтверждение, что бывший начальник Бутырок Комнов благополучно назначен на новую должность, его бывший заместитель уже несколько месяцев сидит в его кресле, а староста церкви по-прежнему трудится в храме Покрова в Бутырках. А за смерть Сергея Магнитского так никто и не наказан — ни те, кто «заказал» его дело, ни следователи СК МВД, которые этот заказ приняли, ни судья Тверского суда, которая бесконечно продлевала ему пытку содержания под стражей, ни люди в белых халатах, которые отказали ему в медицинской помощи, ни тюремщики, которые стали исполнителями приговора, которого Магнитскому никто не выносил...

Из материалов служебной проверки СИЗО-2

«В декабре 2008 года староста Александр собрал в храме Дударева и его сокамерников и предложил им ежемесячно выплачивать по 100 000 рублей каждому, для того чтобы и в дальнейшем они содержались в камере № 276 и систематически посещали храм. Заключенные отказались, после чего все были переведены в разные камеры изолятора». «Заместитель начальника СИЗО-2 по оперативной работе подполковник внутренней службы Горчаков В.А. отрицает какую-либо связь со старостой церкви Котельниковым А.Н. С заключенным Дударевым М.С., с его слов, он беседовал только на предмет получения информации о спецконтингенте, нарушающем режим содержания в СИЗО, и сотрудниках, вступающих во внеслужебные связи со спецконтингентом». «В январе 2009 года Романовой О.Е. позвонил муж и сказал, что с него требуют за «хорошие» условия содержания в СИЗО-2 платить по 100 000 рублей в месяц. Данное предложение ими было отвергнуто, после чего мужа перевели в общую камеру. Также ей известно, что т.н. «положенец» СИЗО по имени Игорь предлагал ее мужу установить в СИЗО-2 коллективную антенну за организацию этапа в «нужную сторону», но от данного предложения они отказались».