Прочность плотины Саяно-Шушенской ГЭС

Представляем вашему вниманию полный вариант статьи абаканского инженера Павла Корнилаева, опубликованной в газете \"Правда Хакасии\":

Речь в этой статье пойдёт именно о плотине Саяно-Шушенской ГЭС. Причём я не собираюсь чего-нибудь прославлять, либо «мазать грязью», просто ознакомить широкого читателя с некоторыми сведениями, хорошо известными в узких кругах специалистов.

Среди угрожающих ей опасностей постараюсь не касаться тем тектонического разлома, разрушительной роли «воронки проседания» и землетрясения невероятной силы. По причине отсутствия достоверных данных, либо - незначительных величин, выраженных в миллиметрах, либо маловероятности, также и потому, что собираюсь ограничиться серией статей, а не писать большую толстую книгу. Одной статьёй обойтись невозможно, так как исходные материалы слишком обширны. Заранее попрошу моих многочисленных оппонентов успокоится в том смысле, что я не собираюсь искать дешёвой сенсации, либо организовать «заговор против России». Также - не искать «шпионов и предателей» в рядах действующих работников гидроэлектростанции.

Речь пойдёт о состоянии плотины, немного - о произошедшей аварии, также о перспективах наших с вами на дальнейшую спокойную жизнь. Говоря об этом, некий чиновник нас полностью успокоил, сказав в частности, что «впереди светлое будущее». К сему он же добавил, что «плотина набирает прочность семьдесят пять лет, а сейчас она в младенческом возрасте, набирает свою силу». В общем, он вроде не только осветил тему, но заодно как бы и закрыл. В том смысле, что вопрос в общем исчерпан и нечего больше толочь воду в ступе. Некоторые восхитились этим ответом. С позволения читателя, я детально остановлюсь на приведённых высказываниях, только сделаю это немного позже.

Начну же с того, что говорилось раньше, после установления причин аварии уполномоченными на то лицами. Вначале всех успокоил руководитель Ростехнадзора, заявив, что хотя плотина находится в пограничной зоне, пока рисков нет. Потом было заявлено, что ни о каких рисках не может идти и речи, так как плотина имеет двадцатипроцентный запас прочности и вполне готова выдержать землетрясение в восемь баллов. А об авторах известного открытого обращения к Медведеву и Путину было сказано достаточно нелицеприятного. Хорошо, что их не обвинили в святотатстве, хотя они и покусились на самое святое – прибыли компании «РусГидро». В частности, пресс секретарь названной компании Е.Вишнякова заявила, что «эти обращения из бредовых становятся преступными», «слухи о плачевном состоянии плотины распускаются в политических целях».

А пресс-секретарь «Ростехнадзора» заявила, что «авария касалась машинного зала, а не тела плотины». Вот это последнее утверждение мы и обсудим в первую очередь. Заодно и вспомним «паникёров», спешно покинувших город при происшествии «ничем им не угрожавшим», также и сотрудников станции, спешно бежавших в сторону ОРУ, чтобы потом подняться вверх по логу. Ведь они-то всё видели своими глазами, и уж «точно знали», что плотина не упадёт, а кратковременный подъём воды можно спокойно переждать на верхнем этаже административного корпуса. Ну, кому как не им «этого не знать»!

Здесь я отвлекусь от абстрактных рассуждений о знаниях и обращусь к интервью, данному журналу «Эксперт» членом комиссии по расследованию аварии Юрием Кирилловичем Петренко – одним из самых авторитетных людей в области электроэнергетики, и ведущих специалистов по гидротурбинам. Так вот в своём пространном интервью, которое я, конечно, не могу привести полностью, крупнейший специалист, кроме прочего утверждает, что «при тридцати процентах пульсации потока в водоводе, там всё вместе с плотиной должно было шататься». Заметьте, он не говорит, что такая пульсация невозможна. Всё зависит от культуры эксплуатации.

Причём тридцатипроцентная пульсация опасна при нормальных расходах, когда при срыве крышки расход увеличился во много раз, для раскачивания плотины могло хватить гораздо меньших процентов. Причём круговое движение сорванного с опор гидроагрегата создавало вполне реальные условия для возникновения пульсации. И то, что плотина не раскачалась и не упала, не значит, что в её бетонном теле это не оставило никаких следов. Хотя, впрочем, когда-нибудь возможно скажут: «Никто не виноват, просто бетон устал».

Рассуждая о причинах свинчивания гаек крышки турбинной камеры, Петренко говорит, что для самопроизвольного отвинчивания гаек вибрация должна была повыситься до десятков и сотен герц, а «вибрации частотой двести – триста герц могут привести к гидроакустическому резонансу с водоводом, который может раскачать всю плотину». В общем, работа комплекса \"плотина – турбина\" не такое уж простое дело, как может показаться людям посторонним, и именно поэтому опытные сотрудники остерегаются резко перекрывать водовод. И кто знает, какое бы влияние оказала работа гидроагрегатов в режиме разрушения на саму плотину, если бы команда Багаутдинова не успела остановить процесс. Так что бегство граждан на возвышенности возможно было вовсе не глупым, так же и по причинам, которые я назову позднее.

Тезис о «распускании слухов в политических целях», с позволения читателя я оставлю «на десерт» и перейду непосредственно к «слухам о плачевном состоянии плотины».

А точнее, займусь не слухами, а конкретными техническими отчётами, составленными в 1996 уполномоченной на то группой лиц, в результате обследования Саяно-Шушенской ГЭС, по заданию РАО ЕЭС. В том числе В.И. Брызгаловым, К.К.Кузьминым, Л.А.Гордоном. Отчёты довольно пространны, и мне придётся привести их лишь в кратком изложении. Хотя не обойтись без ряда цитат и маленьких комментариев к ним.

«Проектирование, строительство и эксплуатация таких высоких плотин, как Саяно-Шушенская, связаны с решением задач, которые сегодня ещё далеко не полностью ясны мировой науке и практике. Уже не говоря о том, что авторы конкретного проекта тем более не знали очень многого о создаваемой ими плотине».

То есть Кузьмин считает проектирование в то время подобного сооружения вообще блужданием во мраке, причём авторов конкретного проекта он отмечает особо.

«Плотина по своей смелости значительно обогнала реальные возможности её расчётного обоснования».

Как тут не вспомнить, что людская похвала хуже проклятия. Смелость-то была, а вот реального расчётного обоснования для проектирования плотины ещё не существовало…

«Плотина опередила эволюционный процесс развития расчётных моделей схем производства работ такого масштаба и типа конструкций».

То есть этого самого развития было вполне достаточно, но лишь для плотины вдвое меньшей высоты.

«Проектная организация не смогла предвидеть размеры растянутой зоны бетона и основания, поэтому никаких мероприятий по предотвращению явлений такого масштаба (образования трещин) не было предусмотрено».

«Расчёты по обоснованию техпроекта плотины производились в предположении о мгновенном её возведении и загружении».

Сказано достаточно резко, поэтому на этой цитате необходимо остановиться особо. Хотя у неё два автора - Гордон и Брызгалов, полагаю ни один из них именно этой фразы в проекте плотины не встречал, и сведения такого порядка получены ими аналитически. Скорее всего – это эхо дискуссии между Ленгидропроектом и строителями, в которой проектировщики во всём обвиняют строителей, строители – проектировщиков. Поскольку участники комиссии имеют более строительные корни, то и представляют они в основном строительную точку зрения, а голос Ленгидропроекта, в силу его тогдашнего упадка, донесён в виде далёкого, почти неслышного писка. Вкратце – он считает, что все неприятности с плотиной вызваны нарушениями технологии строительства.

В частности, когда его упрекают в том, что в проекте не было предусмотрено загружение плотины до окончания строительства, Ленгидропроект может легко ответить, что не надо делать того, что не предусмотрено проектом. В том смысле, что перед тем, как «грузить» плотину, надо было прочитать проект и надо было понять прочитанное. Нельзя не отметить, что, к сожалению, обе стороны правы, то есть и те и другие внесли свою лепту в нынешнее состояние плотины.

Теперь – поподробнее о проекте. Расчёт плотины такого размера не очень простое и быстрое дело, а во время её активного проектирования Ленгидропроектом (начало семидесятых) возможности вычислительной техники были достаточно ограничены. На предварительной стадии разработки был выбран один из восьми альтернативных проектов, но и он оказался достаточно небезупречен. Стремление к дешевизне победило соображения безопасности.

Когда известному гидростроителю А.Е. Бочкину был представлен аналогичный «по смелости» проект Красноярской ГЭС, он отказался претворять его в жизнь и принял весьма радикальные меры для его пересмотра. Так как счёл, что опасность, создаваемая такой «смелостью» для Красноярска и прочих селений, совершенна недопустима. Бочкин добился пересмотра проекта, и стоит плотина Красноярской ГЭС простая и «несмелая», и спокойно простоит не менее ста лет, если не возникнет каких-либо совершенно чрезвычайных ситуаций.

В 1975 году, в год перекрытия Енисея, был завершён перерасчёт плотины Саянской ГЭС по трёхмерной модели, который и показал возникновение напряжений в теле плотины, превосходящих прочность бетона. Строительство по сути только начиналось и было совсем не поздно пересмотреть проект. Только это предполагало потерю темпа и никто не захотел останавливать строительство. Расчётам просто не поверили, да и проверять их не стали. В общем, решили не принимать их во внимание… Читателю уже известно отношение руководящих работников к паникёрам… да и разгильдяйство, оно ведь пришло в проектирование отнюдь не вчера…

Немного позднее, в процессе заполнения водохранилища, ещё до завершения строительства, оторвалась от скального основания «пятка плотины». Причём трещина прошла не по самому контакту скала-бетон, а прошла немного ниже – в самой скале, вызвав разуплотнение скального основания. Прочность скалы оказалась ниже, чем было предусмотрено проектом, а вертикальные напряжения – намного выше. Далее появилась рекомендация:

«Для снятия напряжений сделать надрез на плотине со стороны верхнего бьефа».

Конечно, сам надрез снять напряжений с плотины не мог, он мог помочь сформировать строго горизонтальную магистральную трещину. Только делать этого естественно не стали, вероятно, чтобы не поднимать панику, так же рассчитывая на то, что трещина, если ей надобно, уж как-нибудь появится сама собой.

Да и практически сделать это было крайне сложно, так как нужная отметка находилась глубоко под водой и готовых технических средств для спуска воды до такого уровня не имелось. Также при снижении уровня ниже шестидесяти метров ещё и генераторы пришлось бы останавливать, а это был бы уже совершенный скандал. В общем, в совокупности, это был бы не просто скандал, это был бы тройной скандал, и делать ничего не стали, как обычно положившись на «русский авось», Господа Бога и счастливое стечение обстоятельств. Также полагаю, свою роль сыграло и то, что выполнение столь хлопотного мероприятия могло принести лишь частичный успех. В том смысле, что рядом с первой вскоре должна была появиться вторая трещина. В результате мы действительно получили маленький кусочек счастья в том смысле, что непомерные напряжения в бетоне могли разрешиться появлением вертикальной трещины, что привело бы к гибели плотины, быстрой и печальной.

Эффект образования трещин не сводился лишь к протеканию воды в галереи плотины. Основным их результатом явилось то, что самая высокая часть плотины толщиной в двадцать пять метров (так называемый «первый столб») перестала быть единым целым и разделилась на три висячих конструкции опёртых краями на борта каньона. Никакие проектировщики никогда этого не предполагали и на режим висения плотину не рассчитывали.

Позднее, трещина оторвавшая «первый столб» от скального основания двинулась дальше, пройдя под «вторым» и «третьим столбом». И они также зависли на бортах каньона. Произошло это потому, что вес плотины и прочность примыкающей скалы оказались недостаточны.

Остаётся надеяться, что зоны контакта скала-бетон на бортах каньона ещё некоторое время смогут сдерживать давление плотины. Заметьте, ни один из двенадцати тысяч датчиков, которыми так гордится управляющая организация, ничем не смог помешать этому процессу. Кстати, некоторые из них к девяносто шестому году уже исчерпали свой предел измерений, то есть деформации достигли запредельных величин.

Под четвёртым – последним «столбом» трещина пройти не смогла, так как из-за его малой высоты, в процессе борьбы с давлением воды законы механики оказались более на его стороне. Так же и потому, что «столб» был возведён позже основного сооружения и, по мнению авторитетов, не имел необходимого сцепления с плотиной.

Первое время, при срабатывании водохранилища трещины закрывались, при наполнении – открывались вновь. «Плотина дышит», – говорили спецы. Впоследствии, при накоплении необратимых деформаций, трещины и вовсе перестали закрываться. Фильтрация через них непрерывно нарастала, вымывая и выщелачивая цемент из пограничных слоёв бетона. Сначала трещины пытались лечить отечественными средствами, но, потерпев неудачу, залепили их эпоксидным компаундом, по западной технологии с участием французской фирмы «Солетанбаши».

Это был долгий и мучительный процесс в котором лечение трещин в одних секциях, сопровождалось открытием в других, иногда уже залеченных. Давление компаунда провоцировало увеличение размера инъецируемой трещины.

А что же в это время говорили народу, так называемым широким электоральным массам? Что оба берега и дно каньона – идеальный скальный монолит. Что плотина и есть высшее достижение гидростроительной мысли. Что она непоколебима, а запас её прочности позволяет выдержать прямое попадание атомной бомбы. Слушая это, народ спокойно жевал, спокойно спал, работал и верил в будущее.

Потом, с появлением иностранцев, просочились сведения о некоторой фильтрации воды сквозь плотину. Однако это было легко объяснено наличием микротрещинок и микродырочек обыкновенным для любого крупного гидротехнического сооружения.

На суждениях академика Брызгалова по поводу плотины, полагаю, отразилось и то, что она для него стала вроде любимого, но больного ребёнка. По крайней мере – на уровне подсознания. Так что иногда Брызгалов не удерживается от излишне оптимистичных оценок. В частности, в вводной части отчёта он утверждает, что в результате лечения была восстановлена монолитность напорной грани. Что вполне опровергается впоследствии группой авторов с его же участием подробно описавших процесс лечения магистральных трещин.

Для того, чтобы читателю было понятно, о чём же, собственно, идёт речь, необходимо конкретизировать понятие магистральной трещины, которая трещиной в привычном понимании отнюдь не является. Каждая из магистральных трещин представляет из себя зону растрескавшегося бетона шириной от 1,5 до 5,6 метров с вариацией по вертикали 15 метров для нижней и 26 для верхней трещины. Причём в процессе инъецирования компаунд закачивался только в одну трещину в зоне растрескивания. Остальные трещины закрывались по мере её расширения. Поскольку часть трещин просто закрылась, говорить об омоноличивании напорной грани совершенно излишне. Проше сказать о подавлении фильтрации.

Восстановление монолитности проблемно в том смысле, что не устранена причина растрескивания. А этой причиной является противоречие между достаточно жёсткой и малоподвижной нижней частью плотины и более подвижной и менее жёсткой верхней частью, обладающей к тому же недостаточным весом. То есть до тех пор, пока не будет увеличен вес и жёсткость арочной части плотины, что неразрешимо практически, о восстановлении монолитности говорить не имеет смысла. Если, конечно, не произойдёт достаточно радикальное снижение уровня водохранилища.

На конструкции водобойного колодца особо останавливаться не стану, так как ему и так уделено избыточное внимание, несколько превосходящее значение его недостатков. Конечно, недостатки оказались заметными, и не случайно Минэнерго СССР ещё в 1988 году приняло решение о сооружении дополнительного водосброса, которое, правда, не реализовано до сих пор. Много разговоров по поводу водобойного колодца произошло именно по той причине, что, в отличие от остальных, этот просчёт проектировщиков является очевидным. На вопрос читателя: «Предлагались ли другие варианты организации водосброса?» отвечу: да, предлагались, но победил именно этот. По какой именно причине победил – скрыто во тьме истории.

Могу лишь предположить, что только он давал максимальное количество брызг и победа, как и во многих других случаях, осталась за недальновидностью и безответственностью. Во многих, но, естественно, не во всех. Турбинная камера, например, была спроектирована практически безупречно. А сорванный узел имел запас прочности по статическим нагрузкам триста семьдесят, а по циклическим – более двухсот процентов. Заявленные двадцать процентов запаса прочности для плотины по сравнению с этим выглядят просто смехотворно. Да и поверить в них можно лишь по принципу: «А вдруг нам говорят правду».

Можно бы было поверить более реально, если бы те, кто говорят о запасе прочности плотины, предсказали аварию гидроагрегата за месяц, день или хотя бы час до события. Произошедшая авария кажется совершенно невозможной, особенно потому, что давление на турбине начинает падать с момента перекрытия водовода. Достаточно «аварийно» перекрыть водовод, и давление в камере упадёт в считанные секунды. Однако невозможно создание оперативных средств, способных столь же быстро снизить давление на плотину при экстренной необходимости.

В данный момент специалистами «РусГидро» и представителями власти разрушение плотины Саяно-Шушенской ГЭС считается невероятным. Выслушав их, можно бы было и успокоится, если бы уже не произошла авария менее вероятная приблизительно в сто раз, так что полагаю, необходимо дальнейшее исследование вопроса о надёжности. Тем более это необходимо потому, что никто из руководящих работников наказан в уголовном порядке не был и не будет. Также и потому, что стоимость ремонта с них взыскана не была, что, по совокупности с ранее изложенным, является гарантией следующих аварий. Также и потому, что можно предсказать плотине тысячу лет безаварийной работы, а если она упадёт на следующий день, не понести за это никакой ответственности.

Удивляюсь, что до сих пор не подыскали авторитета, который бы за солидную сумму, напоминающую триста американских долларов, пообещал плотине тысячу лет спокойной жизни. А что, показывали же по телевизору учёного, который объяснил аварию локальным землетрясением под вторым гидроагрегатам. А специалист по гироскопам, применив длинный ряд безупречных научных рассуждений и формул, доказал посетителям интернета, что причиной аварии гидроагрегата явилось его вертикальное рабочее положение.

Так что вспомним теперь, как оно велось, это знаменитое строительство. Полагаю, что само качество проектирования читатель оценил по цитатам, приведённым в первой части статьи. Теперь пора вспомнить, как это качество реально воплощалось в бетон.

В частности о том, что конструктивно состоящая из четырёх слоёв (четырёх столбов, по специальной гидростроительной терминологии) на практике строилась тремя «столбами», а четвёртый, со стороны нижнего бьефа, был пристроен потом. Авторитеты, писавшие о плотине, сходятся во мнении, что «четвёртый столб просто прислонён к плотине». Я бы сформулировал эту мысль более обтекаемо, в том смысле, что «четвёртый столб» не играет в обеспечении прочности той роли, на которую был рассчитан проектировщиками, но это ещё не значит, что он вообще бесполезен плотине. Ведь и всё остальное строительство было определённо сродни завершающему этапу. Ведь и первые «три столба» не возводились одновременно.

Во многом тактику и стратегию строительства определил досрочный пуск гидроагрегатов. За плотиной поднималась вода, поэтому в первую очередь сооружали напорный фронт. Потом пристраивали остальное. Причём блоки бетонировали не «одним уровнем», что могло обеспечить оптимальные условия омоноличивания бетона, а сооружали из него башни. То есть блоки ставили один на один, не особо заморачиваясь тем, что нижние слои ещё не набрали необходимой прочности, а с омоноличиванием межсекционных швов возможно возникновение проблем. Кстати, об этом особо не задумывались, в основном полагаясь на глубину штроб и выпуска арматуры. Бетон укладывали не там, где нужно, а там, где это было удобней. Удобней, а точнее – быстрей, было строить башнями – башнями и строили, впоследствии заполняя промежутки между ними.

В своих воспоминаниях один из руководителей строительства возлагает ответственность за это непосредственно на бригадиров. В том смысле, что бригадиры – некоторая разновидность вождей, выдвинутых жизнью из глубин народа, брали горлом и вертели строительством как хвост собакой. Ничуть не умаляя заслуг бригадира Полторана, замечу, что такая иллюзия была достаточно полезна, так как укрепляла авторитет и власть бригадиров, что было совершенно не лишне, при взятых темпах укладки бетона.

Именно грандиозные планы, выраженные в сотнях тысяч и миллионов кубометров бетона, и поднимающаяся за плотиной вода вызвали обстановку штурмовщины, и её, штурмовщины, власть. Зимой 1978 – 79 года, глядя на этот праздник жизни, один из руководителей строительства В.Н. Зайцев сказал: «Наступит день, и река потребует всех сооружений».

Именно гонка по укладке бетона в плотину привела к тому, что к паводку 1979 года никоим образом не подготовились. Категорически не до этого было. Потом сказали, что было решено пропустить паводок через гребень плотины. Чушь! Просто паводок пришёл в своё обычное время, когда его совсем не ждали, и прошёл через стройку, причинив ей ущерб в многие миллионы полновесных советских рублей.

Размышляя о будущем, руководители хватались за сердце, седели, теряли здоровье, но изменить ход строительства не решались. В общем, всё выглядело так, что требование проекта о возведении плотины одним уровнем было сразу и благополучно забыто. А забота о прочности и надёжности как-то отошла на второй план, хотя даже в процессе проектирования первый план она и так посещала нечасто. И что теперь удивляться, если длинные и умные успокоительные речи гениальных начальников, рядовой обыватель переводит на русский язык коротко и просто: «Беги, дурак!!!».

Кроме прочих «мелочей» оказалось, что борта и дно каньона идеальным скальным монолитом не являются. Что, в принципе, было очевидно заранее, в том смысле, что сход горной реки с монолита обычно является водопадом. Дно и левый берег створа иссечены старыми трещинами, и их пришлось лечить цементным раствором через скважины. Являются ли донные трещины границей подвижных тектонических плит? В этом я несколько сомневаюсь, так как отложения, их заполняющие, свидетельствуют о том, что трещины возникли на дне моря, которое плескалось в Саянах много миллионов лет назад. С тех пор оные тектонические плиты могли потерять свою подвижность, и, возможно по скудности специальных знаний, я не вижу в них особой опасности. Более реальным внешним фактором представляется возможность оползня в верхний бьеф с образованием волны типа цунами. Особенно, если оползень будет спровоцирован серией подземных толчков, а приход волны совпадёт с одним из них.

Реальную опасность представляют ежегодные деформации арочной части в результате сезонных температурных колебаний, а также наполнения и срабатывания водохранилища. В этом смысле процесс деформаций арки напоминает работу автомобильной рессоры при изменении нагрузки. Причём автомобильная рессора находится в гораздо более выгодном положении, так как выполнена непосредственно из стали. Вероятно, в связи с этим и было сказано, что «для более крупных сооружений бетон изжил себя как конструкционный материал».

Кроме этого, нельзя не отметить, что побочным явлением изменяющихся нагрузок на плотину является то, что арка трамбует борта каньона, пытаясь их раздвинуть. Да и состояние межсекционных швов не везде вызывает доверие. Как в связи с этим не вспомнить ещё парочку цитат из технического отчёта:

«Каньон может принять плотину, а может отторгнуть её».

«Строительство плотины было экспериментом, который может дать как положительный, так и отрицательный ответ».

И как тут не поздравить читателя с участием в смелом научном и строительном эксперименте. Трудно сказать только, в качестве кого…

Что же касается «нахождения плотины в весьма юном возрасте и набирание прочности бетоном в течении семидесяти пяти лет», полагаю, это было выслушано населением с чувством глубокого удовлетворения. Возможно, радости. В крайнем случае, той его частью, которая не имеет строительного образования либо не имела практики укладывания бетона. Допускаю, что многие так и поняли, что бетон укрепляется в течении семидесяти пяти лет приблизительно равными стадиями. Да, иначе какой смысл был об этом говорить? Чисто логически из этого получалось, что в данный момент бетон набрал порядка сорока процентов прочности, а главное у него впереди. Только в техническом отчёте на росте прочности никто особо не акцентируется. Как тут не воскликнуть: «Ах дорогой Вы товарищ Брызгалов, что же Вы нам ничего не сказали?»

Хотя, впрочем, если прочитать повнимательнее, сказали, причём достаточно определённо. «Необходимо учитывать, что плотина будет стареть», – сказал Брызгалов.

Почему бетон не даёт обещанного повышения роста прочности? Охотно отвечу. Сущность проблемы в том, что теоретически бетон действительно может набирать прочность десятки лет, но лишь в том случае, если он не нагружен. То есть твердение бетона может быть легко остановлено преждевременным нагружением конструкции даже в месячном возрасте. Кстати на эту тему в отчёте сказано, что за небольшим исключением бетон в возрасте менее двадцати дней нагружен не был.

То есть семьдесят пять лет твердения допустимы в теории, а если и имеют место в действительности, то в возрасте за двадцать это выражается неизмеримо ничтожными долями процента. А если бетон был нагружен в возрасте двадцати дней, то и далее он будет иметь лишь эту двадцатидневную прочность. Остаётся только догадываться, зачем высокий московский чин радует местное население немеркнущим теоретическим блеском, и было бы нелишне над этим поразмыслить.

Также не мешает поинтересоваться процессом ржавления арматуры, которая придаёт железобетонному сооружению приблизительно половину его прочности.

Также заглянуть в специальную строительную литературу, где написано, что бетонное сооружение может быть разрушено при длительных нагрузках, составляющим 85-90 процентов от его максимальной прочности.

Таким образом полагаю, что в данный момент крайне проблемно определить, какой же реальный запас прочности имеет плотина. Двадцать процентов, два процента, или только ноль два процента. И что значит её невероятно долгая жизнь (с момента наполнения водохранилища почти двадцать лет). Что это – закономерность или чудо? И будет ли она жить дальше, или это просто \"хромая лошадь\". Ведь и в знаменитом ночном клубе бывало достаточно проверяющих, и квалификации им хватало, и полномочия были достаточными…

Что же касается «светлого будущего» которое нас ждёт… Да, верим! Почти поголовно! За последние двадцать лет мы привыкли, что «светлое будущее» ждёт нас за каждым углом, только уворачиваться успевай. Вряд ли увернулись те, кто не верили, и к данному моменту полагаю все уже полегли.

Что же касается аварии, которая уже произошла… Полагаю, что обвинять в ней Чубайса можно лишь с определённой натяжкой. Так ведь и до поисков «первородного греха» недалеко… Тем более, что всю ответственность за безопасность таких объектов несёт собственник, каковым наш «главный дежурный злодей» никогда не был. Главным собственником является государство. Таковым оно было и остаётся. А ведь у нас даже министр энергетики в отставку не ушёл…

Главной причиной аварии полагаю передачу госсобственности в управление частной компанией, собственником станции не являющейся. Как же уважаемая комиссия за несколько недель так и не определила, с чьего же благословения это было сделано, и чьи подписи стоят под соответствующими документами? Или определила, но по какой-то причине постеснялась предать это гласности.

Мотив передачи станции частной компании вроде известен. Он представлен в виде интересной теории: «Частная компания более эффективно проводит оптимизацию расходов». Неужели кто-то ещё не знает, что на практике эта самая оптимизация начинается, как правило, с того, что средства, необходимые для обеспечения надёжности и безопасности, уходят на личные нужды управляющих господ. Так что же нам ждать от этого процесса управления? Ведь состояние плотины во многом зависит от культуры эксплуатации. Конечно, возможен скрытый и более неприятный мотив – передавая станцию в частное управление, государство снимает с себя ответственность в случае её разрушения.

Теперь, с позволения читателя, перейду к тому, чему нас научила авария.

В первую очередь мы потеряли уверенность, что нас предупредит МЧС. Чего стоят интервью, данные газете «Шанс» оперативным дежурным и одним из руководителей. Через двенадцать минут после разрушения турбинной камеры, простите, Неизвестно Кто сообщает дежурному МЧС о том, что на ГЭС произошла авария и машинный зал затоплен. Прошу литераторов простить меня, но в этом предложении можно поставить до девяти восклицательных знаков. Заметьте, аварии уже двенадцать минут, а дежурный о ней ничего не знает. Мало чего знает и звонивший, но данная им информация в общем виде означает первую стадию разрушения плотины. Ведь в то время даже специалисты, не видевшие аварию своими глазами, не могли предположить разрушения турбинной камеры. Хотя, впрочем, дежурный не упоминает о своих сомнениях, испытанном беспокойстве, либо глубокой логике своих размышлений, вроде их и не было вовсе, совсем не было. Или хотя бы о том, что на этот случай написано в должностной инструкции, ведь дальнейшее развитие событий по самому негативному варианту предполагало массовую гибель людей. Но иронии по поводу бежавших из Абакана паникёров проявляется вполне достаточно. Только на возвышенности бежали не одни абаканцы, но даже и жители самих Черёмушек – самые осведомлённые в этом вопросе люди. Как тут не вспомнить, что три ложных тревоги лучше, чем одна реальная смерть. Однако вернёмся к хронологии событий.

Позвонив на ГЭС и лично убедившись, что никто не отвечает, дежурный не даёт этому никакого толкования, шутит с журналистами, начинающими проявлять беспокойство и отправляет машину в сторону Черёмушек для уточнения обстановки. Мероприятие это не особо ценное именно потому, что информация, полученная таким способом, может не иметь совершенно никакого значения. По причине её откровенного запоздания, а также отсутствия в тот момент сотовой связи. Гораздо проще было позвонить диспетчеру энергосистемы и спросить обстановку у него, либо попросить уточнить таковую по своему каналу связи через дежурного на ОРУ. Ведь тот должен был видеть всё своими глазами.

В это время информация о затоплении машинного зала распространяется по населённым пунктам и, с учётом молчания МЧС, население даёт ей простейшее из возможных толкований. Потом руководители начинают успокаивать народ, но тот почему-то не верит и продолжает «лететь» на возвышенности.

Почему народ не поверил своим любимым руководителям и обожаемому МЧС, «людям долга и совести»? Вероятно потому, что прекрасно понимает, что сотни тысяч россиян оставшихся без жилья, работы и средств к существованию в нашем государстве никому не нужны. Ведь почти каждый день мы видим по телевизору, с каким трудом решаются самые пустяковые проблемы. А тут проблем может возникнуть сразу сотни тысяч. Каждый спасшийся станет огромной обузой и неразрешимой проблемой. Это даже не считая жителей Красноярска и тех, кто ниже по течению Енисея. Те-то уж точно спасутся почти в полном составе и станут для власти как гвоздь в мягком месте. Хотя эту проблему можно легко решить, отправив их собирать справки по месту жительства. А когда они всё-таки вернутся, им можно посоветовать обратиться в суд, подсказав самый короткий путь к потере времени, денег, а также остатков рассудка, здоровья и веры в человечество.

Насколько государство чувствует себя обязанным компенсировать ущерб в случае аварии, мы можем реально проследить на судьбе форелевого хозяйства. Единственно на кого можно уверенно положиться, это на милосердного сельского христианина, который предоставит и подходящее жильё – тёплый уголок на свинарнике, и там же постоянную работу за одну миску баланды в день. Так что тезис о спокойном спанье вполне созвучен надписи «спи спокойно, дорогой товарищ», потом ещё несколько слов… а в самом низу, маленькими буковками «какой же ты был дурак…»

Также нельзя не отметить ещё одну достаточно интересную деталь. В своём интервью газете «Шанс» заместитель местного руководителя МЧС сказал, что паника вообще была излишня, так как «при обрушении плотины вода дойдёт до Абакана за шесть с половиной часов, чего вполне достаточно, чтобы спокойно собраться и не спеша дойти до горы Самохвал». При этом осталось предположить, что если всё действительно смоет, то на следующий день прилетят штук сто вертолётов, которые привезут всё необходимое для находящихся на горе людей. Так что можно бы было ещё и вздремнуть на дорожку. А что, завести будильник и спокойно поспать часок-другой, пока вода будет неторопливо катиться к городу валом высотой двести, сто, а потом тридцать метров? Ведь чтобы одолеть расстояние от плотины до Абакана за шесть с половиной часов, средняя скорость воды должна составлять немногим более двадцати километров в час. То есть от такой воды можно спокойно уехать на «инвалидке» и даже на велосипеде.

В принципе, гражданину России можно говорить всё что угодно, особенно с высокой трибуны, если считаешь его дураком, и свято веришь, что проверить сказанное он всё равно не в состоянии. Тем более, что обычный гражданин не может провести необходимые расчёты, а прямого аналога катастрофе подобного масштаба пока не было. Так что вроде и сравнить не с чем…

Однако, поскольку разрушений более мелких плотин произошло достаточно много, косвенную аналогию подобрать вполне не сложно. В частности, при разрушении плотины Баньцяо, при высоте волны от трёх до семи метров (в среднем пять), её скорость по широкой долине составила пятьдесят километров в час, и она смела всё на своём пути. То есть скорость волны высотой сто или тридцать метров несомненно окажется гораздо выше, возможно - в несколько раз, и не случайно в народе гуляют действительно нехорошие слухи, что вода от Саяно-Шушенской ГЭС до Абакана может дойти всего за сорок минут. Так что у жителей есть определённый шанс спастись, если не попадут в пробку, но лишь при немедленном оповещении. Если, конечно, сигнал тревоги поступит не морозной зимней ночью, когда у многих просто не заведутся моторы.

Скорость, с которой стометровый вал подойдёт к Саяногорску, может оказаться просто огромной, а время его подхода составить считанные минуты. Конечно, вал может дойти и за обещанные МЧС сорок минут, но лишь в том случае, если его высота составит менее десяти метров. Так что житель названного города, либо других ближайших поселений, может попытаться спастись, но лишь в том случае, если он успел собраться и прогреть двигатель не после, а до подачи сигнала тревоги. По сравнению с таким положением, «паникёрам» из Красноярска «вообще бояться нечего…»

Что касается успокоительных речей об абсолютной невозможности разрушения плотины, готов выслушать их с огромным вниманием. Но лишь после того, как будет сказано, кто и когда нашёл успокоительные слова по поводу безопасности «незначительных вибраций» второго гидроагрегата. Что это были за слова, и каким образом удалось усыпить бдительность коллектива станции и лаборатории технической диагностики, оснащённой самым современным оборудованием?

Заместитель Зимина, А. Новосёлов, на пресс-конференции заявил, что «плотина будет стоять ещё долгие-долгие сотни лет». Однако поскольку он это сделал на основании предположений о «нахождении плотины в младенческом возрасте» и «набирании прочности в течение 75 лет», обсуждать это заявление полагаю излишним. Вопрос о «долгих-долгих сотнях лет» на повестке дня вообще не стоит. Сейчас было бы интересней определить, простоит ли плотина ближайшее полугодие.

В книге «Записки гидростроителя» автор приводит некоторую аналогию между плотиной Саяно-Шушенской ГЭС и другим знаменитым сооружением - шпилем Солсберйского собора, простоявшего пятьсот лет, «вопреки законам механики и здравому смыслу». Опираясь на совершенно скудную информацию о её теперешнем состоянии, невозможно сделать точный прогноз на время разрушения плотины. Однако ни в коей степени нельзя уровнять риски подобных событий. Ведь при падении шпиля может пострадать одно здание и небольшая группа людей. Падение плотины окажется одной из самых ужасных катастроф.

При этом совершенно непонятна безответственность, с которой проводятся ремонтно-восстановительные работы. Вроде генеральный расчёт сделан по привычному принципу «авось да обойдётся». Проявляется преемственность с предшествующим периодом, когда гидроагрегат месяцами работал с аварийными предпосылками, а с сооружения дополнительного водосброса силы были перенесены на объекты сочинской олимпиады. Вот уж там мы точно покажем всему миру, какая мы благополучная и преуспевающая страна! Ну, или хотя бы блеснём чем-нибудь… напоследок.

Если бы руководство страны не увлекалось мероприятиями представительного типа, первая очередь водосброса уже приближалась бы к завершению. И он мог вступить в действие по мере необходимости, а не в июне, когда может оказаться уже не нужен. Воду надо спустить до паводка, а с пуском гидроагрегатов происходит заминка. А ведь об их успешном пуске в середине декабря говорили как о вполне решённом деле. Похоже, в первую очередь, как всегда, думали не о безопасности, а о деньгах. И не было бы надёжнее начать всё с того, чтобы извлечь из камер пару турбин, из числа тех, что собирались пускать во вторую очередь, заглушить отверстия от валов и пропустить воду через камеры? Совершенно безболезненно можно пропустить через каждую камеру 370 кубометров воды в секунду или в несколько раз больше в случае экстренной необходимости. Без торможения пропускная способность водоводов очень велика, а направление выходящего потока делает возможным безударное гашение струи в нижнем бьефе. Так я представляю основную часть технических мероприятий по обеспечению безопасности производства восстановительных работ. Принимаемых именно для того, чтобы получить дополнительные возможности по спуску воды и до минимума ограничить использование водобойного колодца. Это бы позволило не гадать о том, как будет пропущен паводок, если водобойный колодец к его приходу окажется разбит, работающих гидроагрегатов будет не больше двух, а первая очередь дополнительного водосброса не в состоянии пропустить всю весеннюю воду. Даже при условии обычного сезонного срабатывания уровня на сорок метров.

Что же означает переполнение водохранилища с переливом через гребень плотины? Многие говорят: «Подумаешь, пусть и перельётся немного, ну и что, нам не жалко, ведь воде не размыть гребень плотины». Да, конечно не размыть, но суть события совсем не в этом. Перелившаяся вода уничтожит машинный зал и превратит в труху весь объём восстановительных работ. Но основная опасность повышения уровня заключается в том, «что плотина встанет под нагрузку, превышающую её несущую способность». При этом нельзя забывать, что не только уровень, но и скорость наполнения водохранилища строго ограничены. Даже такая «мелочь», как превышение скорости наполнения, опасна для плотины, для которой наступает, пожалуй, самый критический момент в её судьбе.

В общем, помолясь господу, будем надеяться, что кроме «оптимизаторов расходов» восстановительными работами руководят также ответственные профессионалы, которым удастся сказать своё веское слово. Ведь решающим фактором в судьбе плотины может оказаться одно неправильное решение, либо непринятие решения правильного.

Теперь - о «десерте», который я обещал, а именно - о «распускании слухов в политических целях». Кстати, мне уже было заявлено, что в Абакане я представляю американскую разведку ЦРУ из города Лэнгли, тщетно пытающуюся воспрепятствовать бурному расцвету ремёсел, которое скоро должно произойти в Хакасии под мудрым руководством «Единой России» и лично - господина Зимина. Вероятно, заявление о «политических целях» связано с тем, что компания «РусГидро» вполне отождествляет себя с государством. Возможно, она намекает на то, что такие заявления ей позволяет делать приставка «Рус», либо то, что аналогичный уровень безответственности уже достигнут на всех уровнях вертикали власти. Надеюсь, всё-таки не на всех, и населению, проживающему у реки Енисей, ещё есть на что надеяться. Хотя молчание первых лиц страны на известное обращение делают такую надежду исключительно зыбкой. Они никак не отреагировали на поставленную проблему, они просто молчат, а значит, и политическое значение распускаемых слухов для них несущественно. Так что об этой теме и пресс-секретарю «РусГидро», полагаю, беспокоиться преждевременно. Да и в случае падения плотины вряд ли президент или премьер попросятся в отставку.

Однако катастрофа такого уровня не может пройти для страны бесследно. Так в чём же её суть? Даже если обойдётся без огромного числа человеческих жертв, экономический ущерб окажется колоссальным, как при серьёзном военном поражении. Гораздо больше того, что понёс весь мир при всех терактах вместе взятых. При нынешнем состоянии российской экономики у страны нет ресурсов для восстановления промышленности, жилья, мостов, дорог и всего остального, что может быть очень быстро утрачено. То есть в обозримом будущем Россия окажется не в состоянии обжить и обустроить огромные территории вдоль Енисея. Но это отнюдь не значит, что опустевшие земли вообще никто не заселит. Это вполне в состоянии выполнить граждане «дружественного» Китая, у которого для этого ресурсов более чем достаточно.

Также необходимо учесть, что восток страны может оказаться отрезан, причём на достаточно продолжительное время. Полагаю нелишне вспомнить, что Приамурье и Приморье были обретены Россией у Китая полтора века назад, в момент его исключительной слабости. Во время, когда Китай был совершенно изнурён Опиумными войнами и восстанием Тайпинов. Тогда правительство Китая было более озабочено тем, как отстоять Пекин, и ему было не до сохранения малозаселённых северных территорий. Теперь, в период общего ослабления России и усиления нашего «дружественного» соседа, может наступить момент, когда Китай «деликатно» попросит назад свои бывшие северные земли, которые за полтора века мы не смогли ни обжить, ни обустроить. Разрезание страны на две части может оказаться тем самым моментом. И нам будет уже не отделаться амурскими островами и придётся пустить китайцев в наше Приамурье и Приморье. Так что народ наш вполне может отведать геополитики не в виде блестящих теоретических построений первых лиц государства, а в самом её практическом реальном смысле. В противодействии Китаю наша политическая позиция достаточно ослаблена Великобританией, добровольно вернувшей исключительно преуспевающий Гонконг.

Нельзя забывать, что и кроме Китая, сейчас у России достаточно более нетерпеливых «искренних друзей» по всему миру, готовых заплатить любую мыслимую сумму за разрушение плотины Саяно-Шушенской ГЭС. Так же и то, что в России достаточно негодяев, готовых принять эти деньги на самых мерзких условиях. Так можно «покачнуть» огромную страну, причём сделать это «чисто», не замарав рук тротилом и гексогеном. Так же «чисто», как были развалены промышленность и сельское хозяйство - без диверсий, бомбёжек и артобстрелов. Остаётся надеяться, что «коммерческий проект» подобного рода ещё не вступил в стадию осуществления, в противном случае за наши жизни и имущество нельзя дать ломаного гроша.

Теперь мы подошли к самому актуальному вопросу: «Существует ли реальная необходимость сливать воду из водохранилища Саяно-Шушенской ГЭС?». Полагаю, что сначала необходимо слить воду в пределах ежегодного сезонного срабатывания и принять все необходимые меры к пропуску весеннего паводка. Если такие меры не осуществляются под руководством «РусГидро», либо производятся заведомо медленно, удалить её представителей со станции и передать её в управление государством. Причём сделать это немедленно, не откладывая до следующей аварии.

Это необходимо сделать в связи с тем, что интересы компании «РусГидро» по получению максимальной прибыли входят в противоречие с мероприятиями по обеспечению безопасности плотины, что выражается в стремлении излишне быстрого наполнения водохранилища и поддержанию максимально возможного уровня, вызвавшего определённые отрицательные последствия ещё в 2006 году. Гораздо более осторожную «политику» проводил в этом смысле Валентин Иванович Брызгалов, с учётом завета Андрея Ефимовича Бочкина: «С водой, как с огнём». Конечно, многое можно списать на недостаточную компетентность руководства компании, хотя его действия напоминают достаточно опасную логическую цепь.

Компания спокойно дождалась аварии второго гидроагрегата, хотя его состояние давно требовало остановки. То есть руководство «РусГидро» сумело превратить неопасную техническую неисправность в неизбежную катастрофу, которая могла иметь крайне негативное продолжение в случае развития неконтролируемых резонансных процессов.

После аварии компания не провела необходимых технических мероприятий к расширению возможностей по безопасному спуску воды. Так что ждать от компании «РусГидро» чего-нибудь полезного в данный момент чрезвычайно рискованно.

Если в ближайшее время не произойдёт сдвигов в положительную сторону, придётся просить «Международный Красный крест» о подготовке эвакопунктов и лагерей беженцев для жителей Хакасии и Красноярского края.

Насчёт успокоительных речей в стиле «а мы будем контролировать эти вопросы с нашими коллегами из «РусГидро», должен заметить следующее. В стране полчища руководителей, которые всё и вся контролируют, ночей не спят, только о России и думают. Все они пекутся о народном благе, только и хотят «как лучше» и как навести порядок. В этом смысле «Саяно-Шушенская ГЭС» - маленькая модель большой страны, в которой может развалиться всё что угодно, кроме системы безответственности власти. Маленькая модель большой разрухи, укоренившейся сначала в гектарах руководящих лбов, потом распространившейся на все сферы деятельности, в том числе и на энергетику.

На вопрос «предрешено ли разрушение плотины» можно ответить и да и нет. «Да» - в том случае, если дела на ГЭС будут идти, как и идут. И - «нет», если произойдёт коренной пересмотр подходов к обеспечению безопасности.

На вопрос «существует ли необходимость для обеспечения безопасности полностью слить водохранилище» отвечу - нет. В данный момент, чтобы снять большую часть возможных рисков, полагаю достаточным снизить максимальный уровень на пятьдесят метров. Это снимет практически все возможные риски и действительно позволит плотине простоять «долгие-долгие сотни лет». По поводу снижения уровня предвижу стройный протестный хор. Да, протесты будут, и достаточно серьёзные, ведь каждый «потерянный» метр напора - потерянные деньги компании «РусГидро». Однако если компании не хватает денег, она может скомпенсировать это строительством одной или двух ГЭС выше по течению, с высотой плотин в пределах пятидесяти метров. Что окажется особенно полезно для руководства компании в смысле прохождения необходимой практики.