Игорь Трунов: «Траснвааль-парк» погубила жадность

Никто так и не понес ответственности за гибель 28 посетителей аквапарка в \"День всех влюбленных\".

Шесть лет назад, 14 февраля 2004 года, в Москве рухнула крыша «Трансвааль-парка». В аквапарке в этот момент находилось около 400 человек. По словам очевидцев, под крышей оказались погребены самые популярные аттракционы «Трансвааля», включая детский бассейн. Под обломками погибло 28 посетителей аквапарка, в том числе 8 детей. Еще 193 человека, в том числе 51 ребёнок, получили травмы различной степени тяжести.

Следствие вела прокуратура Москвы, и пришла к выводу: причина происшедшего — ошибки в проектировании крыши здания. В связи с этим обвинение было предъявлено главному конструктору аквапарка, архитектору Нодару Канчели и главе Мосгосэкспертизы Анатолию Воронину. Впрочем, в октябре 2006 года обвинения с Воронина были сняты, а Канчели амнистировали.

Как сложились судьба десятков пострадавших москвичей, рассказывает адвокат потерпевших Игорь Трунов.

«СП»: – Игорь Леонидович, каким видится итог разбирательства в годовщину «Трансвааля»?

– «Трансвааль» – это, конечно, беда, которая характеризует правовую систему сегодняшнего дня: отсутствие независимости суда, качество расследования. Погибло большое количество москвичей, зафиксировано огромное количество нарушений со стороны как должностных лиц, так и предпринимателей. Но расследование по этому уголовному делу умышленно провели так слабо, что оно в суде начало рассыпаться, и его прикрыли. Немногочисленных подозреваемых и обвиняемых реабилитировали или подвели под амнистию. В общем, ответственности за те безобразия, которые в центре Москвы устроили чиновники и предприниматели, не понес никто. Как не понесли ответственность за факты массового мародерства со стороны сотрудников правоохранительных органов. Они разворовали на месте трагедии все, что могли, в том числе содержимое шкафчиков посетителей аквапарка.

«СП»: – Как обстоят дела в части возмещения вреда пострадавшим?

– Мы выиграли около 20 исков. Я вел наиболее острые дела – сирот и инвалидов. Это дело Тамары Папиташвили, которой отрубило обе ноги. В «Трансваале» у нее погибли ее ребенок и супруг, она осталась без средств к существованию. Это дело сироты Вики Смирновой, у которой погибла беременная мама, это дело Юлии Милогородской, у которой погибли оба родителя. Это дело Ларисы Гузеевой, у которой погиб один из двух сыновей. Мы выиграли эти дела.

«СП»: – Какие суммы они получили в качестве компенсаций?

– Небольшие – от 300 тысяч до 500 тысяч рублей. Плюс нам удалось добиться так называемого пролонгированного возмещения ущерба. Тамара Папиташвили получает ежемесячные выплаты на лекарства и уход – около 5 тысяч рублей. Мы долго боролись с судебными приставами, и сегодня эти решения исполняются. Получают выплаты и пострадавшие, потерявшие кормильца – 5-8 тысяч рублей ежемесячно.

«СП»: – Два года назад вы направили ряд исков в Европейский суд по правам человека. Вы надеетесь отсудить больше выплат?

– Иски касаются качества уголовного расследования, ухода виновных от ответственности, отсутствия справедливого судебного разбирательства. Сейчас в Европейском суде эти жалобы приняты к рассмотрению, и мы ждем оттуда адекватного решения. Конечно, есть надежда, что Европейский суд взыщет уже с Российской Федерации, а не с конкретных виновных, более высокие суммы. Кроме того, решение могло бы стать, согласно российскому законодательству, новым, вновь открывшимся обстоятельством, что является основанием для пересмотра уголовного дела. Мы не оставляем работу в этом направлении: если будет решение Европейского суда, мы поставим вопрос о привлечении виновных к ответственности. Все же факты нарушений зафиксированы в материалах уголовного дела, их там огромное количество. Их изучение вызывает только один вопрос: почему «Трансвааль-парк» простоял так долго, почему не рухнул раньше?!

«СП»: – А что там было такого вопиющего?

– Начать с того, что фундамент украли наполовину. По проекту его глубина должна быть около четырех метров, а когда заменили, он оказался углублен всего на два метра. Потом, по проекту должна быть алюминиевая крыша, а сделали бетонную. Ряд согласований, которые делаются еще до начала строительства, сделали после того, как закончили стройку. В процессе строительства было огромное количество пересортицы: более дорогие строительные материалы меняли на более дешевые.

В частности, крепления опор крыши вместо дорогой высокопрочной стали, подлежащей сварке, поменяли на чугунные, сваривать которые невозможно.

Все эти нарушения при строительстве были осознанными, умышленными. Все они имели один мотив – корыстный. Везде все было связано с желанием сделать все подешевле. В чем была разница между алюминиевой – по проекту – крышей и бетонной? В цене! Алюминиевая стоила в два раза дороже. Это «подешевле» уже жить не могло, стоять не могло, – и в итоге рухнуло.

«СП»: – Почему все же виновные ушли от ответственности, кто за этим стоял?

– Стояла целая куча чиновников. У нас нельзя построить здание просто так. Согласование пакета проектных документов длиться около двух лет. Естественно, за каждой подписью стоит определенная ответственность, в том числе уголовная. Конечно, нужно привлекать к ответственности всех, кто подписывал эти бумаги, кто менял стройматериалы ради выгоды. Потому что пока шло разбирательство уголовного дела по «Трансваалю», мы имели такую картину. Следователи вызывают начальника строительного управления и говорят: «Крепления колонн должны быть по проекту из этой стали. Вы поменяли ее на чугун, который в три раза дешевле. Почему вы это сделали?» Начальник отвечает: «На тот момент не было дорогих креплений. Мы поставили дешевле». Ему говорят: «Спасибо, до свидания». Ничего себе! Колонны не стояли, как должно, это вопрос уголовной ответственности. Какое тут «спасибо»?!

«СП»: – Получается, вины Нодара Канчели особой нет? Проект, возможно, был и неплох, только воплотили его плохо?

– Канчели был архитектором-проектировщиком. Когда сделали экспертизу, получилось, что проект не очень жизнеспособен, и привлекли к ответственности Канчели. Но, по-моему, Канчели – больше стрелочник, чем реальный виновный. У нас есть огромное количество чиновников, которые курируют и контролируют соблюдение СНиПов, ГОСТов. Эта армия огромна, и все они должны нести ответственность за каждую свою подпись.

«СП»: – Если бы такая катастрофа случилась бы в Европе, сколько бы заплатили пострадавшим?

– Такие катастрофы случались. Например, в Южной Корее рухнул торговый центр. Там посадили и чиновников, и хозяев, заплатили пострадавшим. Оценка стоимости жизни в Европе на сегодня колеблется в районе миллиона евро. Это другие деньги, другая ответственность. Все это формирует совершенно иное качество строительства.

«СП»: – Вы поддерживаете контакт с пострадавшими?

– Конечно. Они звонят, когда задерживаются выплаты, и я реагирую в части судебных приставов. Я информирую о прохождении наших исков в Европейском суде. Радует, что Россия ратифицировала 14-й протокол, это ускорит дело.

«СП»: – Потерпевшие вам что-то рассказывают о себе, как складывается у них жизнь сейчас?

– Я стараюсь уходить от таких разговоров. Возьмите Тамару Папиташвили – ей отрубило обе ноги. Она сейчас живет в Грузии, у родителей. Ответ на вопрос «как ты живешь?» мне ясен – это ответ неприятный, болезненный. Зачем я буду задавать вопрос, от которого будет больно? Понятно, денег ей не хватает, но сделать-то я ничего не могу. Я стараюсь дистанцироваться от эмоциональной составляющей, говорить только юридическим языком, и затрагивать только юридические темы.

«СП»: – В 2007 году в прессу просочились результаты трех независимых строительных экспертиз, сделанных сразу после обрушения «Трансвааля». В них говорилось, что в аквапарке все же был взрыв. Не это ли объясняет скомканность следствия?

– Не было там взрыва. Представить ЧП как результат теракта – это была идея одного из подозреваемых. Было несколько экспертиз, и они ничего похожего на теракт не обнаружили. Колонна выскочила из крепления из-за перенапряжения. Сыграл роль целый ряд факторов: зима, большой слой снега на крыше. Плюс внутри в этот день громко играла музыка, он нее шла вибрация – в этот день в аквапарке проходила рекламная кампания. Потом, крыша-то была бетонной, а бетон впитывает влагу. Чем дольше стояла бетонная крыша, тем тяжелее она становилась. В результате одна из колонн выскочила из креплений, а дальше аквапарк рухнул, как карточный домик.