Армия РФ в Чечне. Оборотни среди людей

В первых числах февраля 2000 года российская армия осторожно продвигалась вглубь Грозного, оставленного чеченскими отрядами ещё в конце января. За армией шли спецподразделения Министерства внутренних дел…

С юга военные входили в город через посёлок Новые Алды. Они говорили жителям: «Теперь прячьтесь. За нами идут звери…». Алдинцы предпочитали не верить. После нескольких месяцев осады, бомбёжек, обстрелов, когда поход из подвала к дамбе за водой мог стать последним, казалось: хуже быть не может. Люди надеялись, что кошмар войны закончился.

Они ошибались: 5 февраля ужас пришёл в Новые Алды, и до сего дня таится в душах выживших.

…Десять лет спустя политически и общественно активные россияне предпочитают об этом не вспоминать.

На повестке злоба дня: милицейский беспредел, милиционеры-оборотни и милиционеры-разоблачители, снос посёлка «Речник» в пойме Москвы-реки. Благо, каждый из сюжетов превратился почти в сериал.

4 февраля 2010 года на организованной «Мемориалом» пресс-конференции, посвящённой «зачистке» Новых Алдов, российских журналистов почти не было.

В Новых Алдах всё было гораздо быстрее и страшнее, чем в «Речнике».

Потому что военные, предупреждавшие алдинцев, ошибались: пришедшие туда вслед за армией люди в камуфляже оказались хуже зверей.

Звери убивают, но не грабят, не интересуются золотом, не вывозят добро грузовиками, не предают огню разграбленные жилища.

После «зачистки» в Алдах методичные грабежи и поджоги продолжались несколько дней.

Но выжившие этого, можно сказать, уже не замечали.

Для них жизнь остановилась 5 февраля 2000 года, когда люди в форме, с холодными глазами и без дрожи в руках, говорившие по-русски без акцента, убили здесь больше полусотни человек.

На пресс-конференции был показан подготовленный «мемориальцами» получасовой фильм «Новые Алды: без срока давности» — смонтированные вперемежку два слоя кадров.

9 февраля 2000 года, на четвертый день, — тела ещё лежат в домах и дворах, где-то рядом ещё грузят в «Уралы» имущество и поджигают дома.

Зима 2009 года — дома восстановлены, но души человеческие по-прежнему ранены, а убийцы — остались безнаказанными.

Ещё полчаса после фильма говорила Мадина Домбаева, потерявшая в 2000 году троих родственников. Вот впечатление Светланы Ганнушкиной:

«Рассказ был невероятно впечатляющим. Возможно, в большей степени, чем фильм. Она вспоминала то, что в первое время старалась забыть и подавить в себе. Из страха, конечно, но это была и защитная реакция — реакция самосохранения.

И вот, через 10 лет, у нас на глазах броня упала. Ее память восстанавливала картину того страшного дня, воспроизводя все новые и новые детали событий.

Мадина не раз возвращалась к кульминационному моменту 4 февраля 2000 г., когда она и ее одиннадцатилетний сын стояли под дулами автоматов. Она рассказала, как бойцы, убившие ее дядю, уходили от их разграбленного и подожженного дома. Оставался только один из них.
С руганью он загнал женщину и ребенка в сарай, на ее мольбы ответил:
«Молчи, стерва, а то и меня убьют вместе с вами!» — дал очередь в воздух и вышел.
Она услышала, как ему крикнули: «Ты расстрелял их?»
Он ответил: «Да, расстрелял...»

В выпущенной Правозащитном центром «Мемориал» ещё в 2000 году брошюре «Зачистка» описаны 19 эпизодов, в которых были убиты 46 жителей посёлка. Ещё десять человек были убиты на прилегающих улицах.
Мы, российские обыватели, привыкли к большим числам: если не круглое, если нет многих нулей на конце — не трогает.

46 убитых — много ли это?

Безусловно, много. Больше, чем простой человек может себе представить.

После теракта в Беслане редактор «Известий» напечатал на первой полосе фотографию тел погибших — и был уволен. Слишком сильное впечатление производил снимок. Казалось, тела на фото невозможно сосчитать, но убитых там было куда меньше, чем в Новых Алдах.

Ещё обыватель привык к выражению «на войне как на войне».

Но и это неверно: война и военные преступления — не одно и то же. А тогда, в начале февраля 2000 года, в Грозном уже не было войны. В конце января двумя волнами чеченские отряды вышли из города. 3 февраля старики из Новых Алдов с белым полотнищем вышли к позициям федеральных войск и сообщили: боевиков в посёлке нет. То, что город был оставлен противником, стало для федерального командования неожиданностью. 4 февраля военные начали входить в Грозный со стороны Новых Алдов. Они уже несколько раз проверили жилища и документы у жителей посёлка, прежде чем началась страшная «зачистка». Те, кто входил в Новые Алды 5 февраля, могли быть уверены в своей полной безопасности. Действительно, никакого сопротивления грабители и убийцы не встретили.

Грабители — потому что требовали деньги, ценности, золото. Некоторых — тех, кто мог откупиться — пощадили. Кто не мог откупиться — убивали. У женщин серьги из ушей вынимали. У убитых стариков вырывали золотые зубы.

Звери? Люди? Кто они были? Теперь мы знаем наверняка.

Пока Европейский суд по правам человека рассматривал алдинскую жалобу, российские власти передали в Страсбург, хотя и не полностью, материалы уголовного дела. Ещё в 2000 году российская прокуратура совершенно определённо знала: 5 февраля в Новых Алдах действовал ОМОН ГУВД Санкт-Петербурга.

То есть обычная милицейская структура.

Те, кто в обычное время ходит рядом с нами.

Справедливости ради заметим, что массовое убийство в Новых Алдах — не первое подобное преступление.

Вспомним «зачистку» села Самашки 7-8 апреля 1995 года, где были убиты более ста мирных жителей. Кто участвовал в той «спецоперации»? Софринская бригада оперативного назначения внутренних войск МВД, оренбургский СОБР, московский и подмосковный ОМОНы. Прошло почти 15 лет. Кто-нибудь наказан? Нет. «Тактическая экспертиза» признала: «силовики» действовали правильно…

Зимой 1999-2000 годов в Грозном и его окрестностях были совершены сходные преступления. В декабре 1999 года — грабежи и убийства в селе Алхан-Юрт. Село контролировалось тогда военными из группировки федеральных сил «Запад» генерала Шаманова. Это преступление до сих пор не было расследовано, никто не наказан. В январе — массовые убийства в Старопромысловском районе. Район контролировался 205-й отдельной мотострелковой бригадой и 21-й бригадой внутренних войск. Убийцы вывозили имущество грузовиками. У расстрелянных женщин вырывали серьги из ушей. В Страсбурге решение по Старопромысловскому району было вынесено одним из первых. Здесь, в России, никто не только не наказан: нет подозреваемых.

В какой-то момент казалось, что в расследовании алдинского преступления свершилось чудо. Когда жители Новых Алдов обратились в Страсбург, следствие зашевелилось. Ранее приостановленное дело передали молодому следователю Анзору Асуеву, и тот начал работать. Казалось, его — молодого! — пригласили в надежде, что он ничего не сможет сделать. А он смог. В Санкт-Петербурге он добился составления альбомов для опознания, переснял значительную часть фотографий бойцов Санкт-Петербургского ОМОНа. Пока он работал, у него кончились деньги, кончился срок командировки, его пытались вообще уволить из органов прокуратуры… Но он сделал свою работу, и по одной из фотографий алдинцы опознали бойца Санкт-Петербургского ОМОНа Сергея Бабина. Это было единственное продвижение к раскрытию преступления, сравнимого со злодеяниями гитлеровских карателей в годы Великой Отечественной войны. И что же? Демократическая общественность Санкт-Петербурга в едином порыве встала на защиту земляка: «Как же его выдавать в Чечню?»

Светлана Ганнушкина подозревает, что «защита земляка», может, и была важна для участников митингов и пикетов, но не только.

Для организаторов кампании важнее было другое:

«Петербуржцы не дали вывести в Чечню для проведения следственных действий узнанного бойца ОМОНа — участника новоалдынской бойни. Не выдали \"своего\"?

Наверное, не только поэтому.

Кто-то из омоновцев с рвением выполнял приказ \"стрелять по всему, что движется и не движется\" — Мадина слышала, что убийцы так объясняли свои действия.

Кто-то — оказался не таким обучаемым, что и спасло жизнь ей и ее мальчику.

Европейский суд требует провести полноценное эффективное расследование дела, Россия не исполняет решения суда, регулярно выплачивая компенсации — налог на преступление.

Если предположить, что виновные будут найдены и наказаны, то цепочка потянется к тем, кто послал их на бойню, учил их убивать, превратил в нелюдей.

Но общество не готово призвать их к ответу, оно защищает не Питерский ОМОН, а себя от жгучей боли, от ответственности за Новые Алды, за то, что отдает себя в руки \"хороших менеджеров\" по организации лагерей и массовых убийств…»

Ганнушкина не зря ссылается на Страсбург: в России для алдинцев правосудия не было, и в итоге в 2007 году Европейский суд по правам человека вынес решение по жалобе «Мусаев и другие против России». Интересы заявителей представляли Правозащитный центр «Мемориал» и Европейский центр защиты прав человека. В Страсбурге изучили материалы уголовного дела, предоставленные российской стороной, и аргументы обеих сторон, то есть мнение и российских властей.

Суд обнародовал убедительные доказательства того, что преступление совершили сотрудники ОМОНа г. Санкт-Петербург, и выявил серьезные недостатки в проведении следствия. Суд признал нарушение Россией Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Впрочем, эти нарушения продолжаются и после страсбургского вердикта.

Ведь обязательства нашей страны по исполнению решения Европейского суда включает не только выплату компенсации, что Россия сделала, но и эффективное расследование. Неисполнение этой части обязательств, отказ от проведения эффективного расследования — системная проблема. По всем делам о преступлениях, совершенных представителями федеральных силовых структур на Северном Кавказе, после решения Страсбурга расследование либо не проводится, либо страдает теми же изъянами, которые до этого суд признал нарушениями Конвенции.

Парадокс: участие ОМОНа Санкт-Петербурга в «спецоперации» в Новых Алдах 5 февраля российские власти не отрицают. Власти точно так же не отрицают и гибель жителей села Новые Алды: прокуратура Грозного возбудила уголовное дело ещё в марте 2000 года. Представители государства отрицают только связь этих событий — то, что люди погибли от рук сотрудников ОМОНа.

Ещё в апреле 2004 г. следственные органы сообщили руководству ГУВД Санкт-Петербурга: установлено участие питерского ОМОНа в спецоперации в Новых Алдах. Следствие также составило полный список омоновцев, находившихся в Чечне в начале февраля 2000 года. Среди материалов дела, переданных в Страсбург — протоколы проведенных в октябре-ноябре 2000 года допросов 24 «сотрудников. Копии протоколов предоставлены Европейскому суду не полностью: первые страницы, на которых написаны фамилия-имя-отчество допрашиваемого. Написано, что он сотрудник ОМОНа Санкт-Петербурга. Написано, кто и где проводил допрос. В большинстве случаев — это всё. Но в нескольких случаях есть копии второго листа: там «сотрудники» показали, что 5 февраля принимали участие в «спецоперации» в Новых Алдах, но о гибели людей им ничего не известно.

Европейский суд установил, что у следствия есть фотографии допрошенных сотрудников ОМОНа. Список и фотографии позволяли провести опознание подозреваемых свидетелями преступления. Однако власти не предоставили в суд информации о том, было ли проведено опознание. А вы как думаете, читатель?

Российские следственные органы делали несколько запросов в ГУВД Санкт-Петербурга, пытаясь получить образцы стреляных гильз и пуль, соответствующие единицам оружия, имевшегося в распоряжении бойцов, командированных в Чечню. Последний такой запрос был сделан в июне 2004 г. Суду неясно, выполнил ли Питер это требование. Вам, читатель, надеюсь, ясно?

Российское следствие не выдвинуло иных версий, кроме версии о причастности к преступлению российских силовых структур. Это позволяет нам сегодня уверенно утверждать, что преступление совершили именно сотрудники питерского ОМОНа. Только вот к ответственности они не привлечены. Следствие в очередной раз приостановлено по причине невозможности найти «подлежащих привлечению»…

Но не прекращено, не закрыто! Потому что после прекращения следствия пришлось бы допустить потерпевших и их представителей ко всем материалам следствия — не выборочно, а полностью. Так и будут: приостанавливать — возобновлять — снова приостанавливать…
Решение Европейского суда: ответственность за убийство родственников заявителей лежит на силовых структурах и властях Российской Федерации; расследование массового убийства проводится неэффективно; Россия не выполнила свои обязательства по исполнению этого решения Европейского суда: несмотря на наличие серьезных доказательств причастности представителей силовых структур, сотрудники ОМОНа не были даже признаны обвиняемыми.

Что произошло за два с половиной года после решения Страсбурга?

Не даны ответы на вопросы о том, как следственные органы устранили и устранили ли вообще те недостатки в следствии, которые позволили Европейскому суду сделать вывод, что следствие было неэффективным. Неизвестно, есть ли иные объективные причины, затрудняющие следствие, которое ведется уже 10 лет, кроме нежелания привлекать к ответственности представителей силовых структур.

Родственники жертв этого преступления, которые не подали жалобы в Европейский суд, не могут добиться получения компенсации в российских судах. Вместо того чтобы решать проблемы на внутреннем уровне, государство провоцирует новых заявителей на подачу жалоб против России в Европейский суд.

А те, кто убивал, оборотни, звери в человеческом обличье, ходят среди нас — не названные и безнаказанные.

Безнаказанные не только потому, что убийц прикрывали те, кто планировал и поощрял убийства. Мы — остальные — не желаем об этом знать, потому что знание предполагает действие.

Но ведь алдинское убийство — не единственное преступление второй чеченской войны, оставшееся без наказания.

И дело это касается отнюдь не только Санкт-Петербургского ОМОНа и жителей северной столицы.

Сейчас едва ли не все в России говорят про милицейский беспредел — как будто это неожиданная новость. Но ведь ни для кого не секрет, что кадры органов внутренних дел, других силовых структур за прошедшие десять лет не единожды пропустили через Чечню.

Через опыт беззаконного и безнаказанного насилия.

В лучшем случае — через опыт бессмысленной работы не по специальности, через деморализацию и депрофессионализацию, разочарование и уход из органов.

И всё это время мы — российская общественность — никак особенно по этому поводу не высказывались.

И не надо удивляться, когда здесь и сейчас оборотень превращается в зверя и убивает человека: все эти десять лет ему выписывали лицензию на убийство.