Фантомы демократии, миражи диктатуры

В комментариях к предыдущей записи часто поминают демократию и диктатуру. Пройдёмся-ка мы по этим понятиям, не забывая, однако, что понятия — это только понятия, но, как сказал ещё старик Гёте, «Теория, мой друг, сера — но древо жизни вечно зеленеет».

Прежде всего, нужно чётко определить, что подразумевать под диктатурой и демократией. Краткое и ёмкое определение диктатуре дал Ленин, великий мастер исчерпывающих формулировок: «Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стеснённую, непосредственно на насилие опирающуюся власть». Это определение и примем. А вот понятие демократии слишком размыто: это, видите ли, власть народа. Но народ неоднороден, желания и устремления внутри него самые разные. Можно было бы в таком случае определить демократию как власть большей части народа; но в таком случае ничем не ограниченная, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стеснённая, непосредственно на насилие опирающаяся власть, т.е. диктатура, представляет собой демократию, если она отвечает чаяниям большинства народных масс. Поэтому, чтобы избежать пересечения этих двух понятий, будем понимать под демократией либеральную систему усреднённого «западного» образца. Именно такое понимание демократии фактически господствует в современном политическом дискурсе.

Актуальные цитаты. Среди приличных, продвинутых людей при разговоре о демократии считается хорошим тоном ввернуть цитату Черчилля: демократия-де плохая форма правления, но ничего лучшего человечество не придумало. Цитата глуповатая; куда глубже копнул товарищ Черномырдин, заметив, что в наших краях какую партию не строй — всё равно КПСС получается. Именно так. Люди — это люди, и государственный строй неизбежно несёт на себе отпечаток коллективного сознания, является слепком этого сознания. Тот же Черчилль говорил, что лучшим аргументом против демократии является пятиминутная беседа со средним избирателем. И это было сказано в цитадели демократии западного типа, в Англии, этом вековом оплоте либерализма, где демократические механизмы работают без сучка без задоринки. Если же точно такую же систему, со всеми механизмами, структурами и институтами, перенести на другую почву, получится нечто новое, нечто совсем другое. Слишком много цитат, но не могу не удержаться и по памяти воспроизвести слова Фиделя Кастро, последнего мыслителя у власти, сказанные им по поводу забытого сейчас мною «демократического» латиноамериканского государства: о какой демократии, о каких свободных выборах может идти речь в стране, где девяносто процентов населения не умеет читать и писать? В наших широтах читать и писать народ, слава богу, научили (в массовом числе — совсем недавно), но есть жуткая историческая закономерность в том, что отец российской демократии в её скором финале расстреливал парламент из танков.

Пальцем не размажешь. Успех западной демократии объясняется именно её правильным приспособлением к сознанию, ментальности западного индивида. Она формировалась и «обкатывалась» веками, причём в весьма специфической обстановке. Обстановка, в которой формировался порядок, или беспорядок, на сегодняшних СНГшных регионах — самых разных, от Кыргызстана до Украины — была другой. Белорусские и украинские энтузиасты, «почти что европейцы», обвиняют в порче менталитета имперскую Россию, россияне недобрым словом поминают татаро-монгольское иго или, наоборот, заявляют, нарочито гордяся, что скифы они с раскосыми и жадными очами. Существенно, что менталитет людей другой, а значит, бездумно скопированная западная демократия не работает или работает иначе. Можно по этому поводу ругать быдло и совок, можно пытаться, глупыми или разумными способами, изменить этот менталитет, можно мечтать кукушонком забраться в евросоюзное гнездо, чтобы питаться приготовленными для тамошних пушистых птенчиков жирными червячками — в этом гнёздышке уже есть несколько таких подкидышей. Главное при этом отдавать себе отчёт в том, что ментальность, как и гены, в одночасье размазать пальцем невозможно.
Итак, демократия на нашей почве не состоялась, или состоялось нечто очень отличающееся от того, что мы ожидали. И многие, устав, начинают кричать: «Диктатора!» Хочется, чтобы пришёл наконец Сталин и всех расстрелял.

Но из истории известно, что Сталин расстреливает в первую очередь тех, кто его больше всех ждал.

Корни диктатуры. Следует начать с того, что диктатура, по природе своей, вовсе не панацея. Хотя, разумеется, появляется не просто так, а, снова-таки, как ответ на запрос в обществе. В обществе, ввергнутом в хаос и раздоры, появление «сильной руки» закономерно, и чем более масштабными будут хаос и раздоры, тем более крепкой и беспощадной будет рука. Диктатура всегда экстремальна: когда никакие другие меры не действуют, энергичная тирания способна остановить страну, народ у пропасти. Возьмём Россию 1917 года. Разумеется, никакая власть Учредительного собрания не была возможна в этой насквозь пропитанной апокалипсисом, погрязшей в войне стране. Дух гражданской войны носился над ней ещё тогда, и не зря победил в этой войне именно Ленин, сказавший: «Во время гражданской войны всякая победившая власть может быть только диктатурой». Следует признать эту победу прогрессивной: не будь её, не известно ещё, как долго длился бы внутренний апокалипсис на территории Российской Империи, и скольких жертв этот хаос бы стоил, тем более что могущественные мировые силы были заинтересованы именно в том, чтобы он был долготекущим и управляемым. Ленин был человек умный и, остановив процессы деградации с помощью жёсткой диктатуры, пошёл на смягчение системы тогда, когда это стало возможно, инициировав знаменитый, но мало изученный НЭП. Однако запрос на диктатуру в народе, напуганном ужасами двух войн, и степень ментальной инерции были такими, что после смерти Ленина, единственного большевистского вождя, обладавшего интеллектуальной и харизматической мощью, позволявшей осуществлять историческое творчество, неминуемо пришёл сатрап Сталин. Миша Вербицкий написал об этом как всегда хорошо и образно.

Диктатура диктатуре рознь. По сути своей диктатура не может являться универсальной формой правления, поскольку слишком зависит от личности диктатора и его окружения. При этом деятельность даже мудрейшего из тиранов, идя сверху вниз к рядовому гражданину через неизбежные инстанции, неизбежно искажается и часто принимает формы, этим тираном непредвиденные. Диктатура прогрессивного диктатора может на недолгий, в историческом масштабе, срок способствовать прогрессу слаборазвитого народа. Но прогрессивные диктаторы встречаются редко. Разумно желать диктатуры лишь тогда, когда ничего другого желать уже невозможно: разруха, гражданская война, полный упадок во всех отраслях.

Диктатура и демократия на постсоветском пространстве. Положение в нашей, славянской части стран СНГ всё же не настолько плачевно, чтобы требовать диктатуры и тирании. Нынешний авторитаризм в Беларуси и России не смог решить или наметить решения, в историческом масштабе, стоящих перед ними проблем. А демократия западного типа трансформируется в гротескную олигархическую вольницу, стимулируя в народе ожидания диктата, что видно на примере Украины. И вот уже героиня оранжевого Майдана похваляется своей готовностью стать диктатором.

Правильным критерием оценки той или иной государственной системы является не прочность власти, но и благосостояние граждан и их здоровье, душевное и физическое. В этом смысле, как ни странно, «авторитарные» и «демократические» страны постсоветского пространства не так далеко ушли друг от друга.

Авторитарные системы, выстроенные таким же образом, как постсоветские, хороши первые пять-семь лет, когда консервацией удаётся хоть как-то остановить распад. Но дальше они не предлагают решения проблем, продолжая консервировать уже самое себя. А это — плохо: авторитарная ради самой авторитарности система обязательно должна в итоге потерпеть крушение, и чем позже это крушение произойдёт, тем болезненней оно будет для граждан. Выходит, по сути, пролонгированная подготовка к очередному дерибану. Как разорвать этот порочный круг, я не знаю. «Кадры решают всё», — самое мудрое, что изрёк товарищ Сталин. Кадры у нас сами видите какие, пломбированный вагон ниоткуда не приедет, и энергичный умник из него не выскочит. Стало быть, работать над собой. Бытие определяет сознание, но и сознание определяет бытие.