Рождественский спор об Аллахе

Мусульманам и христианам приходилось много чего делить за почти 1400 лет совместного проживания, но слово «Аллах» они делят впервые, тем более в суде

«Смутясь, нахмурился Пророк»: верховный суд Малайзии разрешил местным христианам пользоваться словом «Аллах» для обозначения своего христианского Бога. Самые горячие из малайских мусульман возмущены: это как – у нас Аллах, и у них Аллах? Это что же, суд постановил, что есть Аллах кроме Аллаха? Тут и у суфия голова может закружиться.

Тема на стыке филологии и политики – как говорить «на Украине» или «в Украине» – привела к бурной, но вполне интеллигентной дискуссии на «Слоне». Малайцы же люди южные, поэтому дискуссией дело не ограничилось. От пятничной молитвы до субботнего митинга, бывает, один шаг, и он был сделан: народ потребовал от правительства защитить слово «Аллах» от неверных. А в ночь на субботу в Куала-Лумпуре подожгли семь церквей. «И нечестивые падут, покрыты пламенем и прахом». Впрочем, жертв – в отличие от разрушений – не было.

Неясно, чего еще малайские недовольные хотели от правительства? Именно министерство внутренних дел и запретило в 2007 г. использовать слово «Аллах» для обозначения своего Бога немусульманам. Разбирательство тянулось больше двух лет и завершилось отменой запрета в суде под новогоднюю ночь. Но уже 4 января, через три дня после вердикта, снявшего запрет, министр внутренних дел Хишаммудин Хуссейн объявил, что подает апелляцию, так как, по его мнению, решение суда «создает угрозу национальной безопасности и является источником недоразумения и смущения для малайских мусульман».

Мусульманам и христианам приходилось много чего делить за почти 1400 лет совместного проживания, но, кажется, Аллаха они делят впервые, тем более в суде.

ОДИН НА ВСЕХ?

«Свят, свят, свят Аллах Саваоф» – в такой примерно форме малайские и индонезийские католики слышат и поют в своих церквях один из древнейших христианских гимнов, восходящий к восклицанию иудейского пророка Исайи (Исайя 6:3). Я проконсультировался со знатоками малайского и близкородственного индонезийского. Allah yang maha kuasa – Бог всемогущий, издавна говорят малайцы-христиане. И не знают, как это сказать иначе. Первой великой культурой, которая пришла на Малайский полуостров и острова (будущую Индонезию) и задавила простенькое местное язычество, была индийская. Для обозначения класса богов она принесла санскритское слово dewa (родственное латинскому deus или греческому Зевс). Его малайцы и индонезийцы применяли к Вишну с Кришной. Про единого и единственного Бога монотеистических религий малайцы узнали от арабских купцов вместе со словом для его обозначения – Аллах. И никакого другого слова для этой концепции у них нет. Арабы пришли сюда в XIII – XIV веках, чтоб контролировать Малаккский пролив – до сих пор главный морской путь между Дальним Востоком и Ближним Востоком с Европой. Одни малайцы приняли под их влиянием ислам, другие – нет, но заимствованным арабским словом пользовались все, ведь в собственном языке подходящего попросту не было.

Вот так и вышло, что Аллах у малайцев и в Коране, и в христианском Новом завете («Блаженны миротворцы, ибо они сынами Аллаха нарекутся»), и в Ветхом завете («И сказал Аллах Аврааму: ты же соблюди завет мой, ты и потомки твои после тебя в роды их»). Мусульмане же, как выразился малазийский министр, теперь этим смущены.

Кстати, эта история касается и индонезийского языка, ближайшего родственника малайскому (до XVIII в. будущую Индонезию обычно называли Малайским архипелагом) – а значит – самой многочисленной мусульманской страны мира (240 млн человек).

Иск против запрета на слово «Аллах» подала малайская католическая газета The Herald, которая выходит на английском и трех местных языках. Председатель суда Датук Лау Би Лан постановил, что на основе 11 и 12 статей федеральной конституции Малайзии газета (а значит – все прочие: в бывшей британской Малайзии – прецедентное право) имеет право использовать это слово в христианской религии. К сугубому неудовольствию местных консерваторов, судья была женщиной и, судя по имени, – с китайскими корнями.

Она попыталась дать ответ на вопрос, является ли Аллах «торговой маркой», «эксклюзивным товарным знаком» мусульман? Малайский католический архиепископ Тан Сри Мерфи Пакиам именно так и сформулировал проблему: «слово «Аллах» не находится в исключительной собственности исповедующих ислам».

Российские мусульмане в своей литературе параллельно со словом «Аллах» спокойно пользуются словом «Бог2, английские мусульмане – словом «God», французские – «Dieu» и т.д. для обозначения коранического Аллаха. Ведь Аллах – не имя собственное (как иудейский yhwh (Яхве), с давних пор почтительно заменяемый при чтении на «Адонаи», «Господин»). Это просто «Бог» на арабском (родственное еврейскому слову «Эль» или «Элохим»), хотя в языческом доисламском пантеоне арабов оно на время и стало именем одного из божеств. Пока Пророк не научил свою паству, что за этим словом кроется трансцендентный творец мира. Земля недвижна, неба своды, Творец, поддержаны тобой, да не падут на сушь и воды и не подавят нас собой.

У ранних мусульман был весьма продвинутый взгляд на религии соседей – предшественников по единобожию. Судя по тому, что пишут историки ислама, Бог христиан и иудеев для них с самого начала был тем же, что их Аллах, и к которому арабы пришли «работниками одиннадцатого часа» – с более позднего и низкого старта, зато получили новое, последнее и, с их точки зрения, наиболее правильное откровение о нем.

Мусульмане с ранних времен называют иудеев и христиан не только «неверными», но и вполне уважительно – «людьми писания», и не возражают против того, чтобы их всех вместе относили к «авраамическим религиям». Иначе говоря, представители всех трех религий признают своего Бога тем самым, который представлялся героям Ветхого завета в словах «Я – Бог Авраама, Исаака и Иакова» и заключил с Авраамом первый, древнейший договор – завет. Серьезные люди во всех трех религиях с этим не спорят.

Мусульмане широко пользуются словом «Бог» на любом европейском языке, не встречая никаких возражений. Обратных прецедентов меньше, но они существенны. В самом сердце исламского мира арабы-христиане Палестины и Ливана называют Бога христианской религии Аллахом, в том числе во время церковных служб. Ни палестинцы , ни другие арабские соседи не пытались отобрать у них слово «Аллах». Точно так же в литературе, проповеди и в быту называют Бога Аллахом египетские христиане-копты (коптский язык используется только в богослужении), и египетские мусульмане им этого не запрещают. Так в чем проблема?

ДЕМОГРАФИЧЕСКОЕ ПРЕВОСХОДСТВО

Ну, во-первых, кроме серьезных людей есть еще люди несерьезные. Те, кто живут одними эмоциями, услышали в решении суда осквернение священного имени неверными устами, шрифтами и газетными страницами.

Однако вряд ли к их числу относится министр внутренних дел Малайзии или ее премьер-министр Наджиб Абдул Разак и масса других почтенных политиков. Зачем люди из власти, дружно осудив погромы, упорно требуют вернуть отмененный судом запрет на слово?

Виной – некоторая демократизация малайской политики, которая перекосила страну не в ту сторону, в сочетании со стремлением правящей партии любой ценой остаться у власти.

Рекламный ролик министерства туризма – Malaysia truly Asia – в общем, не врет. Там действительно представлена вся Азия: Дальний Восток (местные китайцы), Ближний Восток (мусульмане), Индия (местные индусы). Но ролик ничего не говорит об их социальных ролях. Малайцы-мусульмане составляют 60% населения, китайцы – 26%, индусы – еще 7 – 8 %. Но именно в руках китайцев и индусов сосредоточена вся хозяйственно-экономическая деятельность страны. Малайцы же в верхнем сегменте – политики, государственные чиновники и военные, а в нижнем – рабочие и крестьяне. И электорат. Именно на демографическом превосходстве малайцев держится власть партии UMNO (United Malays National Organisation), которая непрерывно находится у власти со времени обретения независимости в 1957 г. Этому большинству надо угождать. Прежде правящая партия радовала титульное большинство по национальному признаку. С 1971 г. правительства начали проводить «позитивную дискриминацию» в пользу малайцев, похожую на ту, что происходит с 1990-х в ЮАР: определенный процент мест и доля акций должны были предоставляться представителям малайской национальности.

Однако с 1980-х гг. угождение большинству все больше приобретало религиозный оттенок. Нынешние правители России намекают: если демократизировать страну, к власти могут прийти кто похуже ЕР и Путина. Ведь еще в XIX веке было сказано, что правительство в России – главный либерал. Примерно то же самое говорят Западу представители режимов-долгожителей в исламских странах.

В 1990-е и 2000-е США и Европа давили на дружественные им режимы в исламском мире, чтобы они демократизировали свои страны. Но и в Египте, и в Малайзии, и в других местах после некоторого раскрепощения политической системы оппозиция растет не из демократического, а из исламского лагеря. Самый яркий пример – победа «Хамас» на первых свободных палестинских выборах. (Правда, победа легального политического ислама в Турции оказалось вещью совсем не страшной, но неясно, можно ли по Турции судить о других).

Теперь умеренно авторитарной правящей партии Малайзии (как и Египта, и других) приходится бороться за поддержку большинства не со сторонниками открытого общества и личной свободы и либеральных ценностей, а с представителями «исламской альтернативы» во главе с Всемалайской исламской партией (PAS). В результате Малайзия превратилась в страну двойных стандартов, где действуют по сути два законодательства: одно – светское – для всех, и другое – шариатское – для местных мусульман. Алкоголь в стране продается, но мусульманам его нельзя покупать, в некоторые местные развлекательные учреждения (например, казино или развеселые плясовые клубы) малайцы могут войти, только доказав при помощи удостоверения личности, что они не мусульмане.

Попытка управлять языком и табуировать слово «Аллах» для немусульман – один из первых случаев, когда исламские нормы взялись применять к немусульманскому населению страны. А что прикажешь делать правительству? Если оно перестанет бороться за слово «Аллах», кампанию развернут соперники-исламисты. Собственно, они ее уже начали.

Таким вот образом в сторону большей исламизации сдвинулись правящие режимы практически всех мусульманских стран от Марокко до Малайзии. И весьма вероятно, что демократизация принесет тот же тренд в нашу Среднюю Азию.

ПРИЗРАК ПРОЗЕЛИТИЗМА

Понятно почему на запрете настаивают малайские политики – им надо понравиться большинству и не дать опередить себя сопернику. Но самому-то большинству чего надо? Чего оно так взволновалось? И вряд ли волнение идет от крестьян. Его источник – местная мусульманская интеллигенция: журналисты, проповедники, имамы мечетей. Оказывается, они боятся потерять паству. Не случайно судья (женщина-китаец) сделала специальную оговорку: согласно статье 11 (4) федеральной конституции нарушением является использования слова «Аллах» для пропаганды другой религии мусульманам, но не для себя.

«В начале сотворил Аллах небо и землю, и земля была безвидна и пуста, и.... И сказал Аллах – да будет свет, и стал свет». Чувствуете, какими новыми красками заиграл хрестоматийный синодальный перевод Книги Бытия? А ведь мы всего лишь заменили русское слово на его арабский эквивалент.

С точки зрения культурной дипломатии, такие замены сближают Восток и Запад. И это вроде бы хорошо. Но Восток боится такого сближения больше, чем Запад. Христианские клирики Малайзии уверяют, что просто пользуются словом, которое понятно и привычно их пастве. Мусульмане тревожатся: нет, это они хотят «христианизировать» страну и намеренно создают путаницу, чтобы облегчить обращение мусульман, которым по мостику знакомого слова будет легче перебежать в христианство.

Мусульмане, которые появились позже других больших религий, но обратили тьмы и тьмы их последователей – целые империи – в ислам, почему-то особенно нервозно относятся к призраку прозелитизма. Сейчас, как и в древности, обращения происходят в обе стороны, точные цифры являются предметом споров. Однако тезис о том, что ислам – самая быстрорастущая религия мира, соответствует действительности, даже если большая часть этого роста обеспечивается за счет высокой рождаемости развивающихся стран. Массового перехода населения мусульманских стран в христианство не было даже в колониальную эпоху, когда под крылом колонизаторов на востоке действовали миссии и христианские школы. Теперь для этого еще меньше условий.

Мусульмане подчеркивают, что ислам – сильная, витальная, молодая религия. Сравнивая полупустые европейские базилики и полные по пятницам мечети, женское царство в одних и множество молодых мужчин в других, кажется, что так оно и есть. Однако боязнь прозелитизма выдает истинную уверенность в своих силах. Вернее, истинную в них неуверенность – не всегда рациональную. Например, Русская православная церковь – явно вне конкуренции у себя дома, в России. Но ее клирики непрерывно переживают по поводу прозелитизма со стороны довольно хилых российских католиков: из-за этого все никак не встретятся папа с патриархом. Вероятно, иррациональный страх перед прозелитизмом невольно выдает признание исламским миром текущего технологического и экономического первенства Запада. В любом случае, небольшая община малайских христиан тут ни при чем. С малайским же языком, как и со всяким другим, бесполезно бороться указами МВД.

«С небесной книги список дан Тебе, Пророк, не для строптивых; Спокойно возвещай Коран, не понуждая нечестивых!». Ключевые слова здесь «спокойно» и «не понуждая».