Что идет на смену \"среднему классу\"?

Многочисленные страшилки про кризис заполонили Интернет и различные СМИ. Причем даже заведомо оптимистичные тексты навевают неприятные мысли – поскольку логически они, в большинстве своем, построены как ответы на прогнозы мрачные. Ну, или, в крайнем случае, как намеки. Вроде того, что фраза «Все хорошо, прекрасная маркиза» навевает какие-то неприятные ассоциации, хотя сама по себе она – вполне «белая и пушистая».

И в этой ситуации возникает естественное желание понять: а почему этот страх перед кризисом носит такой устойчивый характер? Почему так много людей просто-таки истерики устраивают с целью доказать даже не окружающим, а самим себе, что «такого не может быть, потому что не может быть никогда»?

Ну в самом деле, вспомните 1998 год, он был не так давно. Тогда никаких мистических ужасов не было – до самого кризиса, во всяком случае. А потом они быстро исчезли. А сейчас?

Причем этот мистический ужас царит не только у нас, но и во всем мире, что хорошо видит автор этих строк, которому регулярно на форум или на блог заходят разные эмигранты, которые с пеной у рта объясняют, что их знакомые вообще «никакого кризиса не видят», и его «нет в природе». Оно, конечно, блажен, кто верует… но с чего такой энтузиазм в опровержении того, чего нет в природе? При этом, согласитесь, просто некоторое снижение уровня жизни такого ужаса вызвать не может: тут – что-то другое. И, собственно, что?

По моему мнению, такой ужас имеет право на существование, и я попытаюсь его объяснить. Дело тут в том, что любое общество устойчиво, если в нем есть значительная группа лиц с более или менее типовой ценностной базой и, соответственно, манерой поведения. Долгое время такой группой было крестьянство, и, например, апологеты «возвращения» к царской России неявно как раз и пытаются вменить современному обществу ценности и образ жизни крестьянской общины. Как только это понимаешь, сразу становится очевидным бессмыслица такого предложения, но проблема-то все равно имеет место. Кто мог занять место крестьян в феодальном или раннекапиталистическом обществе? Или советских рабочих и служащих в нынешнем капиталистическом обществе?

Такое образование было придумано и даже смоделировано. Называется оно «средний класс» и имеет достаточно типовые ценностные ориентиры (основанные, как понятно, на потреблении) и, следовательно, типовое потребительское поведение. Именно для него готовит свою продукцию Голливуд, именно под него работают подавляющее количество производителей, именно под него разработаны маркетологические методики. Бедные вообще никого не интересуют, богатые… Они могут сами себе снимать «эксклюзивные» фильмы, все типовое у них уже давно есть.

Фактически вся система общественного обустройства в «западных» странах была выстроена под «средний класс». Именно в расчете на его потребности выращивают политиков, журналистов, чиновников, и т. д., и т. п. Именно он дает те стереотипы, в рамках которых, вольно или невольно, живет все общество.

И вот в этом месте наступает самое интересное. Проблема в том, что кризис в первую очередь ударит именно по «среднему классу». Причем не по конкретному его представителю, а по классу в целом, ликвидировав базу его существования.

Дело в том, что сегодня он существует исключительно благодаря кредитному стимулирования спроса – реально располагаемые доходы в США, например, последние лет 30 в реальном выражении (т. е. по покупательной способности, не в номинале) практически не растут. А причина кризиса – как раз в том, что система поддержки этого кредита исчерпала свой ресурс, более она работать не сможет. А это значит, что «средний класс» как феномен прекращает свое существование.

Вспомните начало 90-х годов – бандиты, нехватка продуктов, непрерывный рост цен, разрушение устойчивых хозяйственных, общественных, профессиональных и личных связей. Это все и есть разрушение ткани общественного устройства в связи с исчезновением его базы – «советского человека», что стало неизбежным следствием разрушения системы его жизнеобеспечения.

И в этом смысле понятна принципиальная разница между нынешним кризисом и кризисом 1998 года. Разница не экономическая, а общественная: тогда ни о каком исчезновении механизма капиталистического распределения и речи не было, была просто естественная реакция экономики на патологическую жадность и тупость тех, кто ее возглавлял. Сегодня – совершенно другая ситуация, сегодня исчерпан как раз механизм. А значит, общество, причем во всех странах мира, особенно в успешных с точки зрения доходов странах, ждет жесточайшая общественная перестройка.

Причем тем более жесткая, что альтернативы просто не видно. Кто придет на смену «среднему классу», как этот «кто-то» будет устроен, как будет построена его ценностная модель и, соответственно, модель потребления? Вопросы, вопросы… И в такой ситуации понятен мистический ужас многих представителей «среднего класса»: ну представьте себе на секундочку, что вы оказались с семьей, скажем, на вокзале в городе Актюбинске (откуда я пару дней назад приехал) – без жилья, без работы, в чужой (хотя и понимающей русский язык) стране. Это не значит, что вы не выживете (скорее всего, выживете), но само представление о том, как это все может быть, вполне способно вызвать панику. А ведь такой сценарий – далеко не самый страшный: в Актюбинске хоть работа есть…Так что основания для ужаса есть. Но паника – не лучший способ выхода из ситуации: она принципиально неконструктивна. А конструктивный выход состоит в том, чтобы тщательно и качественно изучать кризис, его механизмы и его развитие, с тем, чтобы в подходящий момент начать выстраивать новую общественную модель, свободную от недостатков предыдущих. И на этой оптимистической нотке я сегодня заканчиваю.