Берлинская стена пала, но не для России

Берлинская стена, проломленная 20 лет назад, буквально разделяла один город, что и превращало её в столь вопиющий символ. С городом, в общем, всё в порядке. Берлин, в том числе и за счёт острого сочетания соединившихся Востока и Запада, превращается в неформальную столицу Европы.

Следующая тема - это германское единство, и тут уже не всё так однозначно. И, наконец, очевидно, что падение Берлинской стены - это метафора падения стены между Востоком и Западом, краха и распада советской системы, а затем и собственно страны.

На самом деле, если эта стена и пала, - то уж точно не для России. И это естественно, никак по-другому и быть не могло. Ещё в те годы, когда Михаил Сергеевич носился с общечеловеческой идеей «европейского единства», его потуги внятно и исчерпывающе прокомментировал Ральф Дарендорф: «Общеевропейский дом будет построен не по проекту Горбачёва. Европа заканчивается на советской границе, где бы последняя ни проходила».

В отсутствие советской границы её естественным образом заменяет российская. Забавно, насколько эта нынешняя «Европейская стена» точно совпадает с границей по Брест-Литовскому миру 1918 года, который даже тов. Ленин называл «похабным». То есть в результате односторонней сдачи Берлинской стены мы получили стену похабную. Такую похабную, какая никому не снилась в новейшей истории России.

Даже если отвлечься от геополитики... Что для всех - и у нас, и в Восточной Европе - была стена? Это в первую очередь овеществленный символ ограничения свободы передвижения. Советская система своих подданных за стену не пускала без особого разрешения. Очевидный факт, что сегодня без особого разрешения за стену уже не пускают нас. Вся история продвижения «свободы» на Восток - это история ограничения свободы передвижения для нас.

Друг за другом отпадали даже те страны, которые до приобщения к европейским ценностям для нас таких разрешений не требовали. Какие-то странные оказались ценности, как в анекдоте про Санта-Клауса, пролетающего над голодной Африкой: «А подарки только детям, которые хорошо кушали».

Что касается исторических уроков, которые принято извлекать в связи с круглыми датами, то они теперь, к сожалению, очевидны.

При одном условии: если бы политические лидеры руководствовались в своей политике интересами собственной страны. К действовавшему тогда лидеру это, к несчастью, никак не относилось.

Первое. «Стена», граница Варшавского пакта, была линией геополитической, а не идеологической. Идеология была лишь инструментом удержания этой линии, инструментом, возможно, не лучшим и на тот момент уж точно малоэффективным. Не думаю, что, даже сменив инструмент, мы имели бы шанс удержать границу. Речь не об этом. Эта «стена» был результатом нечеловеческих усилий, труда и жертв нашего народа; стена обеспечивала нам беспрецедентную в истории России безопасность и влияние. Если бы даже, отступая от этой стены, отдавая то, что удержать было невозможно, политическое руководство исходило бы из такого понимания, результат был бы совершенно иным.

Второе. Если бы это руководство исходило из такого понимания, шансы удержать от распада собственную страну, сохранить единство исторической России были бы не просто велики. Они были бы гарантированы. Сдав стену «за так», Горбачёв практически сдал собственную страну. Дальше пошёл последний отсчёт.

Третье. Горбачёв с его «новым мышлением» - приговор советской системе, живое воплощение её системного кризиса. Можно много и долго говорить об экономических и идеологических предпосылках, но на самом деле тезис о том, что «кадры решают всё», точен. Во всяком случае, кадровая политика - это вещественное воплощение всей остальной политики. Российская, американская и всякая другая история видела у руля разных особей разной степени травматичности для своих стран. Но появление во главе мировой сверхдержавы в момент её острого кризиса человека, не способного завершить синтаксическую конструкцию, - это характеристика системы. Похоже, Горбачёв сформулировал (или подхватил где-то на стороне) идею нового мышления, поскольку был патологически не способен оперировать мышлением традиционным: политическим, историческим, логическим.

И, наконец, самый важный практический урок двадцатилетия. Бойтесь политиков, которые очевидно и натужно пытаются нравиться своему потенциальному противнику. В лучшем случае, это предатели. В худшем - чУДАКИ. А это не лечится.