Эффект присутствия

Сочетание нескольких (практически подряд) посещений процесса М.Б. Ходорковского и П.Л. Лебедева с последующим ознакомлением с происходящим там лишь по свидетельствам очевидцев позволило мне посмотреть на процесс под двумя различными точками зрения.

И их сопоставление вызвало крайне неприятное ощущение.

По-моему, «эффект присутствия», он же «эффект наблюдателя», как в физике, играет с нами, думающими и пишущими об этом процессе, злую шутку: сидя в зале суда, мы поневоле подпадаем под мрачное обаяние того, что теоретически должно именоваться «правосудием», и начинаем относиться к происходящему с некоторой серьезностью.

Вдумайтесь в непереводимую на языки развитых стран игру слов: нам кажется, что судья Данилкин что-то решает!

Мы всерьез обсуждаем абсурдность выдвигаемых «обвинений» и «доказательств»!

Мы искренне радуемся, что свидетели обвинения свидетельствуют в пользу обвиняемых!

Помилуйте, это у Сталина в лютые 30-е годы суды (правда, не «тройки») выносили около 10% оправдательных приговоров. Путинская юстиция такого «брака» себе не позволяет: оправдательных приговоров отчетливо меньше 1%, а в некоторые годы - меньше 0,5%. И вряд ли потому, что доказательная база за последние 70 с лишним лет стала готовиться намного более качественно.

То, что из зала суда кажется мелким абсурдом, при взгляде со стороны выстраивается в стройную и вполне логичную систему, в которой участвуют отнюдь не только прокуроры.

Да, обвинение занимается откровенно бессмысленным делом: насколько я могу судить, с точки зрения права оно с тем же успехом, что, запинаясь и перевирая, зачитывало свои «доказательства», могло зачитывать и телефонную книгу Мапуту, причем непосредственно на португальском языке.

Но ведь признаемся, положа руку на сердце, сами себе: старательные попытки обвинителей изобразить хоть какие-то правовые действия свидетельствуют не о непонимании ими сути выполняемых функций, а всего лишь о глубочайшей интеллигентности, культурности и добросовестности этих местами симпатичных людей.

Ведь то, что мы слышим от них и от их свидетелей, позволяет предположить, что прокуроры могли совершенно спокойно развести на полу суда костерок, достать водочки, нарезать на газетку (или на материалы дела) селедочки, развернуть плавленые сырки имени товарища Шендеровича и мирно побеседовать друг с другом на действительно интересующие их темы. А если таковых не найдется (потому что люди они все же разные), просто культурно выпить и тихо помолчать, наслаждаясь приятным процессом.

И на исход суда это, по всей видимости, не оказало бы никакого влияния.

Потому что сейчас не 2005 год.

Это тогда доказывать что-то кому-то было уже поздно, но многие судьи, по всей вероятности, еще принимали решения под давлением.

А теперь система выстроена, и давление, вероятно, уже просто не нужно, потому что «правила игры» мало того, что известны всем - они практически всеми приняты.

Похоже, даже самые милые, интеллигентные и сочувствующие праву люди будут выносить приговоры на основе не своих представлений о законе и даже не своего понимания государственных интересов, о котором так трогательно писал юрист Медведев, но на основе уже давно четко сформированных представлений о воле начальства.

Насколько можно понять, для их реализации больше не нужно «телефонное право», не нужны угрозы и пресловутый «административный ресурс»: оставшиеся в системе знают правила и полностью принимают их. Думается, силовое воздействие на судейский корпус сегодня и завтра понадобится, если кто-то вдруг захочет судить по закону: тогда действительно придется орать матом, пугать, стучать кулаками по столу - до тех пор, пока судьи не поверят в то, что от них требуется.

А в сегодняшней ситуации все это не нужно: ведь если абсурд простителен и прокуроры еще не изгнаны из зала суда за систематическое издевательство над ним - значит, вероятно, таковы правила.

Я не хочу создавать ощущения безысходности, не хочу лить воду на мельницу опытных провокаторов, которые используют абсурдность публичных действий как инструмент демонстрации своей силы, и тем более не призываю к самоубийственному неуважению к суду.

Я просто не хочу забывать, что закрывать глаза на очевидное - значит заниматься маниловщиной.

Дело не в том, что, по всей видимости, решение по делу будет приниматься не на основе закона: дело в том, что, насколько можно понять, административное давление требуется в созданной за последние годы системе не для нарушения закона, а для того чтобы разрешить судьям его соблюдение.

Это не значит, что итог процесса предрешен.

Это не значит, что итог процесса будет решаться в зале суда.

Это значит лишь, что торжество закона требует сегодня значительно больших и значительно менее тривиальных усилий, чем даже четыре с половиной года назад.

И эти усилия надо совершать.