От критики президента к появлению новых лидеров

В Соединённых Штатах создана ещё одна группа, деятельность которой направлена исключительно на противостояние внешнеполитическому курсу нынешней администрации Белого дома. Старшая дочь бывшего вице-президента США Дика Чейни Элизабет (Elizabeth Cheney) сформировала «Keep America Safe» («Сохраним Америку»). Ей активно помогает Вильям Кристол (William Kristol), главный редактор The Weekly Standard. Обе фигуры являются предельно значимыми не только для неоконсервативного крыла, но и для всей республиканской партии.

«Сохраним Америку» не выступает в качестве так называемого комитета политических действий, т.е. предусмотренной законом особой неправительственной структуры, работа которой связана с участием в различных выборах и активистской общественно-политической деятельностью. Данная группа – новая информационно-дискуссионная площадка, готовая критически обсуждать слова и поступки президента Б.Обамы. Форма конструктивного интеллектуального противостояния.

Республиканцы понимают, что для реальной конкуренции с демократом Обамой в президентской кампании-2012 будет недостаточно просто выставить максимально проходного кандидата и обеспечить широкое продвижение его позиций, идей и предложений. Фундаментальные основы возможного успеха кандидата-республиканца формируются уже сегодня. Последовательно, понятно и привлекательно для электората.

Группа Чейни-Кристола критикует Б.Обаму за излишне радикальный разрыв с американской внешнеполитической платформой Дж.Буша-мл. Основной уклон делается в снижение реального уровня национальной безопасности. Именно в этом свете оцениваются все шаги сорок четвёртого президента: от решения по скоропалительному выводу войск из Ирака и медлительности в проведении масштабной афгано-пакистанской операции до неоправданных заигрываний с исламским миром и неожиданного отказа от развёртывания элементов ПРО в Восточной Европе.

Республиканцев, на самом деле, смущает ретивость, с которой Обама стал перекраивать всё то, что тщательно переосмысливалось, анализировалось, просчитывалось и выверялась многие годы. Республиканцы оправданно формулируют и ставят в публичном пространстве вопросы «Становится ли нация сильнее в результате внешнеполитических решений президента?», «Как именно формируются новые приоритеты в списке вызовов национальной безопасности?», «Есть ли основания у американцев сомневаться в правильности президентского курса?».

Любопытно, что республиканцы не высказывали никаких открытых колкостей в связи с решением Нобелевского комитета по присуждению американскому президенту высшей награды, почитающей достижения того или иного человека за достижения в области укрепления мира. Формулировка «за экстраординарные усилия по усилению международной дипломатии и сотрудничества между народами» устроила практически всех. Равно как и обоснование Нобелевского комитета: «Лишь очень редкому человеку удается в такой степени, как Обаме, приковывать внимание всего мира и давать его жителям надежду на лучшее будущее. Его дипломатия основана на концепции, заключающейся в том, что те, кто руководят миром, должны делать это, имея в качестве фундамента ценности и представления, которые разделяет большинство мирового населения».

Республиканцы не ошиблись. Интуитивно не пошли против позиции большинства американцев. Свидетельством этому стал небольшой, но показательный рост индивидуального рейтинга Б.Обамы. Результаты опросов демонстрируют, что совокупная поддержка президента со стороны американцев достигает в эти дни 56%. Это наилучший для Обамы показатель за последние два с половиной месяца. Ещё вчера в связи с продолжающимся экономическим кризисом и негативным восприятием масштабной реформы здравоохранения рейтинг Обамы достигал довольно низких 50-52%, число же тех, кто политику президента не одобряет, достигало 41-44%.

Начинавший с рекордного 68%-го одобрения (и 12%-го неодобрения), рейтинг Б.Обамы пока так и не опускается ниже символической 50%-ной отметки. Хотя, стоит добавить, что поляризация «внутри» указанных 56% общей поддержки довольно серьёзная. В разрезе партийных предпочтений ситуация следующая: демократы – 83% поддержки, независимые – 54%, республиканцы – 18%. В расовом разрезе: белые – 46%, чёрные – 93%, латинос – 71%.

Конечно, в Соединённых Штатах нашлись комментаторы, кто посчитал, как, кстати, и большинство российских медиа, что «Обамомания докатилась до Нобеля», сам Обама «получил Нобеля авансом» и что «теперь Обама будет обязан следовать курсу на разоружение» и идти по пути исключения даже минимального обострения отношений с Ираном, КНДР и другими непредсказуемыми режимами.

Но большинство американцев всё-таки искренне порадовались за лидера нации и постарались не услышать оценочные суждения, что «сам президент понимает, что не заслужил награды».

При этом большинство американцев реально расстроилось по поводу того, что «Обама прокатился по Копенгагену и прокатил Чикаго»– президентский визит в датскую столицу на 121-ю сессию МОК, ключевой момент которой был связан с выбором места проведения летней Олимпиады-2016, был оценён как «очень неудачный». Чикаго «проиграл» Рио-де-Жанейро.

The New York Times: «Президент США не смог выиграть не только золото, но даже серебро и бронзу. 20-часовой визит Обамы за океан, призванный уговорить МОК назвать Чикаго местом проведения Олимпийских летних игр 2016 года, закончился тем, что в результате голосования этот город оказался на четвертом месте из четырех возможных».

The Los Angeles Times: «Реформа здравоохранения – один из главных приоритетов внутренней политики президента. Советники пытались избежать двух сценариев: они не хотели, чтобы Обама был в Копенгагене во время дебатов в конгрессе. В то же время они не хотели, чтобы президент, объявивший о поездке в Копенгаген, внезапно отказался от нее. Поэтому Обама поднял свои ставки. Эти ставки оказались неоправданными».

The Associated Press: «Неспособность продвинуть Чикаго как город Олимпийский игр 2016 года может добавить веса критике, которая все чаще слышна в адрес Обамы: что он больше оратор, чем человек действия, что он больше суперзвезда, чем государственный муж».

Стоит также отметить, что собственно пятичасовой тур Б.Обамы в Копенгаген обошелся американскому бюджету, если верить тому же агентству The Associated Press, в сумму от 790 тыс. до 1.4 млн.дол. Такие траты явно не пошли официальной американской делегации на пользу. Датчанам не понравилось, что Обама слишком мало времени уделил королеве и датскому премьеру, а члены МОК сочли поведение президента США «высокомерным».

Если всё-таки «закрывать тему» нобелевского успеха сорок четвёртого американского президента, то стоит указать, что наиболее эмоционально-критические суждения в среде внутриполитического класса выражались в дискурсивных конструкциях, рекомендующих Белому дому командировать для получения высокой награды родителей одного из отдавших жизнь американских солдат. Ведь американцы избрали президента, чтобы он защищал исключительно национальные интересы, а не следовал «правилам поведения», предписанным абстрактным большинством людей на Земле.

Действительно, риторики сугубо военного успеха, соотношения ценностей и национальных интересов, трудно определяемой динамики экспорта демократии и экспорта безопасности, глобального морального лидерства Соединённых Штатов переплетаются самым загадочным и непредсказуемым образом.

Одной из нарождающихся «точек кипения» становится вопрос о введении санкций в отношении режима иранского президента Махмуда Ахмадинежада. Растущее влияние Тегерана в регионе, его отказ свернуть свою программу по обогащению урана и помощь оружием и финансами боевикам в Ираке и Афганистане стали костью в горле Вашингтону. Общая цель военной или невоенной операции формулируется в категориях устранения режима аятолл и замены его на более умеренный и прагматичный.

Да, в самом начале октября, перед Женевской встречей «P5 1» с представителями Тегерана президент М.Ахмадинежад заявил о желании страны закупать обогащенный уран для реактора у третьих стран: «Мы готовы поставить 3,5%-ный уран, который они обогатят до 19,75% и поставят нам обратно».

Известно, что данное предложение было адресовано, прежде всего, Соединённым Штатам, хотя у двух стран нет действующего соглашения, разрешающего сотрудничество в атомной сфере. Время идёт, но в сугубо практических терминах ничего не происходит.

В самих Штатах и демократы, и республиканцы понимают, что санкции, как система мер принудительного воздействия по отношению к нарушителю положений международного права, не являются гарантированно эффективными. Для режима Ахмадинежада угроза санкций остаётся пока чисто символической.

Важно осознавать, что потенциально международный характер санкций является следствием действий, принимаемых исключительно на национальном уровне. В рассматриваемом случае санкции начинались бы с рекомендаций и запретов собственно американским компаниям на осуществление торговых, финансово-экономических и инвестиционных операций с Ираном. Центральная идея мер принудительного воздействия заключается в изоляции. Вполне естественно встаёт вопрос о регулируемых границах применимости данного подхода.

Например, стоит ли вводить ограничения для американских компаний на поставку в Иран медицинских препаратов? А медицинского оборудования? На осуществление банковских переводов в транснациональных платёжных системах? – В случае положительных ответов на перечисленные вопросы, актуальной становится проблема, заключающаяся в том, что при наличии денежных средств Иран сможет что-либо купить не у американских компаний, а, например, у российских, китайских или индийских. Функции выполнения международных финансовых операций с удовольствием исполнят, например, швейцарские банки, которые при любых условиях абсолютно точно не присоединятся к режиму санкций.

Таким образом, вводя санкции, реализуемые через рекомендации и запреты собственным компаниям, есть опасность «быть вычеркнутым» из инфраструктуры не только политических, но и экономических взаимоотношений с Ираном. Более того, становится невозможным даже потенциально влиять на иранские внутриполитические процессы, а ведь именно это является, как указано выше, общей целью. Санкции ограничивают, а порой и исключают использование механизмов вовлечения во внутриполитические трансформации.

Одним из выходов из подобной ситуации является обязательное формирование международного фронта санкций. Для Вашингтона предельно важно, чтобы к жёсткому давлению на Тегеран присоединилась Москва. Пускай хотя бы по линии «восстановления доверия к [иранской] ядерной программе и к обеспечению её транспарентности, а также демонстрации готовности к полномасштабному сотрудничеству с МАГАТЭ».

Без сомнений, для американцев самым желанным партнёром был бы Китай, но на прошлой неделе официальные власти Пекина сообщили, что не поддержат клипового (т.е. «по щелчку») введения санкций. Данное заявление было адресовано не только западным столицам, но и Тегерану, который должен чётко понимать и идентифицировать не только тех, кто есть недруг (если не враг), но и тех, кто есть друг (или хотя бы лояльный партнёр). Подобная позиция Китая предопределена потенциальным стратегическим сотрудничеством с Тегераном в энергетическом секторе. При практически любом развитии ситуации Пекин желал бы сохранить особый характер двусторонних газонефтяных отношений с Тегераном в условиях максимальной автономности и невмешательства с «внешней» стороны.

Именно здесь проявляется ещё один принципиальный для республиканцев – в выработке их обновляемой политической платформы – момент. Дело в том, что также на прошлой неделе Пекин посетил помощник государственного секретаря США Курт Кэмпелл (Kurt Campell), который, обращаясь к товарищам, «просил уделить больше внимания кооперации и координации между США и Китаем по вопросу Ирана». Ключевым выступает слово «просил». За него и уцепились республиканцы, удачно напомнившие, что подобного никогда не было в годы правления республиканца Дж.Буша-мл.

Стратеги республиканской партии довольно чётко сформулировали: «Год назад Америка поддержала Б.Обаму в его борьбе за Белый дом. Обама утверждал, что внешняя политика администрации Дж. Буша-мл. порочна и нерезультативна. Но разве не порочен подход, при котором опция серьёзных санкций против Ирана сегодня не является реалистичной, а усилия противопоставить Иран и Китай не учитывают объективную взаимозависимость сторон?».

В своих предостережениях республиканцы готовы даже «приписать лишнее» региональным планам так называемого «расширенного Ближнего Востока». Один из них – введение резервных валют для внутренних торговых расчётов. Хотя в целом американский политикум и социум не испытывают каких-либо обеспокоенностей по поводу снижения роли доллара в качестве транзакционной валюты, отдельные политические круги, открыто оппонирующие президенту Б.Обаме, используют практически любую возможность, чтобы «обозначить проблему».

В связи с привлечением в активный вокабулярий политических наблюдателей слов и выражений, содержащих термины «санкции», «репрессии», «блокада», «эмбарго», тематика отказа от доллара вынужденно «мигрирует» в дискурсивное пространство. Но большинство американских экономистов осознаёт, что оснований для появления дополнительной регионально-ориентированной резервной валюты или наделения такими функциями иранского риала или китайского юаня (равно как и саудовского риала, турецкой лиры, российского рубля или швейцарского франка) не существует.

Конечно, на отношения Пекина и Тегерана сами американцы смотрят сквозь концептуальные «линзы» сближения и взаимозависимости китайской и американской экономик. Показательно, что на прошлой неделе amazon.com стал реализовывать книгу с довольно длинным, но весьма образцовым названием. «Суперсплав: как Китай и Америка стали одной экономикой и почему благосостояние мира зависит от этого» (Superfusion: How China and America Became One Economy and Why the World’s Prosperity Depends Upon It).

Несмотря на кажущуюся неизбежность стратегического экономического альянса, уже не раз проверенного в течение последнего кризисного года, американский политический класс до сих пор пребывает в неуверенности относительно правильности «тектонического движения» в направлении союза с Пекином. В конечном счёте, это – проблематика будущего глобальной экономики и условий сохранения и укрепления Америкой статуса лидера глобализации.

Пока и президент Б.Обама, и демократы в целом не ответили на многие вызовы современного миропорядка. Пока попытки определить себя в качестве единственной великой державы, успешно справляющейся с любыми попытками ограничения американской гегемонии и сопротивления американскому доминированию, не подтверждены инновационными и эффективными внешнеполитическими действиями.

Борьба республиканцев и демократов как конкретно-исторических носителей целенаправленной политической деятельности продолжается. Статус субъекта политики приобретается только путём политического воспитания, усвоения политических норм и принципов, приобщения к выработке политической платформы. Наблюдаемая сегодня критика президента Б.Обамы – конкретные практические действия, включённость в политическую жизнь. Именно так реализуется прямое участие во внутренней политике. Именно так республиканцы и демократы стремятся усовершенствовать и изменить национальный политический, экономический и социальный порядок.

Американская политическая система устроена таким образом, что исследование и анализ политического происходят постоянно. Абсолютно прав был известный историк и политолог Роберт Такер (кстати, ставший в США известным благодаря подробной психобиографии И.Сталина), когда писал, что «потребность в лидерстве появляется тогда, когда ситуация, в которую волей обстоятельств вовлечены большие группы людей, требует оценки». От оценочного противостояния по отношению к нынешнему президенту через оценочную выработку действительно востребованной политической платформы республиканцы будут вынуждены придти к появлению новых партийных лидеров. Осталось, право, ждать совсем недолго.