Агония \"Черкизона\": навстречу напряженности

Вчерашняя битва на Черкизовском рынке прошла уже без депутатов. А журналистов взяли в заложники. Префект Восточного административного округа Николай Евтихеев предложил торговцам, требовавшим открытия Черкизовского рынка, нетривиальную сделку: свобода товарищей по несчастью и плененных ОМОНом журналистов в обмен на отказ от дальнейшей борьбы. А что, после таких выборов можно все.

Вчера истекли 90 дней с момента закрытия Черкизовского рынка. Судя по многочисленным заявлениям официальных лиц и в первую очередь чиновников правительства Москвы, он закрыт навсегда. Однако редакция располагает решением Измайловского районного суда, по которому Черкизовский, по крайней мере, та его часть, на которой работает управляющая компания ООО «КБФ АСТ», был закрыт на те самые 90 дней — в целях устранения нарушений норм санитарной и противопожарной безопасности. Никаких других судебных решений по этому рынку не было. Представители московских властей как один ссылаются на некое решение межведомственной комиссии, однако ни этого решения, ни самой комиссии в глаза никто не видел. А раз чиновники не разговаривают с людьми «без бумажки», то почему люди не должны отвечать им взаимностью?

Руководствуясь такими соображениями, сотни продавцов Черкизовского рынка в четверг пришли на работу. Подчеркну — не на митинг, пикет или шествие, а именно на работу. И я вместе с ними уже в восемь утра была у входа на рынок «Новый АСТ», со стороны Сиреневого бульвара.

Меня встречает координатор инициативной группы Черкизовского рынка Леонид Развозжаев. Он, довольный, рассказывает, что они все делают по закону. В среду работникам Черкизовского рынка удалось зарегистрировать профсоюз. Леня принес документы, чтобы показать людям и предложить тем, кто хочет присоединиться, написать заявления. В течение часа у ворот собираются больше 500 человек. Все заполняют заявления о вступлении в профсоюз. Бланков было всего 350, и они разлетелись в первые 15 минут.

В толпе не только граждане РФ, торгующие на рынке «Новый АСТ», но и дагестанцы, азербайджанцы, евреи, китайцы, корейцы — весь черкизовский интернационал. Многие пришли с детьми, которых просто не с кем было оставить. Малыши 3-6 лет не понимают, чем заняты взрослые, их больше интересуют игрушки, сладости и велосипеды.

Я подхожу к молодой маме с четырехлетней дочкой. Лена торговала на рынке, так как ее профессия — инженер — оказалась в нашей стране невостребованной. Торговля на Черкизовском дала ей шанс встать на ноги, она приобрела квартиру, правда, в кредит, а через некоторое время родила дочь. Дочка ходила в платный детский сад. «На сегодняшний день мне негде работать, единственное, что мне предложили, — ставку уборщицы, 7000 рублей в месяц на полный рабочий день. Я не могу платить ипотеку, и поэтому моя квартира вот-вот будет выставлена на продажу банком, дочка не ходит в детский сад, так как у меня нет денег. И еще, теперь я должна возвращать деньги производителям товара, который я брала на реализацию и который у меня благополучно украли на этом рынке. Сегодня я пришла на свое законное рабочее место, альтернативы у меня просто нет».

В это время подъезжает машина с начальником ОВД Измайлово Акиншиным. Он нарядный — в красной рубахе и при галстуке. С ним несколько человек в милицейской форме. Они сама любезность, общаются с инициативной группой как со старыми знакомыми (впрочем, так оно и есть).

К девяти утра собралось уже около 1000 человек. Все гуляют по парковочной площади перед рынком в ожидании администрации. В это время открываются ворота-жалюзи линии «А», и выходит седой человек в куртке. Он не представляется, но говорит, что администрация рынка не против открыть его, что у них все готово, контейнеры вымыты, предписания выполнены, но требуется разрешение префектуры ВАО.

После чего человек удаляется за жалюзи, и часть людей отправляется к зданию администрации рынка. Милиции становится все больше. У здания администрации рынка — тишина, никто не собирается выходить к людям. Собираются таты, азербайджанцы и грузины. Человек по имени Гот говорит мне, что администрация «ждет звонка сверху».

В половине десятого в переговоры вступает господин Акиншин: «Предлагаю всем разойтись — рынок открыт не будет. Есть решение межведомственной комиссии». Другой представитель правоохранительных органов громко называет стояние людей у ворот рынка «стихийным митингом», а любые заявления Леонида и других представителей профсоюза — «провокацией». Ему невдомек, что люди пришли сюда сами, что это не бараны и их никто не может погнать насильно, разве что ОМОН.

Время идет, люди начинают нервничать, и представители профсоюза принимают ключевое решение: если префект не хочет приехать сам — значит, надо идти в префектуру. Благо тут пешком 20 минут. Леонид, чтобы как-то успокоить собравшихся, пытается объяснить план дальнейших действий лидеров профсоюза. Людей много и все физически его услышать не могут.

Поэтому он залезает на забор.

«Господа, — говорит Леонид, — мы приняли решение идти к префектуре. После чего, надеемся, ситуация прояснится». В это время милиция пытается прорваться сквозь толпу к оратору, угрожая, что он будет отвечать, за то, что призывает людей к митингу у префектуры. Леонид говорит, что он никого ни к чему не призывает, а просто рассказывает о том, что будут делать он и другие лидеры профсоюза. В это время толпа уже свирепствует и просит не называть их стадом, которым можно управлять. Отдельные люди начинают выкрикивать, что они сами пойдут к префектуре, а если их туда не пустят — то на Ильинку, к приемной администрации президента.

Часть собравшихся неспешно отправляется к выходу с рынка, другая решает, что делать дальше. Я несколько раз слышала, как лидеры профсоюза, Леонид Развозжаев и Вера Алдошина, убеждали людей не перекрывать Щелковское шоссе, объясняя, что надо действовать в правовом поле.

Милиционеры в это время говорили, что торговцев с рынка не выпустят. Но люди просочились и пошли потихоньку гуськом вдоль по шоссе по направлению к Преображенской площади. А милиция, ОМОН и прочее сопровождение с мигалками ехали рядом, и даже с опережением. Некоторые предприниматели проехали на машинах к зданию префектуры ВАО, там уже ждала милиция и «козлы». Люди шли спокойно, никто не выкрикивал лозунгов, никто не сбивался толпой. Зато толпа торговцев из торгового центра «Черкизовский» шумно приветствовала колонну — как героев.

Напротив стадиона «Локомотив», под мостом через железнодорожные пути, останавливаются автобус и грузовой автомобиль ОМОНа с решетками на окнах. Вдоль машин выстраиваются сотрудники в «сферах», бронежилетах и с дубинками. Люди, уверенные, что ничего не нарушают, идут дальше, но их начинают выдергивать из толпы по одному и заталкивать в машины. Вера Алдошина пытается освободить тех, кого тащат в автобус, с каждой минутой задержанных все больше. Акиншин и Николай Лунев, заместитель начальника УВД по ВАО, лично руководят процессом, пальцем указывают на тех, кого надо хватать, но омоновцы тащат всех без разбора.

Толпа, растерянная и поредевшая, движется дальше. Но вот решение найдено: автомобиль с ОМОНом перегораживает тротуар напротив Черкизовского пруда. Людей снова начинают выхватывать по одному, я снимаю на камеру и понимаю, что бежать некуда. Омоновцы хватают все, что движется, и уж тем более всех, кто бежит. Людям дали понять, что они — социальные ничтожества, не безработные, оставшиеся в кризис на бобах, а выходцы из «гадюшника», от которого кормилась армия чиновников. ОМОН валяет несчастных в грязи, тащит за руки и за ноги. Порванные куртки, синяки и ссадины — обычное дело.

По непонятным причинам забирают еще и журналистов и фотокорреспондентов. Их набирается целый автобус. Мужчины и женщины получают дубинками по головам и по почкам.

В это время появляется префект Евтихеев. Он прервал важное совещание, и пришел к людям, но только не спасать их, а шантажировать. Одним взмахом руки он прекращает «безобразие».

Но люди обращаются к нему наперебой, кто плачет, кто кричит, чтобы он объяснил, что тут происходит. Невозмутимый Николай Николаевич, пытается отвечать, в это время его перебивают, он говорит: «Замолчите!», потом переходит на ор и вдруг вовсе начинает свистеть, как Соловей-разбойник, засунув два пальца в рот. Торговцы уже привыкли, что с ними общаются, как со скотом, их спектакль не удивил. (Скорее, сам Евтихеев очень удивился, когда в ответ на презрительное «А у вас вообще образование есть?» получил ответ: «Красный диплом Московского института радиотехники».)

Вера Алдошина потребовала, чтобы отпустили задержанных, но Евтихеев предложил ей сделку: «Всех отпустят, если вы мне дадите слово, что разойдетесь». Получается, что задержанные — это заложники у милиции?

Естественно, никто не разошелся, наоборот, к пострадавшим приехали еще и представители Общественной палаты, которые, впрочем, тоже не усмотрели ничего законного в действиях префекта и милиции.

Наконец, большая часть людей поехала в ОВД Измайлово выручать своих. Им в это время пытались дать подписать протоколы об административных правонарушениях, дескать, много матерились по дороге. Но приехали представители Общественной палаты и всех матерщинников вызволили. Те, к слову, ничего не подписывали и сразу поехали в генеральную прокуратуру — писать заявления. В ОВД остался один Развозжаев, которого продержали в сумме пять часов. Теперь его будут судить по обвинению в организации несанкционированного шествия.

Сегодня члены профсоюза и торговцы снова попытаются выйти на работу. Им уже пообещали свидание с ОМОНом, но жестокий разгон «шествия» никого по большому счету не напугал. Социальный конфликт, о возможности которого я писала в конце сентября (см. №105 «Новой»), вошел в открытую фазу, но еще очень далек от завершения.