Статистику сломают через колено?

Если Росстат возглавит «варяг», статистику, скорее всего, сломают через колено, а если «свой» – быстрой адаптации статистической системы к требованиям времени ждать не придется

У чиновников Росстата нет другого способа объяснить начальству, зачем они нужны и как использовать статистическую информацию. Теоретически зампред Росстата Александр Суринов и возможный преемник Владимира Соколина, на днях объявившего о своей отставке, мог выступать на проходившей во вторник – среду конференции в Высшей школе экономики и как эксперт (он возглавляет кафедру статистики ВШЭ), и как чиновник одновременно. Но получилось иначе. У экспертов накопилось много вопросов статистикам, а у статистиков – к чиновникам, от которых зависит финансирование их работы.

Впрочем, организационные проблемы на конференции практически не обсуждались. Разве что профессор Петербургского университета экономики и финансов, член-корреспондент РАН Ирина Елисеева назвала отношение чиновников к статистике и положение, которое у нас занимает статистика, унизительным: «Даже Белоруссия проводит перепись, и статистика там подчинена администрации президента!» Но эта зависть, конечно, напрасная: не ровен час, Кремль решит, что статистикой можно управлять так же, как результатами выборов?!

ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СТАТИСТИКА СКУКОЖИЛАСЬ

Большие проблемы со статистикой, которые есть у макроэкономистов, Slon.ru уже подробно обсуждал. Но не в лучшем состоянии находится и демографическая статистика. В последние годы власти весьма озабочены демографической политикой, много чего в этом отношении делают: траты выросли, начал выдающийся демограф Анатолий Вишневский (Институт демографии ВШЭ). Можно было бы ожидать, что улучшится и качество демографической статистики, на которой основана демографическая политика. «Но мы живем в стране парадоксов», – отметил Вишневский. Демографическая информация, которой вынуждены пользоваться ученые и чиновники, крайне бедная. Да и той чиновники не всегда умеют пользоваться – используют ее избирательно или не понимая смысла.

Бедность нашей демографической статистики Вишневский проиллюстрировал, сравнив данные о рождаемости в США и в России. И там, и там собирается информация о среднем возрасте матери. Но в Штатах известно и то, в каком возрасте рожден первый ребенок. Вдобавок собирается информация об этнической принадлежности рожениц, количестве многоплодных родов, детей, рожденных с низким весом, о социально-экономическом положении семей, об отраслях, в которых работают матери. «Казалось бы, с улучшением демографической политики статистика должна улучшаться, но этого не происходит», – сетует Вишневский.

Наоборот, по сравнению с советскими временами демографическая статистика беднеет. С 1997 г. по закону об актах гражданского состояния (рождение, брак, развод, смерть) из этих документов исключена информация об образовании, роде деятельности, длительности проживания в данном месте. «Статистика скукожилась», – говорит Вишневский, и тем обиднее, что это произошло, когда статистики уже готовились к переписи 1999 г. (была отложена на три года). Обычно при подготовке к переписи круг показателей, отслеживаемых регулярной статистикой, становится шире. Против принятия этого закона протестовали и статистики, и ученые, но все было бесполезно (письмо демографов приведено в статье, посвященной памяти его основного автора, Андрея Волкова). «Необходимо […] вернуть оправдавший себя порядок сбора демографических данных. Нельзя допустить, чтобы Россия вошла в XXI век, не зная, что происходит с ее населением», – говорилось в том письме. За прошедшие десять лет ничего сделано не было.

Перестали фиксироваться в России и самые элементарные данные – например, возраст вступления в первый брак. Во многих странах, наоборот, эту информацию раньше не фиксировали, а в последние десятилетия – начали. У нас же утрачена динамика прежде доступного показателя. Теперь, отмечает Вишневский, на эту российскую строчку в международных сборниках стыдно смотреть: у всех есть данные, а у нас – многоточия. Между тем во всех странах возраст вступления в брак растет, и этот фактор плюс повышение возраста рождения первого ребенка может объяснять нынешний всплеск рождаемости. Ее сдвиг к старшим возрастам означает, что рост числа рождений в последние годы – артефакт, эффект откладывания рождения детей в предыдущие годы.

Не лучше обстоит дело и со статистикой смертности. Растет доля людей, умерших «в неизвестном возрасте». Переоценивается доля смертей от болезней, связанных с кровообращением, недооценивается – от болезней дыхания, а также насильственная смертность. «Вместо перепоя пишут, что человек умер от инфаркта – так родственникам больше нравится, – говорит Вишневский. – Инфаркт, может, и был, но на фоне алкоголизма…» В итоге вместо одной причины смерти указывается другая.

Проблемы и с младенческой статистикой – до недавнего времени недоношенных (до 28 недель и менее 1 000 граммов веса) детей записывали мертворожденными. За рубежом их считают живорожденными, и если такой ребенок не выживает, это увеличивает младенческую смертность. Поэтому когда иностранные демографы рассчитывают показатели младенческой смертности в России, они оказываются чуть ли не на 40% выше, чем по нашим официальным данным.

Нет в стране и нормального учета миграции (во многом из-за этого неизвестна точная оценка населения). «Двойной счет здесь неизбежен, и как наладить ситуацию, неясно», – говорит Вишневский. Рост численности населения, кроме прочего, может быть связан с тем, что раньше статистики включали в постоянное население мигрантов с видом на жительство, а теперь фиксируют и тех, кто впервые получил разрешение на временное проживание. Но это не прирост населения, а фиксация тех, кто и до этого жил в стране.

Из-за проблем с учетом миграции возникают мифы относительно числа нелегальных мигрантов. Вишневский вспомнил слова Владимира Путина, что число нелегальных мигрантов в России может достигать 15 млн. Но в России всего 69 млн занятых, а если не учитывать специалистов высшей квалификации, среди которых доля мигрантов невысока, то 53 млн.

Получается, среди них доля мигрантов должна составлять 28%, что является явным преувеличением.

ПЕРЕПИСИ – МУЧИТЕЛЬНАЯ САГА

История переписей в России – еще одна мучительная сага: ни одна перепись не была проведена нормально, говорит Вишневский. Не повезло уже второй переписи – ее переносили с 1910 г. сначала на 1913, потом на 1915 г., а провели только в 1920 г. Из-за гражданской войны в ней участвовали только 70% населения. Результаты переписи, проведенной в 1937 г., тогда не опубликовали. В 1934 г. население страны составляло 168 млн, к началу 1937 ожидалось 170 – 172 млн, а обнаружилось лишь 162 млн. Организаторов переписи репрессировали.

На три года задержалась и перепись, которая должна была пройти в 1999 г. Обсуждая в 2001 г., не перенести ли перепись еще раз – на 2003 г., тогдашний премьер Михаил Касьянов не знал, что перепись один раз уже была перенесена, рассказал Вишневский.

Постоянно отклоняется от мирового стандарта и программа переписи. Например, обычно респондентам предлагается выбрать из четырех характеристик: «состою в браке – вдовый – разведен – никогда не состоял в браке». С 1937 г. у нас оставили только две опции, из-за чего стало нельзя судить, как протекает возникновение и распадение браков у разных поколений. Восстановили третью и четвертую опцию только в 1979 г. Правда, при этом объединили «разведенных» и «разошедшихся» (то есть прекративших неофициальный брак). Не была исправлена эта ситуация и в 2002 г. Из анкеты вариант ответа «разведен» выпал, оставили только «разошелся».

Исключили из переписи и вопрос, родным ли для респондента является русский язык, заменив его на неинформативный «владеете ли вы русским языком» без объяснения, что это значит.

Большой ошибкой был и переход к анонимности переписи. Перепись нигде не была и в принципе не может быть анонимной, отмечает Вишневский. Во-первых, так проще фальсифицировать данные. Во-вторых, анонимность делает невозможным контрольные обходы (проверка качества работы переписчиков). В-третьих, отказ от записи фамилии превращает перепись в обычный опрос, ликвидируя его как акт гражданской активности. Оставаясь анонимным, человек легче может дать неверный ответ или отказаться от ответа.

До сих пор в стране нет масштабных и регулярных выборочных обследований, в том числе панельных.

КОВАРНЫЙ КОЭФФИЦИЕНТ

Оставляют желать лучшего и навыки чиновников по работе со статистикой. Так, в проекте концепции развития здравоохранения, который Минздравсоцразвития внес в правительство, говорится, что цель чиновников – увеличить ожидаемую продолжительность жизни до 75 лет, а коэффициент смертности снизить до 10, то есть в 1,5 раза против 2007 г. Это все равно, что заказать столяру стол длиной 3 метра, шириной – 2 м, а площадью – 10 м2. Ведь если продолжительность жизни растет, и увеличивается доля старших возрастных когорт, то коэффициент смертности растет.

При этом в странах с заданным коэффициентом смертности (10) продолжительность жизни может быть как высокой (Италия и Швеция – более 80 лет), так и низкой (Папуа – Новая Гвинея и Эритрея – менее 55 лет). «Куда двигаться?» – шутит Вишневский. А дело просто в том, что в Минздравсоцразвития, видимо, не понимают смысл показателя «общий коэффициент смертности» и думают, что при росте продолжительности жизни он должен падать. На самом деле наоборот. «Бред самого высшего уровня», – резюмирует Вишневский.

ОТВЕТ СУРИНОВА

Ответить на это Суринову было практически нечего. И отвечал он не совсем так, как должен был бы на его месте отвечать «власть имеющий». Статистика действует в правовом поле, говорит Суринов, и особой возможности его менять нет. Закон об актах гражданского состояния был принят в 1997 г., поскольку граждане тогда совершенно не горели желанием рассказывать ЗАГСам об источниках и размере доходов супругов. Проблемы нежелания населения делиться информацией приходится в последние годы учитывать и статистикам других стран – французские опросы по семейным бюджетам даже были опротестованы в Евросуде, отмечает он.

«Мы принимаем критику, но приходится играть по правилам, которые не мы формулируем», – таким был лейтмотив ответов Суринова. Чтобы правила менять, статистикам нужна поддержка экспертного сообщества. «Когда перепись оказалась под угрозой, ни один эксперт не сказал: оставьте перепись, мы не можем без нее жить», – обижен Суринов. Получается, как будто перепись нужна только самим статистикам. В такой ситуации чиновники, отвечающие за выделение денег, думают, что в основном перепись нужна самому Росстату – «деньги потратить и щеки понадувать», сетует Суринов.

На статистиков смотрят как на ведомство, проедающее бюджетные деньги, констатирует он. Налоговики и таможня приносят доход, армию и пенсионеров трогать нельзя, а статистика – лакомый кусочек, можно порезать расходы.

Поддержки от мирового экспертного сообщества статистики тоже не чувствуют. «Мы улучшаем систему национальных счетов, а в это время Джозеф Стиглиц и Амартия Сен по заданию Саркози выпускают доклад, в котором на многих страницах критикуют концепцию ВВП, ничего не предлагая взамен», – говорит Суринов.

В общем, статистика испытывает негативное давление со всех сторон, и это мировая проблема, отметил Суринов. От респондентов все труднее получить ответы на многие вопросы, а экспертное сообщество не помогает.

В итоге легкого пути развития у статистики в ближайшее время не будет. Если статистическое ведомство возглавит политический назначенец, «варяг», который сможет говорить на понятном для начальства языке, он вряд ли будет чуток к работающим в этой системе людям и захочет быстро ее поменять. А это практически невозможно без потери качества работы, проводимой сейчас. Статистику через колено лучше не ломать. А если службу возглавит кто-то из «своих» – ее медленное развитие, разумеется, продолжится. Но быстрой адаптации статистической системы к требованиям времени ждать не приходится.