Россию нужно развернуть на 90 градусов

Вперед боком неудобно двигаться. Надо разворачиваться.

Открытый ответ на воззвание Дм. А. Медведева «Россия, вперед!»

10 сентября Дмитрий Анатольевич Медведев обратился к российскому обществу с призывом рассмотреть и проанализировать программное обращение «Россия, вперед!» (http://blog.kremlin.ru/theme/55), в котором изложены его основные представления о настоящем и будущем России, о стратегических задачах, которые предстоит решать российскому обществу и российскому руководству. Он подчеркнул, что российский народ просто «обязан сегодня победить коррупцию и отсталость. Сделать нашу страну современной и благоустроенной.»

И пригласил всех, кому есть что сказать, к участию в дискуссии по проблеме развития России. Призвал к сотрудничеству всех, не только тех, кто разделяет его убеждения, но также и тех, кто не согласен с ним, но искренне желает перемен к лучшему.

Свое слово Президент сказал. Это слово честного, ответственного государственного деятеля, у которого есть пристрастия и ощущения, но нет полной ясности ситуации. Признание этого само по себе является важным шагом к прозрению.

Теперь остается понять, готов ли он действительно выслушать всех знающих и неравнодушных к судьбе России. Или это просто игра с электоратом в демократию.

1. Для чего нужна четкая политическая тратегия

Политика с нечеткими целями, является политикой в неизвестно чьих интересах. Если не знаешь куда плыть, то ни один ветер не окажется попутным. А если четко знать цель, то даже против ветра можно идти галсами.

Есть еще одна полушутливая аллегория про разногласия между средствами и целью. В Англии по дороге на коне едет рыцарь. Ему встречается простолюдин.

- Долго ли мне ехать до Лондона? К вечеру доеду?

- Не доедете.

- Смотри, какой у меня конь крепкий. И он и я накормлены и сыты, готовы ехать без остановок.

- Лондон в обратную сторону.

Как наглядно видно, в каждой шутке есть только доля шутки. А остальная часть более чем серьезна. Для не очень сообразительных разъясним, что мораль присказки предельно проста: чем настойчивей и чем быстрее двигаться в ложном направлении, тем больше будет удаляться желанная цель.

Эйнштейн тоже указал в качестве одной из главных проблем грядущего времени «совершенство методов при несовершенстве целей». Так что совсем не зря и недаром говориться в науке, что правильная постановка проблемы и проблематики - это уже полдела.

Мы, земляне, действительно, все более и более становимся технологически могучи, но ума-разума у нас прибавляется значительно меньше, а то и вообще происходят серьезные откаты. Мы не становимся мудрее, не знаем, как правильно распорядиться своим могуществом, и делаем это зачастую себе же во вред.

2. Две модели рынка. Две разных цели

Когда Россия перестраивала экономические отношения, то она переходила от плана к рынку. Все было якобы вновь, потому и неудачно. Да и народ был отучен от нормальной для многих остальных жизни. Мы были наивны и готовы были послушно слушать «консультантов».

Потом вдруг заговорили о национальных моделях рынка, о том, что законодательства в разных странах и основные пропорции хозяйствования довольно серьезно различаются и опираются на традиции и менталитет народа.

Но за всеми этими разговорами о японской или об английской моделях рынка был скрыт от общественности действительно очень важный факт о том, что есть только две качественно различающиеся модели рынка. Первая, англо-американская модель, демонстрирует преимущественно либеральный (или радикально-либеральный) рынок. А вторая, континентально-европейская (включая Израиль и Японию), представляет рынок государственно регулируемый (умеренно либеральный).

При этом модели довольно серьезно отличаются как системами законодательства так и формами влияния государства на рынок, наборами экономических и социальных политик.

Одни ратуют за сокращение социальных программ и налогов, другие - за высокие социальные стандарты и гарантии. Одни запрещают государству владеть производительной собственностью (производственным капиталом), другие допускают это.

Нам, России, по условиям развития и менталитету народа ближе подходит именно европейская модель государственно регулируемого социально ориентированного рынка.

«Младореформаторы» же, напустив эклектического информационного и институционального шума, с маниакальным, присущим серым длинноухим вьючным животным, упорством навязывают России именно англо-американскую модель либерального рынка.

При этом совершенно не учитывается то немаловажное обстоятельство, что США является лидером капиталистического Запада, а Англия - лидером мировой торговли. А по уровню экономического развития Россия несопоставима с западными странами.

Причем, даже такой записной либерал, как Евгений Ясин в своей брошюре «Как поднять экономику России» (1996) отмечает, что для России вообще-то ближе именно Западноевропейская модель экономической системы. Однако, не смотря ни на что, он продолжает ратовать за радикально либеральную концепцию, якобы, «как наиболее успешную в долгосрочном плане».

Но может ли быть лучше и результативней система, особенно в долгосрочном плане, которая не отвечает ни экономическим, ни социальным условиям? Не может, что красноречиво подтверждает и исторический опыт, и наша безрадостная текущая практика.

Признавая явно зримые ошибки реформирования, со временем стали говорить о необходимости «корректировки курса реформ», хотя правильнее было бы вести речь о «смене курса». И это отнюдь не терминологический нюанс.

Ведь это не просто разные цели. Если мы «строим» либеральный рынок, то это одни методы, а если «государственно регулируемый» - то совершенно иные. В одном случае нужно «сесть и ждать у моря погоды», когда «рынок все сделает сам», а в другом засучить рукава и заставить рынок все сделать как можно быстрей и как можно эффективней.

Хотим одно, делаем, не разобравшись, другое, что нам не подходит, и поэтому получаем третье, не имеющее ничего общего как с первым, так и со вторым. Правы библейские истины: Если слепой поведет слепого, то оба упадут в яму. Благими намерениями устлана дорога в Ад.

Главной, ключевой идейной ошибкой горе-реформаторов является следование либеральное идее, что надо сделать максимально свободный рынок, а далее «рынок все сделает сам». Сейчас все большему и большему количеству россиян становится все более очевидно, что это страшное заблуждение. Ошибка, которая пострашнее иного преступления.

Рынок представляет собой сложный комплекс сложных подсистем, которые не могут самостоятельно быстро возникнуть сразу, да еще без присущих спешке изъянов. Его нужно проектировать и кропотливо строить, выращивать, как садовнику, подрезая кривые и ложные побеги. Более того, исторически либеральная модель представляет собой более дикий, более ранний вариант рынка. А регулируемый рынок появился в середине 20-го века как ответ на провалы нерегулируемого и является более цивилизованным.

Ну и нужно еще помнить, что более либеральный рынок, более либеральную экономическую политику могут позволить себе только страны - экономические лидеры.

Дмитрий Иванович Менделеев, великий русский химик, которого в России очень мало кто, даже среди экономистов, знает как выдающегося политэконома, один из теоретиков и разработчиков протекционистского «покровительского тарифа» времен царя Александра III, отмечал, что фритредерство (система \"свободной торговли\") является \"системой косвенного покровительства развития внутреннего производства экономических лидеров, которое отдает все страны, опоздавшие в развитии своей промышленности, в экономическое подчинение тем, где промышленность уже сложилась\".

\"Вообще, фритредерство, если бы господствовало, остановило бы развитие человечества, потому что страны земледельческие не имели бы возможности установить своей переделывающей промышленности, а она создает как богатство народов, так и их образованность, вместе с развитием гражданственности и улучшениями (интенсивностью) самого сельского хозяйства. Протекционизм, ныне (т.е. в XIX в.) преобладающий повсюду (кроме Великобритании), ведет мир к возможно равномерному развитию всех производительных сил - в том его нравственная и разумная сила\" (По книге Менделеев Д.И. «С думой о благе российском: Избранные экономические произведения», 1991.» стр.152) .

Об этом же ранее говорил великий немецкий экономист XIX-века, Фридрих Лист, указывая на то, что свобода международной торговли приводит к подавлению неокрепших экономик отставших в экономическом развитии стран.

Лист разработал для США программу протекционистской национальной экономической политики, наметив вчерне тот путь, который через полвека сделал эту страну промышленным лидером мира. Он подчеркивал, что «страна, имеющая технологическое отставание, для осуществления догоняющей реформы может и должна использовать все возможности и всю мощь такого инструмента как государство». «При свободе обмена между торгово-мануфактурно-земледельческой и чисто земледельческими нациями, вторая обрекает себя на экономическую отсталость и политическую несостоятельность (к примеру, Польша и Португалия).»

Именно так, по мнению Листа, и действовала Англия, ставшая после 1815 года «мастерской мира». «Создав своё коммерческое и промышленное величие строгим протекционизмом», англичане, по меткому наблюдению Листа, «нарочито стали вводить в заблуждение другие, отставшие нации доктриной свободы обмена, взаимовыгодной лишь при равном уровне экономического развития стран, в противном же случае обрекающей менее развитые страны «лишь на производство земледельческого продукта и сырых произведений и на производство только местной промышленности», то есть на долю аграрно-сырьевого придатка промышленных стран.»

«Софизму» фритредерства Лист противопоставил идею «воспитательного протекционизма» - систему правительственных мер поддержки молодых отраслей национальной промышленности для подъёма их до мирового уровня конкурентоспособности. Для формирования внутреннего рынка необходимы политическое единство и таможенное покровительство отраслям национальной промышленности, пока те пребывают в «младенческом состоянии».

В ХIХ веке либеральную политику проводила и пропагандировала Англия. Протекционистами же были Германия, Америка и Россия.

Как многие знают, и Германия, и Америка (и даже Россия) в 20 веке догнали Англию, и первая половина 20-го века была омрачена борьбой за мировую гегемонию. Боролась Германия с Англией, а победила в этой схватке Америка руками Советского Союза. Это мы, русские и советские, защищая свою независимость, «натаскали каштанов из огня» американцам. Как-то раньше не задумывались об этом, но ведь так получается, если вдуматься.

Как видим, фритредерство вредно даже для стран-лидеров, а уж для других стран тем более. Сейчас свободная торговля выгодна только динамично развивающемуся Китаю.

Следует также напомнить, что в ХVIII веке Англия развила свою промышленность под сенью протекционизма, который брал свое начало со знаменитых кромвелевских «навигационных актов», направленных против торговой и промышленной гегемонии Голландии.

Еще в середине XVII в. Голландия являлась образцовой страной и занимала лидирующее положение как в товарном производстве, так и в международной торговле. (Барг М.А. Великая английская революция в портретах ее деятелей, 1991)

Динамизм этого насквозь коммерциализированного общества не имел себе равных в тогдашнем мире. Если общий индекс промышленного производства Голландии в 1584 г. принять за 100, то в 1664 г. он составлял уже 545.

Агрикультура на отвоеванных у моря польдерах была столь эффективна, что обеспечивала быстрое высвобождение рабочей силы из земледелия в промышленное производство, морской промысел и транспорт. Среди отраслей перерабатывающей промышленности особенно выделялась текстильная и судостроительная.

Об эффективности текстильной промышленности говорит тот факт, что английские сукна неокрашенными и неотделанными экспортировались в Голландию, откуда расходились по всем другим странам.

Эффективность судостроения объяснялась высоким для того времени уровнем механизации работ (лесопилки и грузоподъемные устройства, приводившиеся в движение ветряными двигателями) и стандартизацией деталей. В результате стоимость строительства одного корабля в Голландии была вдвое ниже, чем в Англии. Перевозки на голландских судах обходились клиентам гораздо дешевле, а Голландия обладала наибольшим в Европе торговым флотом.

Роль флота была еще более важна, так как львиная доля промышленного производства строилась на переработке привозного сырья и полуфабрикатов.

Англия начала свою борьбу с Голландским экономическим и торговым лидерством с введения в 1651 г. навигационного акта, направленного на запрещение каботажных перевозок вдоль берегов Англии на иностранных кораблях и \"разрешающего\" заход в английские порты только судов, снаряженных командами стран - производителей товаров.

Не трудно заметить, что условия \"Навигационного акта\" были направлены на подрыв голландской посреднической торговли и привели к англо-голландской войне 1652-54 гг., лишь по результатам которой Нидерланды были вынуждены смириться с фактически дискриминационными условиями торговли.

И только доведя свою промышленность под сенью протекционизма до процветающего состояния, когда основной проблемой стал уже сбыт продукции, Англия в середине XIX века отменила навигационные акты и стала сама проводить (пропагандируя и навязывая другим) политику свободной торговли.

3. Горький опыт СССР

Уважаемый Дмитрий Анатольевич. Вы призываете к вполне разумным и где-то даже грандиозным целям, но методов продолжаете придерживаться пока далеко не тех, которые способны привести к решительным результатам.

Либералы взовьются и скажут, что авторы призывают к отказу от свободы, то есть к тоталитаризму. Но позвольте, разве Англия, став протекционистской в середине XVII века, последующие 250 лет перестала быть демократическим государством? Отнюдь. А разве США, будучи протекционистской в XIX веке, не была демократической страной. Была.

Отрицать то, что экономическая политика государства оказывает серьезное влияние на развитие экономики, даже бессмысленно. Это очевидно.

Другое дело, что влияние государственной политики может быть как стимулирующим, так и сдерживающим. Правильная, осторожная и выверенная политика будет стимулировать развитие, а ложная или ошибочная - сдерживать. В этом плане практика является критерием истины. И если Россия последние 20 лет топчется на месте, то, может быть, делает что-то не то. Или не так.

Либералы опять возразят, что авторы предлагают возврат к сталинским методам.

То, что при Сталине было серьезное экономическое развитие, совсем не говорит о том, что всякое экономическое развитие требует драконовских методов. Вдумайтесь, если даже у Сталина кое-что получилось, то может и были у него интересные экономические находки, даже не совсем осознанные. Может стоит присмотреться? Может, стоит Госплан возродить хотя бы в рамках индикативного прогнозирования и программного долгосрочного планирования. Тем более, что аналогичные системы с успехом применяет ряд буржуазных стран.

Либералы, естественно, ехидно укажут на ГУЛАГ, как на источник бесплатной рабской рабочей силы «развивающегося социализма». Да, на многих «комсомольских ударных стройках», действительно, работали и заключенные со спецпереселенцами. Но нигде они не составляли большинства, да и поставляли оборудование и материалы на стройки отнюдь не заключенные.

Либеральные экономисты видят в сталинизме только сплошное недоразумение, но не замечают экономические находки, которые тогда были применены в Советском Союзе. Активное государственное инвестирование, даже при его относительно низкой эффективности, приводило к наращиванию объемов производства.

Сводить сталинское управленческое ноу-хау только к ГУЛАГу и НКВД глупо и неверно. Там были и успехи с удачами, даже нащупанные эмпирическим путем, даже не до конца понятые самими советскими управленцами по экономическому механизму.

Ошибкой было сохранение после Великой Отечественной войны стратегии опережающего развития отраслей производства средств производства. То, что было еще как-то объяснимо в период индустриализации и подготовки к Второй Мировой войне, было догматически распространено на мирный период.

Если бы СССР во времена Хрущева осуществил небольшую переориентацию ресурсов на расширение производства предметов потребления («программа Булгарина»), то социализм в СССР, возможно, получил бы основание для народного признания и уважения, т.е. шанс для дальнейшей трансформации в сторону демократического социализма. Так не произошло из-за того, что сплоченная партийная (политическая) бюрократия почувствовала угрозу своей верховной власти от более разобщенной государственной (советской) и хозяйственной бюрократии.

Но даже в горькой истории можно увидеть зерна будущих успехов. Их нужно извлечь, чтобы освободиться от оков прошлого, опершись на него в развитии. Нужно познать, понять и переосмыслить наш (и не наш) горький (и светлый) опыт, очистить зерна истины от плевел заблуждений и посеять для прорастания. Только тогда История и Опыт будут поставлены на службу настоящему.

Следует отметить, что, наверное, хватит корчить из себя иванов-непомнящих каждый раз, говоря как с чистого листа, очерняя и отбрасывая государственный опыт.

4. НеоКейнсианская макроэкономическая доктрина

Так в чем же могут заключаться те невидимые пружины успехов развития СССР в середине 20-го века, которые не были поняты в Советском Союзе, которые были частично приняты и применены на Западе.

До Кейнса не было макроэкономики как экономической дисциплины. Многие экономисты считали, что и в экономике государства действуют те же законы, что и в экономике предприятий.

Да и вообще: рынок - вещь не простая и до конца не понятная, вмешиваться в нее себе дороже, рынок все лучше сделает сам. И отчасти это было действительно так, особенно когда экономика была немонополизирована.

Экономисты середины 20-го века признали, что Кейнс совершил подлинную революцию в экономической науке, написав свой знаменитый труд «Общая теория занятости, процента и денег\" (1934), поставив в ней вопрос так, что существовавшая до него классическая экономическая теория (ныне - неолиберальная) является лишь частным случаем Общей.

С тех пор утекло много воды. Либеральные экономисты препарировали подходы Кейнса, использовали их в своих целях, сформулировали свою неолиберальную макроэкономическую доктрину и постепенно совершили ползучую консервативную контрреволюцию в экономической науке, опять подняв на знамя свои знаменитые догматы о самодостаточности и абсолютной саморегулируемости рынка, о вреде государственного вмешательства в экономику. Сначала было правое кейнсианство, затем посткейнсианство, и наконец неолиберальный синтез. Синтез на платформе либерализма.

Следует отметить, что по теоретическому анализу и практическим рекомендациям экономической политики неолиберализм и неокейнсианство часто выступают антиподами, т.е. диаметрально противоположны.

Неолибералы во главу угла ставят борьбу с инфляцией, а кейнсианцы предлагают использовать небольшую «управляемую инфляцию» для развития производства.

Неолибералы настаивают на безусловном вреде бюджетного дефицита, а кейнсианцы отмечают, что дефицит вреден лишь в периоды экономических бумов, а в периоды спадов, депрессий (и при догоняющем развитии) дефицит бюджета не просто необходим, а полезен, иногда даже жизненно необходим.

И если во время спада бороться за стабильную национальную валюту и профицитный бюджет, то результатом будет только «циклический спад», который в пределе (если упорно следовать «стабилизационной» политике) вполне может завершиться полным экономическим коллапсом и мертвой тишиной, как на кладбище. Производство умрет, зато рубль (или доллар) будет оставаться стабильным. Хотя его и будет жутко мало.

Тут надо определиться: или - или. Или твердая валюта, или живая экономика. Экономика умирает, но зато рубль стабильный - или экономика развивается, но рубль неустойчив.

Кейнс даже описал, как немецкие финансисты в двадцатых годах прошлого столетия после поражения в первой мировой войне спасли свою промышленность за счет раскручивания гиперинфляции. Настрадались тогда от скачущих галопом цен многие, но промышленность была спасена от коллапса и устояла на ногах.

Различия между кейнсианством и неолиберализмом можно представить наглядно в виде медицинской метафоры. Есть две болезни: гипертония и гипотония, повышенное или пониженное кровяное давление. И в том и в другом случае болит голова, но лекарство, спасительное в одном случае, будет смертельно опасно в другом.

Неолиберальные антиинфляционные лекарства являются лекарствами от «перегрева» экономик, от чрезмерного экономического бума, т.е. от гипертонии. А кейнсианство является лекарством от депрессии, спада, «гипотонии».

Кейнсианство - это стимулирующее, возбуждающее, допинг, если хотите. А неолиберализм - это успокоительное. В средние века, лет 300 назад, когда не было лекарств от гипертонии, головные боли при высоком давлении лечили кровопусканием и несколько позже, уже более цивилизованно, пиявками. Кровососы отсасывают лишнюю кровь. Давление спадает. Голова перестает болеть. Человеку становится легче.

А представьте себе раненого человека, бледного от потери крови (какой была Россия на протяжении всех 90-х годов уже прошедшего века), а либеральные эскулапы упорно, раз за разом, настойчиво прописывают ему кровопускание (стабильный рубль, профицитный бюджет).

Как каждое лекарство должно применяться в конкретных условиях, так и экономические рецепты должны соответствовать «болезни» и состоянию «пациентов», а не использоваться в качестве панацеи для любого случая.

Либералы же, даже во время кризисов, настаивают на сокращении социальных расходов, т.к. бездефицитность бюджета и стабильность валюты для них главнее. И настаивают на увеличении налоговых ставок для снижения дефицитности бюджета.

А кейнсианцы же, особенно во времена кризисов, настаивают на расширении спасительных социальных программ и на сокращении налогов. Они призывают думать не о «стабильном» бюджете и о стабильной валюте, а о поддержании и расширении спроса и хозяйственной активности. Инфляция в состоянии экономического спада будет не такой уж и большой, да к тому же будет являться значительно меньшим злом, по сравнению с глубоким экономическим спадом.

Россия очень долго и настойчиво, с упорством, достойным лучшего применения, реализовывала именно неолиберальные рекомендации сдерживания экономического развития. Называлось это высокопарно политикой поддерживания курса рубля. Все освобождающиеся средства государства направлялись на эти цели, к этому сводилась значительная часть экономической и бюджетно-финансовой политик.

Может быть попробуем применить методы стимулирования экономического развития?

При этом необходимо конечно же помнить, что на одних только «стимуляторах» прожить невозможно и любое лекарство является лишь добавлением к «здоровому образу жизни».

5. Как быть со стагфляцией

Стагфляцией называют спад, который сопровождается инфляцией, или инфляцию, которая вызывает спад производства.

Дело в том, что инфляция традиционно связывается с перепроизводством, экономическим бумом. В экономике наблюдается полная занятость, ресурсов начинает не хватать, они дорожают. Говорят: «инфляционный перегрев» экономики. Он указывает в то же время к приближению к кризису и циклическому спаду. Почему? Потому что в это время капитальные вложения существенны и отрываются от уровня спроса.

Борются с инфляцией (и будущим спадом) обычно сдерживанием экономического развития. Но это в условиях перепроизводства, «перегретой» экономики.

В условиях же неполной занятости, как было в России последние 20 лет, имеется и второй путь борьбы с инфляцией - это развитие производства, т.е. его стимулирование. В этой ситуации сдерживать развитие производства бессмысленно, так как результатом будет (и это подтверждено реалиями) сокращение товарного предложения, рост средних издержек и дальнейшее увеличение разрыва между спросом и предложением, подстегивающего инфляцию.

Как видим, сокращение объемов производства вызывает рост себестоимости и, следовательно, рост цен, то есть инфляцию предложения.

Инфляция - вещь малоприятная. С ней борются. Но в результате такой «монетарной» борьбы она только обостряется, сопровождаясь спадом. Почему так? Просто диагноз по симптому поставлен не верно, отсюда и предложены не те лекарства. Сдерживание развития в условиях перегрева экономики и чрезмерного развития является не очень приятным, но благотворным «лекарством». А вот сдерживание развития в условиях спада или неразвитой экономики не может не быть вредной политикой.

Напомним, что Россия упорно на протяжении 90-х годов осуществляла «стабилизационную» финансовую политику, что приводило лишь к стабилизации состояние депрессии. Да и сейчас еще основным критерием эффективности кредитно-денежной политики является уровень инфляции. То, что развития нет - это так, мелочи, зато смотрите, какой у нас рубль крепкий. И валютных запасов куры не клюют. Ну действительно зачем чем-то еще озадачиваться, зачем что-то предлагать и осуществлять, когда рынок все сделает сам. Но он-то не хочет делать, так как ему не помогают, а мешают.

Ну а то, что получился в результате такой политики полукриминальный рынок и полуколониальное хозяйство, так это виновата, опять же, не глупая либеральная политика, а, естественно, плохой, серый и ленивый, темный народ. Плохому танцору, как известно, и яйца мешают.

Но если уж быть предельно точным, то виноваты в плохих результатах хозяйствования не плохие либералы, а сам по себе «плохой» либерализм. И даже не плохой либерализм, а просто примененный не вовремя и не к месту.

6. Принципы конструктивной политики

Необходимо избавляться от обаяния либеральной догмы саморегулируемости рынка.

Во-первых, предстоит отказаться от финансовой стратегии твердого рубля и разработать полноценную комплексную систему защиты общества и экономики от инфляции. Рубль не может быть сильным при слабой экономике. Это иллюзия благоденствия, которая бьет по экономике, т.е. по благополучию. Краткосрочная иллюзия при долгосрочном проигрыше.

Мягкая кредитно-финансовая политика при сдерживании темпов инфляции позволит отыскать столь необходимые экономике для модернизации ресурсы. Финансовые средства можно направить на развитие инфраструктуры, освоение Сибири, развитие промышленности на юге России, других регионов, благоустройство деревни.

Когда государство начнет вкладывать средства, то начнет активней инвестировать и частный предприниматель, в том числе и иностранный.

Китай последние перед кризисом годы ежегодно получал около 100 миллиардов долларов иностранных инвестиций, но только потому, что сам строил на 900. Строит дороги, порты, заводы. А потом приходит частник и ставил магазинчик. Или иногда ставил свой завод рядом с государственным.

Во-вторых, предстоит разработать и начать осуществлять десятки, а может и сотни государственных программ и программок развития и модернизации производств, которые может поддержать государство, вливаясь в капиталы корпораций своими инвестициями и поддерживая НИОКР, разработку самих программ модернизации и развития.

Можно услышать расхожую поговорку, что хорошая реформа требует много денег. По отношению к экономике это заблуждение: хорошая экономическая реформа порождает большое количество новых денег. Инвестиционные деньги не являются инфляционными и могут быть получены не за счет денежной эмиссии, а за счет государственной кредитной эмиссии.

Взвешенная и продуманная эмиссия позволит использовать государству и, через него, обществу эмиссионный доход, не передавая его частной банковской системе.

Нужна не борьба, а партнерство рынка и государства. Государство даст деньги на развитие и будет осуществлять контроль за ним, а рынок будет указывать эффективные направления инвестирования и заставлять работать хозяйственников в конкурентной среде.

Уровень жизни народа при этом начнет постепенно повышаться и не просто так из-за повышения цен на нефть, а потому, что все будут более напряженно работать.

Рассуждать можно много. Думается, что и направление и механизм (политика) движения ясны. Все остальное: образованное общество, терпеливый и трудолюбивый народ, финансовые ресурсы у нас в достаточном количестве.

7. Подведем итог

Если Россия будет продолжать следовать традиционным курсом сырьевой полуколонии, то ее роль и влияние будет только падать, а сама она, вполне возможно, рассыплется под восторженные «недоумения» наших западных «заклятых друзей».

Если же Россия повернет на 90 градусов вектор своего экономического развития и сформирует эффективную экономическую политику, строя не полудикий либеральный, а развивая цивилизованный социально ориентированный государственно-регулируемый рынок, то она имеет все шансы и основания стать вровень со странами Европы и активно развивающимся Китаем. Следует отметить, что последнее будет далеко не так уж и просто из-за наличия у него конкурентного преимущества огромной и относительно дешевой рабочей силы.

Для того, чтобы сделать Россию развитой и процветающей, необходимо сменить вектор ее экономического развития. А для этого необходимо сменить базовую для обоснования экономической политики макроэкономическую доктрину с неолиберальной на неокейнсианскую.

Ну и, конечно же, предстоит разработать государственные программы модернизации хозяйственной инфраструктуры и ключевых производств, развития городов-курортов и регионов, сельского хозяйства. И даже в этом случае ничего не появится само собой. Предстоит очень много и кропотливо работать. Но в этом случае хоть направление развития и его методы, т.е. стратегия и тактика будут приняты правильными, т.е. заявленные цели начнут приближаться.

Пока же идет зачастую бюрократическое топтание на одном месте с изображением бурной деятельности, а то и упорные рывки в ложном направлении. Что в нашем непростом состоянии опасней, тяжело сказать.

P.s.: Уважаемые читатели. Мы просим Вас принять участие в кампании поддержки и распространения данной Декларации, если конечно она не вызывает у Вас отторжения и Вы считаете актуальным разворачивание публичной дискуссии о путях и методах экономического развития России.