Нам нужно вкалывать на свое будущее, а мы его боимся

Здесь и теперь, при Путине и при Медведеве, как римляне при Августе и Тиберии, пройдя через горнило жарких «летних» смут, мы вступаем в пору «золотой осени», в инерционную фазу развития русского этноса.

«Совершаемые другими глупости отнюдь не помогают нам стать умнее», - замечал Наполеон. В справедливости этих слов победоносного императора можно убедиться на примере нашумевшей печальной истории с «письмом Подрабинека». Печальная она, прежде всего, потому, что в этой истории одна непроходимая глупость вызвала к жизни множество других глупостей, породила в людях гнев, обиду и растерянность, но нисколько не приблизила нас к долгожданному гражданскому обществу, в котором публичное обсуждение подобных подрабинековским откровений стало бы невозможным.

Мы живем почти 20 лет в Новой России, около 10 лет - в эпоху политической стабильности и более года - в условиях мирового кризиса. Целое поколение граждан нашей страны не только не помнит времена СССР, но уже и не может их помнить. Для них Михаил Горбачев - персонаж того же порядка, что Никита Хрущев или Владимир Ленин. Даже взрослым, состоявшимся людям сегодня приходится напрягать память, вспоминая времена «перестройки» и «смуты». Кризис, который испытывает прочность нашей веры в Новую Россию, также напоминает нам о том, что лучшая жизнь не наступает по мановению волшебной палочки и что путь к ней не бывает и не будет гладким. Сегодня, как и 20 лет назад, думающие люди мучаются вопросами: кто мы? Куда идем? Откуда уходим? Что из нашего прошлого должны взять с собой, а что - с презрением отринуть? И главный вопрос: что ждет нас в будущем - позор или величие? крушение наивно-потребительских иллюзий или радость истинного процветания? грандизный пир духа, предсказанный русским еще Нострадамусом и Вангой, или новая тьма тоталитарной утопии, какой пугает нас вечно рефлексирующая интеллигенция?

От этих тяжких вопросов кружится голова. От непонимания собственного места во всей этой беготне времен опускаются руки. От противоречивых сигналов запутавшихся в вязкой тине реальности масс-медиа становятся непослушными ноги. «Куды бечь?!» Насколько было проще жить в эпохи, когда все за нас решали «руководящие и направляющие силы», начальники и олигархи, а не мы сами! Именно теперь, когда и власть, и мир, и собственный разум подсказывают, что самое лучшее, что сегодня можно сделать для самих себя и для страны, - это работать, работать, работать, многие сильные и здоровые люди вдруг начинают жаловаться на усталость. Причем это усталость не физическая, а эмоциональная, психологическая, нравственная. Усталость как ощущение общественного дискомфорта. Усталость от навязывания публичной средой неких устойчивых стереотипов поведения, несовместимых с воспитанием, внутренней культурой, в конце концов, с обычной человеческой порядочностью. И среди этой апатичной усталости у многих появляется предощущение странного нового мира, враждебного всему доброму, светлому, вечному. Проще говоря, вместо того чтобы вкалывать, выстраивая собственное будущее, люди начинают его бояться. Ну не абсурд ли?

К счастью, это предощущение обманчиво, а мир, который рождается на наших глазах и при нашем активном участии, совсем не нов. Вернее, он нов для нас, для русских, но многие цивилизованные этносы уже жили в таком мире: римляне - при Октавиане Августе, византийцы - при Василии Македонянине, европейцы - после Реформации, китайцы - уже при Дэн Сяопине, и т.д. Лев Николаевич Гумилев, создатель учения о пассионариях, определил его как инерционную фазу этногенеза.

По Гумилеву, фаза инерции - это «золотая осень» этноса, время умиротворения и созидания. Пассионарные всплески и надломы, смуты и войны, разброды и шатания остаются в прошлом (для нас - в ХХ веке). Нация чувствует в себе опытность, зрелость, достоинство. Она больше не хочет, не готова и не может постоянно добиваться невозможного колоссальным напряжением сил. Ее наивный романтизм стал достоянием истории; она трезва, разумна, прагматична и практична, иногда - цинична; но не в главном: в главном же, в понимании самой себя и своего места в мире, она живет с пафосной гордостью за все прожитые ею века, накопленные поколениями богатства и совершенные национальными героями подвиги. Она не плюется в своих прежних вождей, какими бы чудовищами те ни казались с гуманистических позиций сытой современности. Никакие «культы личности» не развенчивает, предков не судит и не проклинает, старых героев не пытается лишить Отечества; вообще не делает из собственной истории - новейшей, в том числе - мамаево побоище. Не пользует свою историю избирательно, а принимает ее всю, какая есть, с почтением и благодарностью. Эта нация живет настоящим и смотрит вперед, черпая в собственном прошлом не семена раздора, а силы и веру для рывка в будущее.
Ее можно сравнить с человеком сорока-шестидесяти лет; конечно, молодость ушла и ее не вернешь, двигать горы уже не получится; приходится во всеоружии встречать болезни и напасти, которых раньше не было; достойно отвечать на угрозы и вызовы, какие в прежние молодые времена можно было игнорировать. Но несмотря на все свои заботы, этот зрелый человек еще полон сил; он уверен, что справится (и справляется!); у него есть что терять и есть к чему стремиться; он знает, на кого равняться и с кем вести дела; он уже достаточно мудр, чтобы понимать: где-то впереди, в туманной неизбежности пасмурная осень увядания (для этноса - обскурации, то есть распада) и морозная зима старости (гомеостаза), но это не пугает, так как до той суровой поры еще годы и годы счастливой, достойной жизни.

Для этноса, по Гумилеву, - целых триста лет! Для сжавшейся в пружину человеческой истории триста лет за порогом XXI века - все равно что три тысячи во времена седой античности. Но будут ли они и если будут, то насколько счастливыми и чем, кого достойными - зависит лишь от нас.

Здесь и теперь, при Путине и при Медведеве, как римляне при Августе и Тиберии, пройдя через горнило жарких «летних» смут, мы вступаем в пору «золотой осени», в инерционную фазу развития русского этноса (и шире - российско-евразийского суперэтноса, который с позиций пассионарной теории, разумеется, никуда не делся даже с распадом СССР). Этот процесс происходит прямо сейчас, при жизни поколений, явившихся на свет в периоды надлома и депрессии. Историческое время! Для умных, энергичных, творческих, но притом старательных, усидчивых, законопослушных граждан весьма многообещающе.

Пожалуй, именно инерционная фаза - лучшее время цивилизации, сумевшей дорасти до нее. Не зря сэр Арнольд Тойнби называл эту фазу гармонической. Повторюсь, это принципиально важно: в фазе инерции этнос тратит свои силы не на борьбу за химеры, не на гражданскую смуту, а на развитие, созидание, процветание. Самые прекрасные произведения культуры создаются именно в этот период. Самые великие империи достигают своего расцвета именно в этот период: Рим - при Антонинах, Византия - при императорах Македонской династии, европейские - в колониальную эпоху. И именно в этот период люди наконец-то получают возможность спокойно заниматься каждый своим делом, оставив Богу - Богово, а кесарю - кесарево, не боясь, что их вдруг принесут в жертву демонам некой тотальной идеологии, «всесильной, потому что верной», или просто-напросто порешат в междоусобной разборке.

Но, как ни странно, к этой спокойной, продуктивной эпохе сложнее адаптироваться, чем к временам разброда и шатаний. Людям одержимым, с горящими глазами и факелами в руках - бунтарям-пассионариям из трех предыдущих «горячих» фаз этногенеза - устроиться здесь непросто. Им надлежит смирить гордыню и направить свою энергию в конструктивное русло, если не в работу, то в творчество, иначе они будут перемолоты мощными защитными механизмами инерции, главный из которых - всеобщий страх новых потрясений.

Еще сложнее устроиться в инерционный период людям пустым, бесталанным, безынициативным - ленивым, праздным, малодушным обывателям. Их время придет при обскурации (что, собственно, и наблюдается сейчас в старушке Европе, неуклонно теряющей свою национальную и цивилизационную идентичность), но пока, в гармоничной фазе, пассионарная инерция и создаваемая ею живая конкурентная среда вытесняют их на обочину жизни.

А как же усталость, откуда берется она, если у общества в целом такие многообещающие перспективы?

Усталость естественна при смене фазовых императивов, естественна для людей, рожденных в иную эпоху, тем более воспитанных иной эпохой и чувствующих до сих пор свою принадлежность к ней. Иначе говоря, если человек и сегодня ощущает себя «советским», он и будет растрачивать себя на безысходную тоску об утраченном величии, потерянном коммунистическом рае и «России, которую мы потеряли». Если душой и мыслями он остается в «смутных 90-х», если не понимает, не хочет понять, что и почему с тех пор необратимо изменилось в мире - и собственное государство он будет по-прежнему воспринимать как «бандитское», а свою жизнь - как карусель, калейдоскоп, рулетку. Как тут не быть усталости от такой жизни! В мире иллюзий долго не протянешь.

Даже я, вступившая во взрослую жизнь в годы пассионарной депрессии (середина 90-х), чувствую временами эту усталость, что уж говорить о людях старшего поколения, ставших взрослыми еще в советские и «перестроечные» времена? Но обратите внимание, у «поколения нулевиков», т.е. у тех, кто входит в жизнь уже при Путине - Медведеве, нет никакой усталости! Они оптимистичны, прагматичны, полны сил, веры в себя и свою судьбу. Эти будут строить Великую Россию, хотят они того или нет - будут, «время зовет». Все, что им сейчас необходимо для успеха: четкие, ясные, реальные цели в жизни и знания, как к этим целям идти.

Так что когда говорят: «XXI век станет веком России», это не преувеличение и уж тем более не фантазия - это научное предвидение, исполнение которого зависит от нас самих.

Усталость старших поколений пройдет, когда сменятся сами эти поколения. Или когда люди из этих поколений сумеют адаптироваться к потребностям инерционной фазы. То есть не сразу, не в момент. Но это же не значит, что умным людям нужно превращаться в старых брюзг и закрывать глаза на объективные процессы! Рискую вызвать гнев и ненависть адептов СССР, но все-таки скажу: наше нынешнее время и особенно предстоящее гораздо продуктивнее того, в которое мы родились.

А пена скоро схлынет. Письма, подобные подрабинековскому, возможно, будут где-то появляться, но останутся уделом безнадежных маргиналов, гниющих заживо на далеких обочинах общественной жизни. Там же окажутся и околополитические «митрофанушки» со своими инфантильными призывами к новой «охоте на ведьм». Появятся четкие, ясные и обязательные для граждан нормы общественного поведения. Инерционная фаза тем и хороша, что как никакая другая умеет эффективно избавляться от опасных «крайностей».