Как воспитать мужчину, а не \"тряпку\"

«С девочками легко в детстве и тяжело, когда они становятся взрослыми. С мальчиками тяжело в детстве и легко, когда они вырастают» - гласит народная мудрость.

У меня есть сын Вася. «Наша надежда и опора», - как говорит ему бабушка. Надежда-и-Опора, между тем, любит иногда всплакнуть, залезть на колени и поцеловать, покапризничать на тему «в этой куртке я в школу не пойду»... В общем, демонстрирует совсем не мужское поведение. Бабушка, родом с Кавказа, пользуется каникулами, которые внук проводит у неё, чтобы воспитать в Васе мужские качества.

- Мама, мне бабушка подарила кинжал, настоящий, - обрадовал по телефону он, - и будет учить играть в ножички!

Мне стало плохо. Ножички - это не в дерево бросать, чтобы воткнулся. Это положить руку с растопыренными пальцами и попадать остриём между ними.

Пока я дозваниваюсь до мамы, чтобы объяснить, что внук совсем не обязан уметь танцевать лезгинку, пить вино из рога, произносить тосты и прочее, вспоминаю своего друга детства Антона. Его мама - тётя Наташа - тоже растила «настоящего мужчину».

Она периодически, нет, довольно часто пребывала в настроении «я стою у ресторана, замуж поздно, сдохнуть рано», моя мама гадала ей на кофейной гуще, а мы с Антоном были обречены на общество друг друга.

Об отце Антона было известно мало. Главная характеристика - «тряпка».

- Кто твой папа? - спрашивала воспитательница в детском саду, когда мы «проходили» профессии.

- Тряпка, - отвечал Антон.

Антон страдал энурезом. Это была страшная тайна, которую я честно хранила. Вообще-то его должны были положить в детское отделение психбольницы, чтобы там лечить от «писанья» лекарствами и гипнозом (и тётя Наташа была не против), но моя мама Антона отстояла.

Энурез у него обострялся на нервной почве. Например, перед поездкой в стоматологическую поликлинику - мы оба носили пластинки. На автобусной остановке он покорно садился на лавочку и начинал тихонько плакать. Я знала, что он сейчас наплачется и успокоится. Но этого не знали все остальные граждане.

- Мальчик, что ж ты плачешь? - спрашивала какая-нибудь сердобольная бабуля, - ты же не девочка.

- У-у-у-, - гундосил Антон.

Автобус, как назло, долго не приходил.

- Антон, прекрати немедленно, - требовала тётя Наташа.

- У-у-у, - набирал воздуха Антон.

В результате всё заканчивалось как всегда. Разъярённая тётя Наташа нависала над Антоном и давала ему подзатыльники с обеих сторон.

- Будь мужчиной! - кричала она и била правой, - Будь мужчиной! - требовала она снова и лупила левой.

А однажды Антон начал заикаться. Тётя Наташа с моей мамой сидели на кухне и обсуждали личную жизнь тёти Наташи. Пили вино, пели про паромщика Пугачёвой (кстати, Антон до ужаса боялся этой песни именно из-за седого паромщика, а тётя Наташа её как раз очень любила и выводила «соединяет берега седой паромщик» трубным голосом, перекрикивая Пугачёву на пластинке). Нас отправили спать. Антон чего-то захотел и пошёл на кухню.

- Мамочка!

- позвал он. В коридоре было темно. Антон шёл медленно, держась за стену.

Сколько выпила вермута к тому времени тётя Наташа - не известно. И что на неё нашло - не понятно, но только она быстро схватила кухонные ножи, вставила их в рукав и спряталась за угол кухни. Моя мама в это время мыла посуду и не отследила.

- Мамочка, - позвал опять Антон.

- Тут нет твоей мамы! - жутким голосом протянула тётя Наташа, - Тут только я - Фредди Крюгер! Ха-ха-ха! Иди сюда, мальчик! - После чего вытянула руку с ножами.

Антон заорал так, что мы с мамой чуть не описались.

- Наташка! Это тебя надо в психушку! - закричала моя мама.

После этого Антона сначала отвели к врачу-невропатологу, а потом отвезли к бабуле-знахарке, которая его святой водой брызгала.

Заикаться Антон перестал, зато стал бояться темноты. Воды он стал бояться после нашей совместной поездки на море.

- Мужчина должен уметь плавать! Сними круг и заходи в воду, я сказала! - кричала тётя Наташа.

Антон стоял на берегу, вцепившись в шею надувной утки. День на третий тётя Наташа проколола утку булавкой. В воде утка стала сдуваться. Антон запаниковал, но не кричал - мама плыла рядом.

- Смотри, как весело уметь плавать! - говорила тётя Наташа и шумно била руками по воде, - Можно нырять, можно под водой играть!

- Это как? - осторожно спросил Антон, - Утка выпускала воздух медленно, и он рассчитывал доплыть до берега.

- А вот так! - сказала тётя Наташа, нырнула и дёрнула Антона за ноги вниз. Он от неожиданности отпустил круг, заорал и ушёл под воду. Там он стал хватать мать за шею, ноги и руки.

- Перестань, успокойся, - вскрикивала тётя Наташа, понимая, что уже наглоталась воды и сейчас точно утонет.

- Отцепись от меня! - закричала она, чувствуя, что это выныривание станет для неё последним. Она отодрала Антона от себя и в два гребка отплыла подальше. Антон такого предательства не ожидал, перестал кричать и тихо пошёл под воду.

- Он смотрел на меня как... как... детёныш этого, тюленя, беленький такой, понимаешь? - говорила тётя Наташа моей маме, выливая из канистры остатки вина «Чёрный доктор».

- Белёк на севере, а мы на юге, - ответила моя мама.

- Тогда как этот... дельфин... мать его, - кивнула тётя Наташа, переходя на следующую канистру вина.

Спас Антона проплывавший мимо мужик.

Чтобы сын успокоился, тёте Наташе пришлось покупать новую монстрообразную утку, которую Антон надевал сразу же на выходе из номера и снимал только вечером. Он в ней ел, переодевался, гулял, спал днём. В воду больше не зашёл.

А ещё тётя Наташа учила сына танцевать, потому что «настоящий мужчина» должен уметь вальсировать. Антон обнимал мать за родные жировые валики на талии, утыкался в мягкую тёплую грудь и был совершенно счастлив.

Он женился после первой институтской дискотеки. Девушка сама подошла к нему, положила его руку на свою заплывшую талию, придвинулась - Антон ощутил знакомую тёплую мягкость и совсем не по-мужски хлюпнул носом и смахнул невольную слезинку.

- Ну, ну, ну... ш-ш-ш - обняла его девушка.