Как слово наше отзовется..

Удивительно, насколько по-разному в разные периоды жизни человек может прочитывать одни и те же строки. Включая те, которые всю жизнь знает наизусть. Например, великое тютчевское «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется..». То есть вообще не дано.

А надо, казалось бы, уже научиться предугадывать. Потому что сегодня мы живем, работаем, пишем и дышим в мире, где слово, похоже, утратило свое главное назначение, но зато приобрело функцию - оно служит маячком, сигналом для поиска политических и идеологических смыслов. Сигнал же маяка должен всегда быть простым и однозначным: типа, искать - здесь, смотреть - сюда, рифы - тут, там - свой, а там - чужой...

Потому что людям неприятны оттенки смыла. Они беспокоят читателей газет и журналов, приводят в ярость радиослушателей и телезрителей. Приверженцы оттенков обычно бывают наказаны рублем - низкими тиражами, смехотворными рейтингами. Поскольу оттенки - это, как принято нынче говорить, геморрой. Потому что они отвлекают внимание от главного - различения черного и белого. Потому что они чреваты опасным предположением, что, возможно, нет ни черного, ни белого, а есть серое.

Слово «серый» всегда в России было ругательным. В жизни, в литературе, в детской песенной лирике (помните душераздирающую песню про розового слона?). И немудрено. Потому что смешение цветов затрудняет. Потому что в мире нашей мечты все должно быть устроено гармонично и просто: вор должен сидеть в тюрьме, обманщик должен быть предан анафеме, хороший мент должен побеждать плохого, герой не может быть с дырой, юмор обязан быть понятным, мотивы прозрачными, помыслы - чистыми, люди - богатыми, дети - здоровыми.

Но, увы, в жизни все не совсем так. И это достаточно паскудно само по себе. А потому даже мысли об этом хочется гнать от себя прочь. И когда самозваные журналисты позволяют себе подбрасывать грязные намеки на то, что гармония пока что представляется труднодостижимой, если достижимой вовсе, это не может не оскорблять. Когда не обличенные никакой властью лица, вооружившись палитрой с серой краской, начинают ковыряться в истории Второй мировой или обеих чеченских войн, когда безответственные работники блокнота и пера позволяют себе намекать на то, что простой, понятной и удовлетворительной во всех отношениях правды нет ни на Земле, ни выше, читатель звереет.

А как не звереть? Ведь простой вопрос требует простого ответа, как холодец - хрена. Ответ «хрена нет» зовет к топору. Намек на то, что не на все вопросы есть простые ответы, игнорируется. Потому что так привычней, удобней и безопасней, пусть хоть в мыслях. И то хлеб - в наше небезопасное время.

Правозащитник и журналист Александр Подрабинек, поклонницей черно-белого творчества которого я никогда не являлась, взял и ткнул пальцем в запретное. Замахнулся на святое серой тряпкой. И получает сейчас за это по полной программе - пятиминутки ненависти под лозунгом «журналист оскорбил наших отцов» проходят по всей стране, а у подъезда его подтерегают маленькие засранцы. Умеренные обсуждают в блогах, достаточно ли аккуратно журналист выразился, обозначая адресатов своего письма. Сторонники упорно предрекают Подрабинеку стать жертвой политического убийства. Философски настроенное меньшинство пытается вывести разговор на уровень дискусии о необходимости осудить сталинизм с той же строгостью, с какой осужден гитлеризм, но дискуссия быстро срывается либо на «поганого предателя», либо на «кровавую гэбню».

Грустно жить на этом свете. Но не писать же теперь, что весело?

Вторую часть тютчевского четверостишия произносят не всегда: «Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовется, - И нам сочувствие дается, Как нам дается благодать...» Если я правильно понимаю, настоящую благодать нельзя ни заработать, ни заслужить. Она может лишь снизойти. Но снисходит редко. Что, возможно, повышает ее ценность. На Александра Подрабинека на этот раз не сошла. Но это не повод становиться аккуратненьким.

Держитесь, Александр. Вы знаете, что я в своей колонке о вреде использования прослушек вовсе не защищала генерала Шаманова. Я знаю, что Вы в письме ветеранам ни капли не пытались обидеть русского воина. Что вычитывают в наших, возможно, неуклюжих, но написанных со страстью, строках загадочные читатели - это вопрос интересный. Но для нас с Вами, боюсь, праздный. Мы же знаем, что пишем не для них, а для себя. И благодати не ждем, хотя с радостью примем.

Мы, конечно, так не победим. Но создавать неудобства продолжим. Хотя в основном - себе.