Школьный кризис в мировом масштабе

С середины прошлого века в европейской ойкумене копилось и зрело ощущение кризиса национальных школьных систем, практически всех. Время от времени оно подкреплялось докладами по результатам проверок, потом приходило время школьных реформ, проектов и программ, потом - радостных рапортов, потом - жёсткой критики всех этих проектов и программ.

Опять двойка

Тем не менее сравнительное обследование массовых школ (обратите внимание: массовых, а не элитарных), которое комиссия по образованию Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) начала в 90-е проводить систематически каждые два-три года, привело к результатам ошеломляющим.

15-летние школьники (обычные, а не победители олимпиад) многих стран отвечали на вопросы и решали задачи тестов, направленных не столько на проверку академических знаний, сколько на умение применять их в практической интеллектуальной работе. В последнем таком тестировании в новом тысячелетии участвовало 275 тыс. школьников из 41 страны (девять десятых мировой экономики). Первое место - и не в первый раз! - заняли финские школьники; потом учащиеся новозеландских и австралийских школ; в предыдущих обследованиях одно из первых мест принадлежало школьникам из Южной Кореи. США во всех испытаниях не поднимались выше середины, Германия упорно оказывалась в последней пятёрке. В начале 90-х российские школьники занимали место почти среди победителей; в 1995-м - в первой трети списка; в 2001-м они заняли 29-е место по математике, 23-е - по естественно-научному циклу и 32-е - по способности понимать прочитанный текст.

Выступая в России с докладом по результатам обследования, глава комиссии Андреас Шлейхер отметил, что, как и школьники Германии, юные россияне, удовлетворительно отвечая на прямо поставленные академические вопросы, во всех исследованиях испытывали трудности, когда нужно было применить знания в практической задаче. Глава Государственного университета - Высшей школы экономики Я. Кузьминов так прокомментировал это: «Подрастающее поколение практически не умеет понимать смысл прочитанного текста, анализировать его и использовать полученную информацию».

Социальное равенство, способность и склонность учиться

В Европе после общей для всех начальной школы (чаще всего не три-четыре, а пять-шесть лет) родителям предлагается выбирать - не без подсказки школы по результатам тестов, будет дальнейшая учёба ориентирована на университет или на среднее специальное образование. Прогрессивная общественность не может смириться с тем, что в академических (или грамматических) гимназиях учится не более 10-15% старшеклассников, тем более что это в основном выходцы из образованных слоёв. Правда, выпускник любого учебного заведения может поступить в университет тоже, если после специальной подготовки сдаст соответствующий тест. Но правда также и то, что состав студенчества в Европе более или менее однороден по социальному происхождению. Наиболее озабоченные идеей социального равенства скандинавы отказались дифференцировать школы по степени одарённости или подготовленности детей. Сами слова «школа для одарённых детей» звучат там неприлично; с трудом они приняли идею отбора только для балетных школ. Наша бывшая соотечественница - выпускница московской физматшколы попыталась открыть такую же школу в Швеции. Ей удалось это сделать только под патронатом отцов-иезуитов; родители приводили детей на отборочные экзамены охотно, но чуть ли не украдкой.

Может быть, успехи массовой финской школы частично связаны и с тем, что одарённые в том или ином отношении дети там учатся вместе с середняками - это, возможно, хорошо для школы, но неизвестно, насколько это хорошо для тех, кто мог бы достичь большего.

Наиболее оригинальна позиция российских педагогов и чиновников от образования по отношению к проблеме исходного равенства детей и программ обучения. Маниакальное стремление российских родителей дать ребёнку диплом вуза привело, с одной стороны, к полному краху всей системы среднего специального образования, особенно в низших её сегментах, с другой - к появлению массы разнообразных гимназий и лицеев с якобы почти университетскими программами и преподавателями из вузов. В действительно элитарные школы идёт жёсткий отбор, но чиновники делают вид, что этого нет, и даже вменяют таким школам в обязанность принимать всех детей, независимо от способностей и уровня подготовки, если они живут в прилегающем микрорайоне.

Добросовестные немцы, чтобы дать родителям и детям возможность отсрочить выбор типа среднего образования, учредили, помимо академических гимназий и технических школ, так называемую общую школу неопределённой направленности. Очень скоро она превратилась в отстойник, куда и гимназии, и технические школы «сбывали» детей, с которыми не знали что делать. Теперь министерство образования не знает, что делать с этими школами.

Право выбора

Поскольку до сих пор нет согласия относительно того, что именно должен знать выпускник средней школы, и поскольку уважение к правам личности просто в крови европейцев, а личность у старшеклассника, бесспорно, присутствует, европейские системы среднего образования предоставляют старшеклассникам право самим определять набор предметов, которые они будут изучать. Предметы иногда предлагаются «в пакетах» (если ты выбрал физику, то обязан учить и математику), иногда - россыпью (можно изучать историю искусств, учиться бальным танцам или фехтованию, автоделу или кулинарии).

В европейских школах есть некий набор стандартов: математику выпускник средней школы должен изучать столько-то лет независимо от желания; потом может продолжить углублённое её изучение или оставить. Это похоже на наше деление старших классов на гуманитарные, математические, биологические, только оно не такое «непроницаемое», как это обычно бывает у нас.

Подобная «непроницаемость» недавно была модернизирована в датской школе: теперь старшеклассники, которые выбрали гуманитарное направление, могут набрать часть предметов из естественно-научного потока. «Я собираюсь стать журналисткой, - заявила датская школьница, - но решила изучать также математику, которая дисциплинирует ум». Звучит очень трогательно, только непонятно, прежде «гуманитарии» у них вообще не изучали математику или девушка выбрала углублённое её изучение - тогда за счёт чего?

Дальше всего в реализации права каждого самому себе верстать учебный план продвинулась, разумеется, Америка. Замечательный американский индивидуализм и личная ответственность за результат на школьной ниве привели к вполне определённым результатам. Вот отрывок из отчёта комиссии, которая обследовала американские школы в 80-х:

«Учебные планы и программы средней школы стали до такой степени расщеплёнными, выхолощенными и разбросанными, что уже не содержат какой-либо чёткой цели. Они, по мнению комиссии, напоминают меню кафетерия, в котором закуски и десерты могут быть ошибочно приняты за главные блюда.

Школы предлагают промежуточные курсы алгебры, французского языка, географии, но их заканчивают только 31, 13 и 16% школьников соответственно. Дифференциальное и интегральное исчисление предлагается школами, в которых обучается около 60% всех учащихся, но только 6% школьников завершает их изучение. В то же время 25% объёма зачётных единиц, получаемых выпускниками «общего направления» средних школ, приходится на курсы физической подготовки, личной гигиены, практической работы за пределами школ, а также курсы личного самообслуживания и развития, такие, например, как подготовка к взрослой жизни, женитьбе, замужеству и др.

Во многих других развитых странах курсы математики, биологии, химии, физики и географии начинаются с 6-го класса и обязательны для всех школьников, а время, отводимое на эти предметы, примерно втрое больше, чем время, затрачиваемое наиболее научно ориентированными школьниками США, то есть теми, кто избрал четырёхгодичное изучение естественных наук и математики в средней школе».

И выводы: «Комиссия по совершенствованию образования рекомендовала выпускникам средних школ в последние четыре года обязательное изучение пяти базовых дисциплин, составляющих ядро современной школьной учебной программы: английский язык (четыре года), математика (три года), естественные науки (три года), социальные науки (три года), овладение компьютерной грамотностью (полгода). Кроме того, учащиеся, желающие продолжить обучение в высшем учебном заведении, должны пройти двухлетний курс иностранного языка».

Школа - камера хранения детей на время работы родителей. Что ещё?

Обратите внимание: американская комиссия всё время апеллирует к опыту других стран, а не к собственной концепции массового среднего образования. Таковой, кажется, на сегодняшний день нет вообще.

Мы это хорошо знаем по собственному опыту. После того как среднее образование стало всеобщим и обязательным, прежняя цель полных средних школ потеряла всякий смысл. Прежде старшие классы средних общеобразовательных школ были полностью нацелены на подготовку молодых людей к поступлению в вузы; это же было и оценкой эффективности данной средней школы: сколько её выпускников поступило в вузы (и отдельной строкой - в вузы столичные и самые престижные). Цель смысл потеряла, критерий оценки остался прежним, поскольку никакого другого вразумительного критерия предложить никто не мог.

Когда французы ужаснулись выводам собственной комиссии, обследовавшей массовые школы и доложившей о том, что каждый четвёртый ребёнок из неблагополучных семей кончает начальную школу, не умея ни читать, ни писать, и умение ещё каждого четвёртого учиться дальше весьма сомнительно, Сэмюэл Джошуа, профессор педагогики университета Прованса, меланхолично заметил, что 40 лет тому назад было всё то же самое, просто общественность не обращала на это никакого внимания.

Так что изменилось: современная школа или ожидания, с нею связанные в постэкономическом обществе, где знания превратились в главный общественный ресурс и основу современной экономики?

Некоторые цели существования школы как бы лежат на поверхности, но о них не принято говорить. Честные и прямодушные немцы это сформулировали чётко: школа занимается детьми, пока родители на работе. Подростки на улицах часто превращаются в криминальную проблему, и англичане всерьёз обсуждали закон, по которому родители детей, часто пропускающих занятия, подлежат штрафу и прочим юридическим санкциям.

Ещё одна, несомненно, важная цель современной школы в развитых странах Европы - помочь интеграции детей первого поколения мигрантов в европейское общество. Множество мелких навыков городской жизни, которые французский, английский, немецкий ребёнок приобретает в семье, этим детям взять негде, только в школе.

Что мы ещё ждём от массовой школы сегодня?