Об однобокой российской толерантности

«Восемнадцатилетний студент умер на глазах у матери» - в таких выражениях нам повествуют о новом витке дела «черных ястребов»: убийстве 3 сентября неизвестным в Москве, в Отрадном, у подъезда собственного дома подследственного Расула Халилова. «Расул был очень начитанным и спокойным», «убийство произошло недалеко от детского садика»... Прочее в том же духе. Все это было бы крайне прискорбно, когда бы восемнадцатилетний Расул Халилов сам не обвинялся в попытке убийства не менее юных Федора Маркова и Павла Новицкого. Напомним, что в прошлом мае около двадцати молодых кавказцев ворвались в вагон столичного метро и - с криками «Аллах акбар!» и «Получайте, русские свиньи!» - набросились на двоих ребят славянской внешности. Эту попытку убийства многие СМИ почему то называют «избиением». Ничего себе «избиение» - с ножевыми ранами в сердечной области и в легком, с застрявшими в голове травматическими пулями.

Двойной толерантный стандарт, как оно обычно бывает? Напади Марков с Новицким на Халилова, никто не стал бы писать о том, какие они спокойные и начитанные.

Впрочем, кое-что обнадеживает: издания, поспешившие продемонстрировать дежурную «толерантность», все больше - второразрядные. (В солидных изданиях, например, «Российской газете» [1], можно встретить и взвешенный анализ происшедшего.) Зато умилил сетевой ресурс, сообщивший, кстати, что «выходцы с Кавказа якобы избивали молодых людей в метро по причинам ксенофобии». Вот уж оговорочка по Фрейду: «ксенофобия» - боязнь гостей. Кто ж теперь в Москве гость, а кто хозяин? Там же читаешь: «следователь Павел Щербинин, который расследовал нападение в метро, сказал, что про „ястребов" слышит впервые, а обвиняемые, которых он неоднократно допрашивал, показались ему „домашними мальчиками, вряд ли состоявшими в какой-то банде". Скорее всего, „ястребы" - это миф, придуманный ГУВД и журналистами».

Если «следователь Павел Щербинин» действительно существует, к нему есть несколько вопросов. Первое: не перепутал ли он себя, следователя, с адвокатом? Второе: была ли вообще банда или же школьник и студент сами себе нанесли опасные для жизни ранения? Третье: видел ли он запись преступления, сделанную подследственными? Четвертое: обвиняет ли он пострадавших, засвидетельствовавших крики о «русских свиньях», во лжи?

Адвокат ястребков, Ага Манафов, впрочем, следователя Щербинина основательно превзошел. Ладно, ему и положено. Удивляет только, почему манафовское по меньшей мере смелое заявление, что убитый-де пострадал «по национальному признаку», транслирует телевиденье. Извините, господин Манафов, не надо ставить ситуацию с ног на голову.

Другой ястребиный адвокат, Андрей Воинов, пытается представить спланированное преступление «спонтанной мальчишеской дракой».

И, уж кстати, еще несколько слов о жертве действительно невинной, из тех, кто фактом своей гибели оказался неудобен для поборников толерантности.

Через две недели мы встретим годовщину убийства школьницы Ани Бешновой [2]. Не могу не упомянуть о незначительном вроде бы эпизоде, вызвавшем лично у меня оторопь и почти ужас.

Несчастная мать Ани почему-то сочла нужным отметить в одном из интервью: «Аня никогда не состояла в националистических организациях». А если бы и состояла - что, ее можно бы было насиловать и убивать?

Когда понятия нарочно тасует хитрец адвокат, это противно, но не смертельно. Но если подобный бред произносит мать жертвы, это страшно. Конечно, эта простая женщина не сама сие измыслила. Вне сомнений, ее не раз вопрошали о политических взглядах Ани наши поборники однобокой толерантности. Оглушенная горем, не способная задуматься над сутью, мать приняла правила игры: жертва теперь должна доказать, хоть из могилы, свой «образцовый» идейный облик.

Между тем правовая сторона такова: даже если бы покойная Аня была бы вообще злостной правонарушительницей, ее убийца не перестал бы от этого являться убийцей и насильником. Ну нет в нашем УК такого закона, чтоб суровость наказания убийцы зависела от степени «положительности» жертвы.

Таким образом - хотя душа и чувство человеческой справедливости противятся этому - и подследственный Расул Халилов, и добрая девочка Аня Бешнова в юридическом смысле в равной мере являются жертвами. Что нам сделать, чтобы это принять, чтобы с этим примириться?

Не допустить, чтобы убийство Халилова послужило поводом для смягчения приговора другим обвиняемым по покушению на Маркова и Новицкого. Именно этого и добиваются адвокаты, бьющие сейчас на жалость. Адвокаты делают это сознательно, но многие журналисты подыгрывают им просто из привычки к стандартам толерантности.

Да, убийца Расула Халилова должен быть найден. Но факт, что Халилов гулял на свободе при столь серьезном обвинении, не делается от этого менее возмутительным. Подумаешь, необременительная подписка о невыезде. Это порождает недоверие к суду. При недоверии к суду случаи самосуда неизбежны.

Сегодня еще не слишком верится, что убийство Халилова действительно связано с делом, по которому он проходит. Потихоньку просачивается информация, что «домашний мальчик» подозревался в сбыте наркотиков. Если так, это не первый случай, когда наркоразборки пытаются представить убийствами «на почве ксенофобии».

Но даже если расследование по убийству Халилова не выявит связи с процессом «ястребов» - успокаиваться не стоит. Нам не нужны «ворошиловские стрелки», пора поднимать авторитет суда. Сегодня и срочно. Важнее этого, пожалуй, ничего нет. Завтра (ведь подумать жутко: несколько человек из подследственных - студенты-юристы) будет поздно.

Не побоюсь показаться неоригинальной, но все здравомыслящие люди сейчас говорят и пишут одно и то же, почти одними и теми же словами: если мы не желаем актов самосуда, все ястребки должны быть судимы не по «хулиганке», но по 282-й статье. При том желательно, чтобы процесс был показательным.

Пора наконец снять с 282-й статьи УК эпитет «русская». Толерантность и закон - понятия практически взаимоисключающие. Закон должен быть един для всех - а иначе в нем нет никакого смысла.