Диагноз России – посткатастрофический синдром

Похоже, только несколько человек, из коих наиболее активен мой коллега Александр Морозов, пытаются напомнить общественности о том, что происходило двадцать лет назад. Ну, ладно, Первый съезд народных депутатов, так ведь и шахтерскую забастовку, в которой приняло участие 140 тысяч человек, не вспоминают. А ведь тогда обошлись без ОМОНа и без эксцессов. Почему-то тогда общество самоорганизовывалось без броневиков с водяными пушками, без особого усиления внутренних войск и без законов об экстремизме.

И элита тогда была другая. Точнее сказать, именно тогда и шел процесс ее обновления, причем не только в России. Собственно, тогда и формировалась новая национальная элита будущих независимых государств. Кто-то это осознавал, кто-то нет. Но драйв был общий, ощущение значимости происходящего единым.

Главное, что отличает Россию нынешнюю от той, двадцатилетней давности, это, конечно, полное отсутствие драйва в элите, нацеленной не на достижение новых целей, а исключительно на сохранение своего статуса. Потому и отреагировала она столь нервно на высказывания вице-президента США Байдена о застрявшей во времени России.

Диагноз был поставлен давно – посткатастрофический синдром. Это стало ясно после слов «о крупнейшей геополитической катастрофе XX века». Что это за судьба – жить на обломках империи и вздыхать о прошлом?

Причем дело вовсе не ограничивается людьми во власти. Представления о том, что нынешние национальные задачи мелки и несущественны по сравнению с прежними, объединяют очень разных людей. Не так давно академик Юрий Пивоваров объяснил упадок прикладной академической науки и экспертного сообщества тем, что задачи постсоветской власти мелки и скучны, по сравнению с задачами власти советской. То есть мы имеем дело с неким общественным настроением, имеющим, пожалуй, базовый характер для постсоветской ментальности. И это – заниженная самооценка российской политической элиты и россиян.

Строительство национального государства, посттоталитарное переустройство общества, формирование цивилизованных отношений на постсоветском пространстве, создание новых форм национальной идентичности – все это задачи из числа тех, что принято называть великими. Но они унизительны и оскорбительны для тех, кто, по словам Джозефа Байдена, «цепляется за что-то в прошлом». Хотя этого чего-то давно нет, а все остальное – вот оно. Огромное поле деятельности.

Основной источник тех проблем, которые Россия создает себе своей политикой – заниженная самооценка и элиты, и населения. И ее, в конечном счете, нельзя назвать совсем уж необоснованной. Ведь она порождена несоответствием элиты национальным задачам.