Загадочные итоги ЕГЭ

В стране прошел Единый государственный экзамен. Его общие итоги никто не торопится подводить. Если в прошлом году, "переходный вариант" ЕГЭ (уже не совсем эксперимент, но вроде как не совсем еще обязательная норма) вызвал всплеск возмущения, скандалов и протестов, то в нынешнем году - скорее прострацию и растерянность. Причем растеряны все - и сторонники и противники. Система, вводимая министерством, не провалилась, как ожидали многие, а... развалилась. Многочисленные путаные инструкции, частичные отступления от первоначального плана, совершенные чиновниками отчасти под давлением общественности, а отчасти из-за бардака и склок в своих рядах, лишили принятый подход не только всякой логики, но и сколько-нибудь внятного смысла. На местах каждый действует как может или точнее, как ему нравится. Со вступительными экзаменами наблюдается полная неразбериха, все нормы получаются двусмысленными, даже непонятно, кто куда поступает, поскольку абитуриенты просто рассылают свои документы во множество вузов разом, да хоть бы и во все вузы страны, благо хоть кто-то примет. Конкурс на многие специальности вырос многократно, но никто не понимает, есть ли за этим конкурсом реальные люди. Выпускник школы может оказаться принят в 5-10 вузов разом, но учиться будет, естественно, только в одном, а бюджетные места, которых ранее недоставало, окажутся пустующими.

Вузы с этими проблемами разбираются сами. Педагоги жалуются, что система тестов наиболее успешно работает в случае крепких троечников, которые в статистической массе свои результаты повышают, зато эта же система "опускает" отличников, занижая их результат. Поскольку вообще-то крепких троечников больше, чем отличников, то система по-своему демократична. Но в итоге происходит обезличенное уравнивание, которое мешает не только вузам при подборе будущих студентов, но и абитуриентам в правильном выборе вуза.

В итоге никто не понимает, что теперь с ЕГЭ делать. Именно поэтому на сей раз вместо всплеска возмущения, петиций и самоубийств, наблюдавшихся в прошлом году, - одно лишь недоумение.

В течение периода, когда в Министерстве образования и науки сперва готовили реформу, а потом продавливали ее, преодолевая растущее сопротивление общества, обоснование необходимости перехода к ЕГЭ менялось неоднократно. На первых порах, кстати, оппозиция новой системе была довольно слаба и сводилась к критическим высказываниям профессионалов, на которые не решались откликаться приученные к дисциплине и лояльности учителя и не особенно реагировали родители. На протяжении последующего периода ситуация менялась, главным образом за счет неизменного провала всех проводимых экспериментов, проводя которые министерство преуспело только в одном: оно создало в обществе понимание абсурдности и ненужности реформы.

Система тестирования не является "злом" сама по себе, тем более - попытка разработать систему универсальных тестов, выравнивающих критерии оценки знаний. Проблема в другом. С одной стороны, тесты не могут дать полной оценки знаний, как не могут они выявить способность ученика к творческому и самостоятельному мышлению. Смысл теста именно в том, что правильный ответ наперед известен, и он имеется только один, иначе он не работает. Напротив, критерием творческого мышления является способность человека дать незапрограммированный и неожиданный ответ, найти путь решения, который не предполагался заранее и т.д. Иными словами, тесты могут дополнять и корректировать экзаменационную систему, в этом качестве они были бы очень даже полезны, но они не могут ее заменить.

Вместо того, чтобы признать эту очевидную, в сущности, истину, министерство пошло по пути корректировки экзаменов, пытаясь "научить" систему делать то, что она не может и не должна делать в принципе. Соответственно, создавались новые все более сложные и путаные схемы, которые к тому же постоянно менялись и "совершенствовались", писались инструкции и корректировались вопросы. С вопросами вообще возникли большие проблемы, поскольку их - в соответствии с требованиями рыночной экономики - отдали разрабатывать на сторону, частным фирмам, зарабатывавшим на этом немалые деньги. Тут, на мой взгляд, как раз и лежит одна из причин приверженности чиновников принципам реформирования. Мало того, что надо отдавать бюджетные деньги бизнесменам, крутящимся вокруг министерства, что уже само по себе крайне интересно и выгодно, как тем, так и другим, это надо делать снова и снова, разрабатывая каждый год новые вопросы, иначе бланки тестов будут просто механически заполняться по прошлогоднему образцу. Короче - великолепная и неиссякающая кормушка для хороших людей. Понятно, что бизнес на составлении вопросов для ЕГЭ, это не нефтяные месторождения и не золотые прииски, но для интеллигенции и так сойдет.

Проигрывая общественную дискуссию и не желая, не умея и не решаясь отступать, министерство и его пропагандисты уцепились за последнюю соломинку - вопрос о борьбе с коррупцией. Все знают, насколько коррумпированным является процесс поступления в вузы. Да и вся образовательная сфера насквозь пронизана коррупцией. Правда, причиной тому является как раз многолетняя политика государства, которое недофинансировало высшее образование, не вкладывало ресурсы в его развитие, не заботилось о повышении его престижа, а в 90-е годы просто откровенно пыталось удушить, в качестве "пережитка советской системы". Удушить не удалось, но каждый выживает как может. Переход образования на "подножный корм" обернулся массовым всплеском коррупции на всех уровнях и во множестве разнообразных форм. Причем общество, сознавая необходимость образования, готово было платить этот "коррупционный налог" вполне добровольно, переживая по поводу взяток учителям и профессорам куда меньше, чем из-за взяток чиновникам.

Отсюда не следует, конечно, будто советские вузы не были коррумпированы. Были, да еще как! Но именно период либеральных реформ превратил коррупцию из явления в систему. В советское время высшее образование было связано с определенным уровнем коррупции, в наше время оно без коррупции не просуществует и дня. Чувствуете разницу?

Понятно, что в такой ситуации призыв бороться с коррупцией в образовании звучит столь же убедительно, сколь и утопично. Но если у кого-то и были надежды на то, что ЕГЭ сможет понизить уровень коррупции в системе, то они должны были рассеяться уже в прошлом году, когда стали видны результаты общероссийского эксперимента. Выяснилось, что с появлением ЕГЭ старые коррупционные схемы просто меняются на новые... причем более простые. Можно, например, продать ученику уже заполненный бланк теста. Или заменить бланк. Или еще что-нибудь в таком духе придумать.

Как и следовало ожидать, переход на ЕГЭ ознаменовался не победами над коррупцией, а очередным всплеском коррупционных скандалов. В прессе появились сообщения о том, что "московские вузы штурмуют выходцы с Кавказа", которые, не зная толком русского языка, привезли бумаги, подтверждающие высочайшие баллы по всем предметам. Позднее выяснилось, что масштабы бедствия крайне преувеличены. Больше того, разговор как-то сразу сместился с обсуждения недостатков системы на обсуждение недостатков кавказцев. Политолог Андрей Карелин, анализируя читательские комментарии под сообщениями о "вундеркиндах с Кавказа", констатировал, что "началась эмоциональная и маловразумительная массовая дискуссия. Большинство комментариев носило ярко выраженный антикавказский и расистский характер". Возникает даже подозрение (открыто высказанное, кстати, тем же Карелиным), что тему разговора кто-то совершенно сознательно решил сместить. Часть сведений о "кавказских абитуриентах" была почти сразу опровергнута. Обнаружилось, например, что среди "вундеркиндов" практически не было чеченцев, а большая часть подобных случаев приходится на Дагестан. А наличие огромного количества таких же точно "вундеркиндов" среди отпрысков провинциального начальства в российской глубинке было проигнорировано общественным мнением. Оно и понятно: кавказцы заметнее, они больше выделяются.

Однако свести проблему коррупции к "кавказским вундеркиндам" в любом случае не удастся. Министерству теперь придется расхлебывать плоды собственного упрямства. Самое грустное то, что вместо честного признания своей неудачи, чиновники как всегда предпочтут отмолчавшись начать очередную серию "корректировок", от которых все еще больше запутается. Короче, когда плохую политику начнут улучшать и исправлять, все станет еще хуже.

Главный недостаток реформы в том, что она вообще была затеяна. Огромное количество времени и денег потрачено не просто впустую, а с прямым вредом. Про испорченные человеческие судьбы и говорить не приходится, это не экономическая категория.

Между тем ответ на все вопросы лежит на поверхности. Старая система имела множество недостатков, но она все же была лучше новой. Реформу, так или иначе, придется отменить, если не в 2009 году, так в 2010 или 2011. Если ее не отменят официально, она сойдет на нет естественным образом - в процессе бесконечных корректировок. Но отмена провалившегося ЕГЭ будет означать только одно: возникнет настоятельная необходимость НАСТОЯЩЕЙ реформы образования. Такой реформы, которую надо будет проводить, опираясь на результаты общественной дискуссии и на участие самих педагогов, родителей и студентов. Короче, надо дать, наконец, обществу возможность хоть как-то влиять на происходящие с ним процессы.