Богачи как угроза для демократии

США - страна свободы, возможностей и экономического неравенства. Коэффициент Джини, которым измеряют расслоение общества по доходам, в 2007 году находился на уровне 0,46 (нулевое значение коэффециента соответствует абсолютному равенству, а единица - абсолютному неравенству). Для сравнения, в европейских странах этот показатель находится между 0,24 и 0,36; исключение составляют Португалия (0,38) и Россия (0,41). Такая высокая концентрация богатства нации в руках немногих привела некоторых американских интеллектуалов к выводу, что американская социально-экономическая модель нестабильна.

Справка

Экономическое неравенство в США

(коэффициент Джини, 1929 - 2007)

По данным Американского статистического бюро

Чего боится Пол Кругман

Нобелевский лауреат Пол Кругман уже давно использует любую возможность, чтобы привлечь внимание американского общества к тому, что он считает главной угрозой для страны: к углублению экономического неравенства. По его мнению, Америка вернулась в «Позолоченный век», эпоху дикого капитализма и социальных контрастов. И это очень опасно. Америка пока еще не превратилась в страну третьего мира, пишет Кругман, но угроза консервации социального неравенства реальна, как никогда. Он обвиняет американское общество в том, что оно не замечает, как «плутократы», по его выражению, приобретают все большую и большую власть над страной.

В начале нашего века французский экономист Тома Пикетти и Эммануэль Саец из Университета Калифорнии доказали, что за последние три десятилетия прошлого века концентрация доходов резко возросла. Если в среднем годовой доход американца с 1970 по 1999 год вырос примерно на 10%, то годовой доход топ-менеджеров американских компаний за этот период увеличился в 39 раз. По данным Пикетти и Саеца, в 1970 году на 0,01% самых богатых приходилось 0,7% от совокупного дохода всех американцев, а в 1998 году - уже 3%. Иными словами, 13 тысяч самых богатых американских домохозяйств зарабатывали столько же, сколько 20 миллионов самых бедных. Вывод Пикетти и Саеца: только подоходный налог спасёт Америку от экономического неравенства.

Может показаться, что Кругман и другие борцы с экономическим неравенством выступают за примитивный уравнительный социализм. Но это не так; у них совершенно иные мотивы. Они считают, что такая степень экономического неравенства, которая сейчас существует в США, угрожает демократии. По мнению Кругмана, если социальное расслоение и дальше пойдет такими темпами, то Америка вскоре превратится в страну, где людям без денег и связей станет не на что рассчитывать, а все решения будет принимать горстка плутократов, окопавшихся на вершине власти. Между «элитой» и народом разверзнется бездна. Страной будут править несколько сверхбогатых семейств, а остальные превратятся в безгласное и бесправное быдло. Демократический декорум будет сохранен, но главные завоевания демократии - равенство граждан перед законом, уважение к человеческой личности и политическое представительство масс - будут уничтожены.

Не в деньгах счастье

Трансформация реальной демократии в имитационную - это серьёзная опасность. Но правда ли, что сильная дифференциация общества по доходам неизбежно приводит к крушению демократических ценностей? «Нет», - полагает Уилл Уилкинсон, эксперт Института Катона. В недавно опубликованной статье об экономическом неравенстве он высказывает мысль о том, что с точки зрения демократической стабильности важны не столько различия в доходах, сколько различия в потреблении. Меж тем если в США экономическое неравенство в аспекте доходов в последние тридцать лет углублялось, то с экономическим неравенством в аспекте потребления ничего подобного не происходило. По данным Дирка Крегера из Университета Миннесоты и Фабрицио Перри из Федерального резервного банка Миннеаполиса, потребительское неравенство богатых и бедных с 1989 по 2003 год, не изменилось, а по мнению профессора Дэниела Слесника, оно скорее смягчилось.

Но можно ли судить об общественной стабильности по неизменности неравенства в потреблении? Ведь за одними и теми же цифрами могут скрываться совершенно разные общественные настроения.

Экономисты это прекрасно понимают. Именно поэтому в последние десятилетия многие из них занялись исследованием человеческого счастья, или, более приземлённо выражаясь, удовлетворенности жизнью. Исследования показали, что в последние десятилетия в странах с развитой рыночной экономикой степень расслоения людей по степени удовлетворенности жизнью уменьшалась. Счастливых становилось больше. Это относится и к США.

Специалисты по экономике счастья Бетси Стивенсон и Джастин Волферс выяснили, что за 1970-е-1990-е годы уровень неравенства американцев в счастье резко упал, в то время как экономическое неравенство в смысле неравенства доходов в это время непрерывно росло, а потребительское неравенство оставалось стабильным. Таким образом, в эпоху максимального экономического равенства американцы были значительно менее счастливыми, чем в период вопиющего - и углубляющегося - неравенства. Стивенсон и Волферс объясняют этот парадокс тем, что именно в последней трети прошлого века резко изменилось к лучшему положение женщин и черных американцев, и это привело к более равномерному распределению счастья в обществе.

Бедные богатые и богатые бедные

Тезис о том, что реальное неравенство может не меняться и даже смягчаться в то время как различия в доходах резко растут, вызывает инстинктивный протест. Тем не менее, он находит подтверждение и в теории, и на практике. В частности, указывает Уилкинсон, в последние десятилетия цены на товары и услуги, которые потребляют люди с низкими и средними доходами, росли в США гораздо медленнее, чем цены на предметы роскоши. К тому же качество массовых товаров с развитием технологий росло, а качество эксклюзивных товаров не менялось или падало вместе с упадком ремёсел. Это означает, что стили потребления богатых и бедных сближались.

За примерами далеко ходить не надо. Сегодня можно купить холодильник за 300 долларов, а можно - за 11 тыс. долларов. Разница в цене колоссальная, но базовые функции у этих двух предметов одинаковые. Другой пример Уилкинсона. У 70% американцев, живущих ниже черты бедности, есть автомобиль. Разница в стиле жизни владельца старой «японки» и антикварного «роллс-ройса» - количественная, но не качественная. И тот, и другой обладают свободой передвижения.

Уилкинсон ссылается на Джона Ная, который пишет, что мы не осознаём, как многое из того, что доступно нам сегодня, - те же специи и чай - ещё недавно было баснословной роскошью. Измеряя разницу между богатыми и бедными разницей в уровне их доходов, мы забываем, что сегодня реальное экономическое неравенство в западных странах неизмеримо меньше, чем сто лет назад, несмотря на то, что цифры говорят об обратном. В сфере потребления, заключает Уилкинсон, мы присутствуем при триумфе равенства. Мобильная связь, телевидение, интернет - эти достижения человечества в странах с развитой рыночной экономикой доступны всем.

Представим себе, пишет Уилкинсон, общество, где даже бедные живут неплохо, где люди свободны и равны перед законом, где нет привилегированных социальных групп, где ценят и уважают каждого человека. Не правда ли, такое общество можно назвать справедливым? Допустим, в нём есть несколько сверхбогатых людей. И что это меняет? Создаёт ли это угрозу для демократии и стабильности? Вряд ли. А вот если для сверхбогатых закон не писан и им позволено обращаться с бедными, как с рабами - как в Гане, где коэффициент Джини такой же, как в США, - тогда экономическое неравенство действительно порождает несправедливость.

Уилкинсон не считает США справедливым обществом. Общество, которое относится к так называемым «нелегальным иммигрантам» как к людям второго сорта, держит в тюрьмах сотни тысяч граждан и запихивает миллионы детей бедняков в школы, где ничему не учат в принципе, нельзя назвать справедливым, пишет он. В Америке много несправедливостей, и с ними нужно бороться. В Америке есть неравенство, которое может создать угрозу общественной стабильности, но это не неравенство доходов, а неравенство прав. И главным источником несправедливости, подчёркивает он, является государство, которое ограничивает инициативу граждан в сфере образования и здравоохранения, не даёт людям из другим стран работать в США и карает тюремным заключением за ненасильственные преступления.