Нога в прошлом

Если правда в ногах есть, то Путин прав, а Обама – нет. Начал все американец. Еще готовясь к полету в Москву, он по неосторожности обидел реального начальника России. Про одну ногу Путина было сказано, будто она находится где-то в прошлом. Про другую – ничего. Во всяком случае, роясь в американских газетах, я никакого компромата про вторую ногу не нашел. Однако в отечественных СМИ пошла путаница. Сказались общая напряженность и трудности перевода. В некоторых сообщениях писали, будто вторую ногу Путина Обама перенес в будущее. Но это, скорее всего, накладка. Какое-то запоздалое эхо некогда знаменитой ученической цитаты о Гегеле, который одной ногой стоял в прошлом, а другой приветствовал будущее.

Хотя параллели с Гегелем не слишком обидны, Путин парировал мгновенно. В том смысле, что нет у нас таких обычаев, чтобы стоять в раскоряку. Обеими ногами, заявила его пресс-служба, твердо упираемся мы в почву трезвого реализма, нравится это кому-то или нет. Обама отмолчался. Потом он прилетел в Москву, ел у Путина блины с перепелами, пил чай с сапогом, и легкую свару двух сиятельных особ относительно ноги одного из них унесло в океан исторических анекдотов.

Между тем, неловкий перевод с американского хоть как-то, но все же заполнил логическую пустоту. В самом деле, куда девалась вторая нога Путина? И где она сейчас? Если она зависла над будущим, то все прекрасно, лучше не бывает. «Жизнь только миг между прошлым и будущим», – поется в нашей популярной песенке, и я без труда подберу вам у американцев дюжину подобных музыкальных моментов. Задняя нога сзади, передняя – впереди, ать-два – это и есть прогресс. Оттолкнувшись от прошлого, мы перемещаемся в будущее. В чем же тогда претензии первого темнокожего президента США к нашему бледнолицему неформальному лидеру? И на что обиделся Путин?

Чем дальше в прошлое уходит московский визит Обамы, тем больше пробуждается к нему какой-то странный, некрикливый, несуетный интерес в думающей части российского общества. Чисто дипломатические итоги визита малы, чтобы не сказать – ничтожны. Но что-то важное высвечивалось помимо и вне дипломатии. Сама по себе долговязая фигура сдержанного, умеренно-улыбчивого, смуглого джентльмена в окружении двух наших крепких боровиков навевала чувства национальной гордости – сильные, но ущербные. Заметно было, что наши настроены не давать «этому негру» никакого спуску, а тот, наоборот, приехал доказывать, что «бокс не драка, это спорт отважных и тэ дэ». Два дня кружили они по рингу, рассекая перчатками воздух, пока их не развезли по углам.

Что там будет делать Обама в своем вашингтонском углу, станет ясно в ближайшие недели. Скорее всего, ничего. Просто ничего. Остынут и пузатые самовары под кремлевским сапогом. Но это не есть конец визита. Прозрение – совершенно особая форма движения, когда сразу не разберешь, где какая нога. То ли благодаря визиту Обамы, то ли просто по временному совпадению, но мы вдруг увидели в себе нечто такое, чего раньше или не видели, или не хотели видеть.

Мы увидели свою мировую провинциальность. Промерзшее пыльное Пошехонье, до одури нанюхавшееся природным газом. Неполные два процента мирового ВВП, впавшие в столбняк величия. Общество, которое отвечает на новейшие движения философской мысли несравненным по универсальности лозунгом: «Сначала научи свою жену щи варить». Это не беда, что мы так и не нашли верного перевода компьютерному термину reset – то ли перегрузка, то ли перезагрузка. И даже не то худо, что мы отвергли этот reset, так и не поняв его сути. Мы не захотели этого понять, мы отвергли саму мысль о пользе общественного обсуждения и общественного понимания этого предложения. Наш reset – это преемственность с медведевским лицом. Наша перезагрузка – это когда Путин приходит на смену Путину.

Мы увидели, что живем по понятиям.

Что это за государственное устройство, если на пресс-конференции у главы государства всерьез спрашивают, кто на самом деле является главою государства, и глава государства всерьез доказывает, под всеобщее оживление в зале, что глава государства – все-таки он, а не тот, кого и весь мир, и он сам считают главою государства.

Мы увидели, что кремлевское телевидение не остановится ни перед чем, чтобы остановить все. О речи Обамы в Каире говорил исламский мир. О речи Обамы в Аккре, столице Ганы, говорило все небелое большинство планеты. О прекрасной речи Обамы в Российской экономической школе, речи прекрасной, теплой, уважительной, новаторской, речи без назидательности и сюсюканья, говорило только «Эхо Москвы». Идеи Обамы о крахе внешней политики «с нулевым результатом», о Сталине, Рузвельте и Черчилле, которые могли за один присест решить судьбы мира, а сегодня подобное немыслимо, о том, почему американский народ верит одним правительствам и не верит другим – все это осталось не просто не понятым нами. Это осталось неуслышанным.

Я понимаю погонял нашего телевидения. Они внесли выдающийся вклад в новейшую демонизацию Америки. Они находили американские паспорта на груди грузинских покойников, они раскрывали заговоры Пентагона в Гори и Виннице. Теперь им неприятно слышать, как это американцам удалось «развалить монополии, остановить работу коррумпированных политических машин и положить конец злоупотреблениям властью». Да¸ слушать подобное неприятно. Но – терпимо. В конце концов, каждому свое. Им – «верховенство права и равенство в отправлении правосудия». Нам – спектакль гнева в Пикалево.

Но истинную угрозу нашей пропаганде несут такие слова американского президента: «Я выступаю перед вами, испытывая глубокое уважение к непреходящей русской культуре. Русские писатели помогли нам понять всю глубину человеческого опыта и подтвердили вечные истины. Русские художники, композиторы и мастера балета открыли нам новые формы красоты. Русские ученые одолели болезни, расширили границы прогресса и помогли нам проложить дорогу в космос. Все эти достижения выходят за пределы России, сколь бы громадной она ни была. Нет такого уголка в мире, где не ощущалось бы русского влияния». Если добавить к этим вступительным словам Обамы еще и специальный раздел, озаглавленный им так: «Америке нужна могучая, мирная и процветающая Россия», то проще все это пропустить мимо ушей доверчивых россиян, нежели выстраивать потом новые сеансы разоблачения коварной Америки.

В блоге на сайте «Эха Москвы», сразу после текста речи американского президента, я увидел первые отклики наших людей. Ничего печальнее в последние недели мне не приходилось читать. В полном согласии друг с дружкою откликнувшиеся переговаривались, каким именно зельем обкурил себя Барак Обама и какою именно соломою набита его голова. Они любовались своим остроумием, вполне искренне не подозревая о глубине своего невежества.

Эта штука пострашнее технической отсталости страны. Она опаснее политического невежества широких масс. Мы ужасно отстали этически, нравственно, эмоционально. Цивилизованный мир давно понял и признал гражданские права сексуальных меньшинств – мы отворачиваемся от проблемы с ненавистью средневековых схоластов. Мир включил в свои кодексы противодействия sexual harassment. («Сексуальное преследование»? Притеснение? Угнетение? Увы, равноценного термина у нас до сих пор нет.) Мы же настроили наши КЗОТы и судебную практику на ветхий постулат: «Сучка не захочет – кобель не вскочит». Над проблемой придания избирательных прав несовершеннолетним гражданам у нас откровенно смеются. Над охраной прав животных просто издеваются.

Оно и понятно. Киски с собачками о четырех ногах. Где уж тут уследить, когда со своими двумя все не разберешься.