Николаевский вокзал - интересная идея или конфуз

В четверг пресс-служба ОАО «Российские железные дороги» сообщила, что глава ОАО Якунин подписал распоряжение о переименовании Ленинградского вокзала в Москве в Николаевский - как вокзал и назывался первые 68 лет своего существования. Сам Якунин сообщил журналистам, что это решение лежит в рамках политики, проводимой госмонополией: историзм и преемственность - и пообещал продолжить возвращение исторических названий. Однако вскоре пресс-служба поправилась: решение пока не принято, вопрос о переименовании лишь «обсуждается». Глава ОАО публичных комментариев, конечно же, более не давал. Не думаю, что публика скоро услышит о результатах обсуждения; более вероятна долгая на сей счёт пауза - чтобы случившийся конфуз повыветрился из памяти.

Услышав первую из двух новостей, я, должен признаться, испытал не совсем приятное недоумение. Как же, думаю, неужели в гигантском хозяйстве РЖД даже сейчас, в кризис, всё настолько благополучно? Неужели и в инвестиционной политике, и в технической политике, и в политике закупок, и во всех прочих политиках, без которых колёса плохо крутятся, всё так отлажено, что руководству РЖД настало время рассуждать о политике историзма и преемственности? Но себя-то я быстро остановил: ну и что, что на подобные риторические вопросы ответ, как и полагается, негативный! И сегодня, и всегда - какая-нибудь трава не скошена, какая-нибудь корова не доена. То, что всех житейских дел не переделаешь, не означает, что до дел нематериальных руки вообще не должны доходить. Да, забота об историзме смотрелась бы уместнее, проявись она не на ровном месте, а на фоне каких-либо ярких и очевидных достижений монополиста; но это простое соображение никак не предрешает оценки самого жеста. Впрочем, вопрос об оценке жеста обесценился этого жеста отменой. Отказ от уже объявленного переименования превратил событие, которое могло кому-то нравиться, а кому-то нет, в бестолковый анекдот, заведомо не способный понравиться вообще никому. Речи о якунинской инициативе утратили практическое значение, но, надеюсь, не утратили некоторого интереса. Попробуем разобраться, был ли в ней какой-то резон.

Понятно, что против изъятия даже и одного из тысяч случая употребления на картах слова «Ленин» запротестовали коммунисты, - работа у них такая. Но никакого восторга инициатива РЖД не вызвала и у множества людей, которым ленины и ульяновы, кировы и свердловы в топонимике даром не нужны. Прежде всего потому, что эта затея никак не продиктована моментом. Даже средний журналист знает, что критика, которую всё-таки считают делом почтенным, без конкретного и прямо указываемого повода превращается в «наезд», то есть дело скорее срамное. Так и тут. Удаления с карты некоторых следов большевистской эпохи, случившиеся кое-где в самом начале 90-х годов, имели смысл, явный и для сторонников, и для противников: они отразили текущие перемены. Продуманными их назвать было трудно. Так, московские переименования (только внутри Садового кольца), стерев с карты столицы имена славнейших русских писателей, оставили на ней и основателя пролетарского государства и всех до единого его родственничков.

Зато в этих поспешных шагах сказались пусть не консенсусные, но массовые настроения. Сегодня акция такого рода не отражает вообще ничего, за ней нет ни событий, ни масс. Нет за ней и стратегии власти. Хоть наши начальники время от времени и говорят, что пора бы наконец выработать единый взгляд на историю России в истекшем веке, но особых успехов в выполнении этого предначертания пока как-то не предъявляется - так что раскулачивать Ленина никто даже и не приказывал. А раз ни сверху, ни снизу ничто не побуждает менять прочно устоявшееся имя, так и не трожь его - преобладающая точка зрения. Я только что провёл опрос в редакционном коридоре; из пятнадцати встреченных один настоял на своём праве ответить «мне всё равно», двое - за, все же остальные инициативу РЖД осудили.

Не знаю, как отвечают (или отвечали) на приведённые только что простые соображения в РЖД, но кое-что, мне кажется, ответить можно. Например, что большевики всё-таки непомерно изгваздали большую и малую топонимику - и это оскорбительно. Они уродовали карты нашей страны и схемы наших городов как попало и по многу раз. Как ты там искони назывался, нам плевать. Будешь Ленинск. Будешь Троцк; ну ладно - Красноармейск. Будешь Калинин, Киров, Ногинск, Загорск. Молотов (ну ладно, не надо). Будешь Сталинск, Сталино, Сталинабад, Сталинакан, Сталинград... Когда-то правильно сказал писатель Солоухин: такого даже монголы себе не позволяли. И следы этого безнаказанного издевательства, конечно, хорошо бы чуточку поубирать. Скажете, на этот счёт нет консенсуса? Так его ни на Троцк со Сталинском не было, ни на улицу Ленина в каждом городе; только тогда о нём никто не спрашивал. И вообще - не нужен в этом деле консенсус. Нужно сочетание властных воль.

Океан большевистских топонимов появился не в результате же референдумов - и далеко не всегда вследствие спущенных сверху указаний. Часто название менялось потому, что этого требовали взгляды человека, имевшего в данной точке право распоряжаться. Вот как Николаевский вокзал в Москве перестал быть таковым? Именно так: тогдашний начальник российских железных дорог, нарком путей сообщения Дзержинский, приказал сделать его Октябрьским - и сделали. Так ведь это, в общем-то, и есть правильный способ! Люди называют то, что в их распоряжении, как считают нужным, а время их самодеятельность помаленьку утрясает; и в единую карту - и в единую историю. Нашу карту, как и нашу историю, слишком долго формировали строго односторонне - не грех бы немного помочь выправлению накопившейся деформации. Впрочем, на этот раз, как мы видим, у Якунина не вышло - и никто не поручится, что у него или кого-либо другого выйдет впредь. Что монархию надо заслужить, уже, вероятно, запомнили все - кто согласен и кто не согласен. Возможно, следует подумать и о расширении этой мысли: что право жить в Царицыне или ездить с Николаевского вокзала тоже надо заслужить. Не так всё просто.