Причины и следствия проблемы неуплаченных долгов

Федеральная служба судебных приставов (ФССП) обнародовала интригующий пресс-релиз. Оказывается, «в рамках продолжающейся работы по использованию всех полномочий, предоставляемых ФЗ \"Об исполнительном производстве\", службой разработан правовой механизм ареста имущества должников, которое номинально оформлено на других лиц». Дело в том, что иные должники, уклоняясь от уплаты долгов, переоформляют на кого-то своё имущество или, наоборот, тянут с оформлением прав на купленные активы. В подобных случаях подозрительное имущество будет теперь тщательно проверяться - и «если судебный пристав усмотрит в документах признаки мнимой или притворной сделки, имущество будет незамедлительно арестовано и начнётся судебная процедура применения последствий недействительности ничтожной сделки».

Тема неуплаты долгов сейчас вызывает понятный, отчасти болезненный интерес, и новый способ преследования неплательщиков не мог не привлечь внимания. Газетчики поспрашивали экспертов; те инициативу ФССП довольно дружно осудили. Мне она тоже не нравится (см. ниже), но бранить её несколько поздновато. Статья 64 поминавшегося закона среди действий, дозволенных судебному приставу, называет «накладывать арест на имущество» и «изымать имущество», не уточняя, о чьём имуществе речь: чьё бы ни было. Вероятно, тут техническая ошибка (ведь в статье 80, трактующей арест имущества, слово «имущество» неизменно сопровождается словом «должника»), но всё-таки это действующая норма. Так что скажем спасибо службе приставов: она хоть предупредила, что наконец-то прочла основополагающий для себя закон внимательно. Могла бы и не предупреждать - и первые тысячи людей, попавшие в колёса нового «правового механизма», даже и не знали бы, каким же это кирпичом их стукнуло.

Зато в очередной раз всплывают вопросы к законодателю: принимать законы такого качества, право же, не стоило бы. Дело не только в дурацком ляпе, найденном нами в статье 64; закон вообще изобилует коррупциогенными положениями. По-хорошему, пропустить бы его через серьёзную антикоррупционную экспертизу и только потом обсуждать подробности, но теперь об этом глупо и мечтать. Какой есть ФЗ, такой и есть; поэтому в него легко вписываются самые юридически невозможные вещи. Так в него вписалась предыдущая инициатива ФССП, право пристава во внесудебном порядке ограничивать выезд должника за границу. По Конституции РФ, такого быть не может, но статья 67 в обсуждаемом законе есть и прекрасно себя чувствует: ФССП не нахвалится плодами своего удачного изобретения. Вот увидите: точно так же в этот закон впишется и так же станет хитом сезона право пристава решать, кто на самом деле хозяин того имущества, что попалось ему на глаза в ходе исполнительного производства.

Хотя, по чести сказать, широкими мазками описанный в пресс-релизе «правовой механизм» немногого стоит. Оставим в стороне полную незащищённость прав тех самых третьих лиц, которых пристав заподозрил в укрывательстве. Оценим работоспособность предлагаемого механизма. Нам говорят: приставы обнаружат признаки притворной сделки и объявят её ничтожной...

Стоп. Как же они это сделают? Для суда (только суд может и объявить сделку недействительной, и провозгласить наступление последствий недействительности ничтожной сделки) и приставы, и безутешные кредиторы, в пользу которых они бьются, суть ненадлежащие истцы. Их охраняемые законом интересы нарушались фактом притворной сделки? Нет. То есть, конечно, если дурак-должник купит дом на имя тёщи за те деньги, которые в этот самый день должен был отдать банку, у банка шансы есть. А вообще-то банк, в терминологии ГК, в отношении этой сделки заинтересованным лицом не будет. Иди лесом - её притворность или непритворность тебя не касается. А если даже и касается, в ГК есть ещё статья 181, определяющая срок давности для такого рода исков. И если наш гипотетический должник осчастливил свою тёщу больше трёх лет назад, с него вообще взятки гладки.

Допустим («На Руси невозможного нет». - Лесков), все подобные преграды приставам удаётся с помощью расположенного к ним суда превозмочь: покупку дома на имя тёщи объявят притворной сделкой, а дом, стало быть, - принадлежащим должнику. Но так будет только в простейших случаях. Если, скажем, тёща загодя «перепродала» дом другому зятю, «правовой механизм» уже не сработает, а к более сложным схемам его и применять-то не начнёшь. Но, каковы бы ни были недостатки этого механизма, он, повторюсь, наверняка пойдёт в ход, потому что его будут лоббировать соединёнными усилиями сразу две силы: и ФССП, и банки.

Банки тут можно понять. Перепрятывание имущества и впрямь распространено, и с ним действительно надо бороться - особенно при разрастании неплатежей. Не знаю, как это сделать срочно; боюсь, что никак. Чтобы вышло по-человечески, надо накопить статистику работы с подобным мошенничеством, собрать и обобщить судебную практику - и построить по-настоящему правовой механизм, а не тот парничок для коррупции из пресс-релиза. Эту работу надо хотя бы начинать. Не во всех, наверно, но в некоторых банках есть же толковые юристы, которые могли бы помочь и приставам, и самим себе, отточив нужные предложения - и методические, и законодательные.

Интересы службы приставов тут тоже ясны, но, по-моему, менее похвальны. Забудем про разрастание коррупционных возможностей (прикиньте сами: сколько родных и друзей серьёзного должника можно будет «потрогать за вымя», намекнув, что есть подозрение - и так далее). Но предлагаемое наращивание полномочий ФССП повлечёт за собой нарастание объёма работ, а стало быть, возможность требовать ещё быстрейшего наращивания штатов. Известно, что в этом году приставов станет на треть больше; в будущем году, значит, потребуется удвоение. А увеличенный штат даст основание для нового увеличения полномочий - и так далее. Не так давно в точности такую же политику: дай ещё полномочий! дай ещё штата! дай ещё полномочий! - проводила Налоговая полиция. Какое-то время дела её шли замечательно, но многие ещё помнят, чем всё кончилось. Не хотелось бы присутствовать при римейке.