О политбеженце, дедовщине и российской армии

Весь день сегодня ездил с людьми по поводу вот этой вот новой истории с очередным бегунком - Артемьевым. Обзвонил всех, кого мог, комментарии поражают сухостью, даже у людей очень давно знакомых - работает прокуратура, ждем результатов, требуем вернуть дезертира и т.д. Все предельно формально.

Уверен, что ни прокуратура там ничего не добьется, ни солдата не выдадут - впрочем, тут не нужно быть семи пядей во лбу - уже есть опыт с Глуховым. Все это, если честно, начало уже бесить. Особенно вот после состоявшегося только что неформального разговора с одним генерал-лейтенантом, имеющим некоторое (не непосредственное, но близкое) отношение ко всему происходящему. Напирал он вот на какой факт:

- Что же вы все сейчас как хищники слетелись, будете кричать о дедовщине! А зачем о ней кричать, надо кричать о том, что вот конкретный солдат, он не патриот, он предатель, вот его надо ставить нарицательным примером, как раньше, при Сталине знаете - перебежчиков.

Много мы говорили. Вину никакую не признает за армией - песни две - мол, это родители виноваты, воспитавшие таких детей, занимающихся дедовщиной и \"не так уж все плохо\" (и тут цифры из военной прокуратуры). Рассказал о трудной жизни офицеров, низкой оплате труда и т.д. - все как всегда.

Вот это вот военное отношение высших чиновников уже просто выводит из себя, уже еле сдерживаешь себя. Мало того, что тут очевидная бездарность - после Глухова надо было в каждой части региона ввести ночные офицерские дежурства (что делается в частях даже после небольших происшествий), при каждой части создать комиссию, которая бы занималась мониторингом, усилить контроль, не знаю что еще - родителей начать привозить туда за государственный счет (говорят, помогает, если солдаты много видятся с родителями) ну и т.д. и т.п. Тут же - глухота, свинячий этот паразитский формализм, равнодушие и т.д. Думаете, прокуратура приедет и все изменится? Да уж конечно. Вспомнилась мне история пятилетней давности крайне четко характеризующая установившиеся правовые отношения в армии. Как-то написал я статью о дивизии Дзержинского, о дедовщине и т.д. Там были т.н. \"Северные ворота\" (и сейчас есть), где солдаты встречаются с родителями. Там парк, лавочки и т.д. Прислал двух человек - они посидели там как посетители, поговорили с солдатами. Задавали вопросы в духе: а есть ли дедовщина, а то вот у меня сын идет служить, ну и т.д. Солдаты все выкладывали как на духу.

Разумеется, их предупредили и проч. (они все согласились на публикацию, но имена попросили скрыть). И вот утром прихожу на работу, раздается мне телефонный звонок.

- Что такое?

- Вас просит генерал-полковник такой-то, начальник московской областной военной прокуратуры.

- Зачем?

- По поводу вашей публикации.

- Хорошо, приеду.

Приезжаю. Генерал-полковник - маленький, лысенький, приятный человечек с мягкими, располагающими манерами, с перемотанной рукой (видимо, повредил где-то). Встретил, проводил в кабинет (вышел прежде секретарши). Через некоторое время появился и еще один журналист - какой-то молодой парень из \"МК\". Усадили в мягкие кресла в полутемном кабинете, предложили чаю. Стал нас расспрашивать о событиях в Дивизии, предложил какие-то специально для нас приготовленные данные. Все очень мило и хорошо. Под конец приглашает помощника: заходит бравый такой, крупный капитан, очень живой, юркий, улыбчивый, очевидно, протеже генерала (было понятно по некоторым неформальностям между ними). И говорит генерал помощнику: свозите их, пожалуйста, в Дивизию, пусть пообщаются с Меликовым (командиром ОДОН).

Корреспондент \"МК\" отказался (впрочем, понятно почему, я после читал его статью, она выдумана была), я же поехал. Приехали сначала к прокурору, который руководил тем округом, где расположена дивизия. Не показался он мне слишком человеком дотошным, показалось даже, что, напротив, слишком он увлечен своим положением, властью и т.д. Сам он был полковник, а от него зависели генералы и т.д. (при мне несколько раз повторил нечто в том духе, что, мол, генерал-майора Меликову не хотели давать пока он не ходатайствовал, что дела в дивизии пришли в норму). Но в целом ощущение было, что живут они с Меликовым по-домашнему. Тот хоть грозит пальчиком, но и на рыбалку вместе ездят и т.д. Впоследствии я увидел, что это так или примерно так.

Приехали в дивизию. Встретил нас сам Меликов - здоровенной усатый человек, похожий на богатыря с картины Васнецова, крепко пожал руки всем, на меня взглянул с ненавистью или с досадой, уж не знаю. Но очевидно, такие посещения не были в новинку.

Пошли по дивизии. Я подробно расспрашивал как живут солдаты, куда ходят гулять, как часто видятся с родителями. Генерал рассказывал, несколько приукрашивая реальность, причем было ощущение, что не нарочно, а т.к. сам в это верил. В частности, от солдат мы слышали, что едят плохо, в котелках, на улицах, еды мало и т.д. Генерал же рассказывал, что, напротив, солдаты питаются хорошо и т.д. На каждое возражение иронически замечал: ну а кто вам это рассказал? Я говорил, что сами солдаты и рассказали.

- Ну покажите этих солдат!

- Да не могу, закон о СМИ запрещает раскрывать источники.

- Ну вот то-то.

Так ничего и не добились, было очевидно, мне во всяком случае, что человек живет какими-то иллюзиями, причем не потому, что сам плохой специалист (у него за плечами Афган, Чечня и т.д.), а потому что такова уж среда, такие в ней представления и понятия. Тут чтобы что-то поменять, надо быть революционером, а генерал военный хороший, но не революционер. Когда переносились на дедовщину, генерал угощал нас историями в духе: вот солдата начали проверять, сняли с него китель, а он весь синий там. Мы говорим: кто тебя бил? Пошли, покажешь! А он: у нас были учения по рукопашке... Ну и т.д. И как совсем несведующему, стал мне рассказывать, что у них учения тяжелые, там, бывало, солдата до крови изобьют и т.д.

Предлагает: давайте зайдем в любую казарму, любого солдата спросим - есть ли дедовщина.

- Хорошо, - говорю. Мне того и надо было - самому уже было интересно - неужели действительно они тут все это искоренили. Заходим в казарму (я попросил знаменитый четвертый полк, в середине девяностых уже печально прославившийся). Вот тут и началось все самое забавное. Весело было наблюдать за прокурорским капитаном и другими господами. Методы их работы меня в очередной раз поразили (уверен, что и в Осетии, и где бы то ни было все тоже самое, видел это и до и после не раз). Я-то воробей стреляный, с первого взгляда опознаю \"духа\" или \"черпака\" уже по одной одежде, прическе и т.д. (и из читателей каждый опознает, если прочтет мой текст, который был тут около полугода назад на эту тему выпущен. тут масса нюансов, но ничего слишком сложного). Прокурорские же работники избегали плохо одетых, немытых солдат. Выберет парня, который служит уже полтора года, заводит в комнату (нам отдельную комнату дали). Спрашивает - бьют тебя? Заставляют делать за кого-то работу? Ну и т.д. А этот холеный, важный, за минуту ключи на пальце вертел да понукал кем-то, заставляя что-то вытирать на полу.

- Нет, - отвечает. - У нас такой порядок, каждый делает свою работу, а никого ничего не заставляет.

Вот видите! - оборачивается ко мне капитан. - Нет дедовщины.

Тут уж я не выдержал, говорю: давайте уж я теперь. Вышли в коридор, взяли теперь уж по моему выбору - какого-то маленького, в обвисшей, грязненькой форме, шея в прыщах, сапоги на два размера больше и т.д. Начали его спрашивать.

- Вот ты знаешь, что такое \"срезаться\"? - спрашиваю его.

- Ну да, это когда что-то не так сделаешь.

- И наказывают вас за это?

- Да.

- Кто?

- Сержанты, старослужащие.

- И как?

- Бьют? - спрашивает капитан.

Тот молчит, весьма красноречиво.

- Так что делают? Бьют? - настаивает капитан.

- Нет, - тихо отвечает тот, отвернувшись. Дураку, деревенскому идиоту, пасущему коз было бы ясно что к чему. Даже его козы бы все поняли.

Капитан поворачивается ко мне с довольной физиономией:

- Вот видите, не бьют их!

Вот формализм же проклятый...

Выход, думается, один - военная полиция. Пересмотр всех воспитательных методов, которые сегодня практикуются в казармах, обучение в университетах по другим методам, с учетом обстановки...

Впрочем, на самом деле выходов два, и даже второй, не упоминаемый, намного эффективнее первого предложенного, который на самом деле - латание Тришкина кафтан.Но этот метод посложнее, да и статья есть в УК за призыв к нему... Так что воздержусь. Впрочем, все и так все знают...