Война по расписанию: а будет ли у нас будущее?

На модерации Отложенный

22 июня все пишут о войне: как прорывает. И чем меньше становится живых свидетелей 1941-го, тем чаще в истории начала войны звучит неуместный пафос. С одной стороны, пафос военный, «ура, мы ломим, гнутся немцы». В пику ему - пафос отступления и власовщины с ее вечными бессмысленными разговорами о том, что хорошо было бы, если бы нацисты завоевали все-таки «эту дикую страну».

Государственный пафос - весь победительный. Либеральный - почти всегда отчасти власовский, между двумя этими полюсами война постепенно превращается в преданье о достославных временах Рюрика, о призвании которого спорят историки. Школьники уже могут путать Великую Отечественную и Отечественную, перемежая немцев и французов и чередуя Курскую дугу и Бородино.

Забвение это, к сожалению, вполне нормальное явление, даже учитывая масштаб обсуждаемого события. И дело здесь не в плохих учениках и отвратительных учителях, не в фильмах, которые дежурно крутят по телевидению, а в том, что утрачен сам принцип исторической памяти. Принцип этот - живое переживание, деятельное участие в истории как в настежь открытом будущем, а не только как в памяти о прошлом.



История должна течь в обе стороны, делая настоящее коротким мигом в длинном разворачивающемся на наших глазах и при нашем участии сюжете.

Отсутствие внятного образа будущего оборачивается ненормальным равнодушием к прошлому. Строго говоря, пятнадцатилетние споры «мыслящего класса» о Сталине - та же форма равнодушия: Сталиным машут, как картонным мечом. Кому-то смешно, кому-то страшно, но битвы на картонных мечах трудно выдать за боевые сражения. Никто ведь даже не ранен: из года в год оппоненты с ленцой поколачивают друг друга набором аргументов, цифр, фактов, до которых никому, кроме них, нет дела.

Война отдаляется от нас все дальше, и нет никакого иного способа ее вернуть, чем придумать, а зачем вообще существовать впредь. Если умерить победоносный и покаянный пафос, то вопрос «За что сражались наши деды?» становится не только открытым, но и буквальным.

Это вопрос не прошлого, а самого ближайшего будущего: будет ли оно у нас и если будет, то каким именно.

Именно ради этого мы должны помнить о том, как отступала в июне 1941-го Красная Армия, чтобы войти в мае 1945-го в Берлин.