Лимузинные либералы России не знают своей страны

В течение нескольких последних дней в видных медийных ресурсах в США и России были опубликованы две статьи, критикующие реалистичный подход к России. Одна, за авторством Льва Гудкова из «Левада-Центра», вице-президента Фонда Либеральной Миссии Игоря Клямкина, президента российского неправительственного фонда ИНДЕМ Георгия Сатарова и ведущего научного сотрудника Московского Центра Карнеги Лилии Шевцовой, была представлена на редакционной полосе «Вашингтон Пост». Другая, написанная Андреем Пионтковским, внештатным сотрудником Гудзоновского института, была опубликована в «Москоу Таймс».

Я читал эти статьи на тему шагов по улучшению отношений между Америкой и Россией с чувством полной подавленности. Не только потому, что в прозападных российских либералах, нападающих на рекомендации Комиссии Харта и Хейгела (имеется в виду Комиссия по вопросам американской политики в отношении России - прим. перев.) или на таких политиков, как Генри Киссинджер и Джеймс Бейкер, есть что-то странное и извращённое, но ещё и потому, что их критика служит рупором политики наиболее остро антироссийских и геополитически агрессивных либерал-интервенционистов и неоконов, которые помогают поддерживать напряжённость между Россией и Западом - и, собственно говоря, между США и остальным миром.

Эта же напряжённость крайне вредит любым надеждам на долговременную либерализацию и западную ориентацию России, которую эти либералы хотят продвигать. Может быть, Пионтковский, Шевцова и другие серьёзно полагают, что противостояние между США и Россией на Кавказе и последовавшая за этим война в Южной Осетии помогли делу либерализма в России? Спрашивается, они вообще когда-либо разговаривали с простыми русскими? Или их долг рапортовать американцам не оставляет им времени для такого?

Моё огорчение также вызвано тем фактом, что России, на самом деле, отчаянно нужно сильное либеральное движение, которое может влиять на государство в положительном смысле. Потому люди вроде Игоря Юргенса, ведущего бизнесмена и советника президента Медведева, играют чрезвычайно ценную роль в противостоянии шагам к дальнейшему авторитаризму, централизации и национализации как реакции на экономический кризис. Они могли бы быть гораздо более успешными, если бы они пользовались более сильной поддержкой среди широких кругов населения.

Однако, по трагическому стечению обстоятельств, многие российские либералы в 1990-х годах сделали либералов неизбираемыми на большей части России на поколение вперёд или даже больше - из-за политики, которую они поддерживали, и из-за горделивого презрения, которое они демонстрировали большей части своих сограждан; и, судя по этим и другим текстам либералов вроде обсуждаемых, они абсолютно ничего не вынесли из этого опыта. Они думают, что формируют нечто вроде оппозиции нынешним российским правящим кругам. На самом же деле, для Путина они настолько ценны в контексте подогревания общественной враждебности к российскому либерализму, что, если бы они не существовали, Путин мог бы поддаться искушению изобрести их.

Два аспекта их подхода особенно примечательны. Первый - это глубоко нелиберальный, даже маккартистский метод, с помощью которого Пионтковский пытается дисквалифицировать взгляды, с которыми он не согласен, предполагая, что они мотивированы исключительно личными финансовыми интересами, а не убеждениями. В каком свете, спрашивается, это демонстрирует всех тех российских либералов и американские исследовательские центры, которые в прошлом брали деньги у Михаила Ходорковского и других российских олигархов? В каком свете это демонстрирует тех американских чиновников, которые связаны с ведущими частными компаниями США, часть которых так замечательно нажилась на грабеже России в 1990-х годах? В каком свете, наконец, это демонстрирует россиян, вроде двух из обсуждаемых авторов, которые получают зарплату от американских исследовательских центров? Собственно, я на самом деле думаю, что большинство действуют под влиянием честных убеждений, но, тем не менее, им бы очень помогло, если бы они вспомнили старую пословицу о рубке сука, на котором они сидят.

Другой аспект - это интеллектуальный фокус, заключающийся в том, что Шевцова, Гудков и другие полагают - не доказывая и не подкрепляя это предположение - что желание простых россиян большей демократии и торжества закона тождественно как принципиальной враждебности к нынешнему российскому правительству, так и уступчивости внешнеполитическим целям США в Грузии и других странах. Согласно всем опросам, которые я видел, то, что большинство россиян хочет видеть больше определённых элементов демократии в России, полностью верно, включая, как упоминают авторы, торжество закона и более свободные СМИ.

Но, согласно тем же самым опросам, это определённо не означает согласия на \"демократию\", которая практиковалась при администрации Ельцина, и которую восхваляют некоторые авторы. Кстати, Георгий Сатаров был одним из высших чиновников в политической машине Ельцина и несет прямую ответственность за некоторые недемократичные действия той администрации. Также, согласно тем же самым опросам, совершенно ясно, что независимо от их мнений по поводу российской внутренней политики, подавляющее большинство россиян поддерживает основной внешнеполитический курс нынешнего правительства и противятся курсу США по отношении к России. Это означает не то, что любое политическое решение Америки было неправильным, а Россия права по всем пунктам, а то, что люди, слепо поддерживающие курс США по продвижению демократии творят несправедливость по отношению к той самой либерализации, к которой они стремятся.

Также они сильно вредят интересам США. Военное перенапряжение, созданное Ираком и Афганистаном, ныне дополнилось колоссальной нагрузкой на ресурсы США, созданной нынешним экономическим спадом. В этих обстоятельствах, как поняла администрация Обамы, США необходимо, прежде всего, распознать свои действительно важные международные интересы и расставить приоритеты в их пользу, снизить враждебность других государств к Америке, где это возможно без сдачи важных интересов и ценностей США, и заручиться помощью других государств, включая Россию, в решении действительно важных вопросов, вроде ядерной программы Ирана и долговременного будущего Афганистана.

Действительно ли эти российские авторы полагают, что служба интересам и ценностям США состоит в чтении нотаций о демократии, которые только гневят простых россиян? В дальнейшей демонстрации приверженности режимам вроде режиму Михаила Саакашвили в Грузии? В навязывании Украине членства в НАТО, которому противится большинство украинцев? Правда заключается в том, что, как и Ахмед Чалаби и другие \"борцы за продвижение демократии\", которые добивались помощи США, эти писатели не заботятся ни об американских, ни о российских интересах, а лишь стремятся заручиться поддержкой США в попытках получить для себя и групп, которые они представляют, власть и влияние в своих странах - причём, они даже не знают свои страны в достаточной степени, чтобы понять, что призывы о помощи к США в такой манере только уменьшают остатки популярности, которой они ещё пользуются.

С таким подходом иностранные либеральные информаторы, вроде россиян, написавших эти редакционные статьи, внесли вклад в глубокий порок западного журнализма, в свою очередь отражающий трагический порок самого человечества: А именно, крайняя сложность в сочувствии тем, чья предыстория, культура, опыт и интересы отличаются от собственных.

Ведь конечно, хорошо это или плохо, другие народы так же националистичны, как и сами американцы. Они вполне могут желать демократии - но не всегда и не обязательно, если в нагрузку к ней идёт необузданный капитализм и презумпция, что быть демократом означает пожертвовать собственными национальными интересами в угоду интересам США. В случае России, эти американские презумпции в 1990-х годах внесли свой вклад в возникновение реакции Владимира Путина.

А путинская Россия - не худшее, что мы могли бы наблюдать в широком масштабе. Если нынешняя российская система падёт, чего так страстно желают обсуждаемые авторы, мы можем быть уверены в одном: те, кто поднимутся из руин, будут не российскими либералами, вроде них.

Ни в одном из положений комиссии Харта и Хейгеля или взглядах Генри Киссинджера никто не выступает в защиту возможной российской агрессии. Вместо этого они доказывают, что компромисс в ситуации, когда Запад может позволить себе его, чтобы добиться сотрудничества с Россией в нужных нам областях, является исключительной целью чувствительной и реалистичной политики для США - а не стратегия \"пан или пропал\", которая никогда ни к чему ни приведет, и которую эти российские либералы, в любом случае, никогда не разбирают детально.

Понимание, на каких вводных основывается определённый национализм - ключ к созданию лучших результатов политики США в ряде стран мира, включая Иран и Пакистан. Это также критично для установления лучших отношений не только с нынешним российским президентом, но, что гораздо важнее, с российским народом; тем самым со временем помогая россиянам добиться более свободных СМИ и более открытых выборов, которые они желают.

Объяснением, почему и российские либералы, и многие западные аналитики склоняются к пониманию России так страшно превратно, отчасти является то, что они инстинктивно сравнивают эту страну с другими бывшими коммунистическими государствами, советскими сателлитами в Восточной Европе и прибалтийскими народами. Там были организованы выступления в поддержку экономических реформ и демократизации, которые, хотя и с изъянами, спасли их от ужасного опыта России и Украины в 1990-х годах.

Это сравнение абсолютно неверно, и неверно по той причине, которая относится к первоисточникам неудачи российских либералов в получении массовой поддержки в России. В Восточной Европе успешная демократизация, применение успешных экономических реформ, и, частично, достижение экономического роста шли в ногу, так как их поддерживали очень сильные массовые националистические движения в этих странах, которые были направлены, прежде всего, на уход этих стран с орбиты Москвы в сторону их \"истинного\" исторического места как членов Запада.

Другой аспект Восточной Европы, который невозможно перенести на Россию - и, собственно, больше никуда в мире - это движущая сила и дисциплина, данные восточноевропейцам и прибалтам честным предложением членства в ЕС и НАТО. Необходимость соответствовать процессу вступления в ЕС сильно ограничила возможности для того типа отъявленной клептократии, которая наблюдалась в России.

Сегодняшний провал в создании массовой поддержки прозападных реформ в России был ключевым фактором крайне неуверенного хода таких реформ по сравнению с центральноевропейскими странами и прибалтийскими государствами. Причиной этого является очевидный факт, что среди русских антироссийский национализм не может быть движущей силой реформ, и что, на самом деле, стремление уйти от советского прошлого имеет совершенно иное значение.

Если национализму суждено быть частью российского развития, то оно неизбежно пойдет очень разными путями и будет каким-то образом связано с восстановлением статуса России как державы (хотя, конечно, не как сверхдержавы) в мире. Тем не менее, ключевая проблема России заключается в том, что при данных геополитических амбициях как российской, так и западной мощи, такой ход развития неизбежно принесет с собой жесткое соперничество с Западом.

То, что у прозападных российских либералов, вроде Лилии Шевцовой, имеются серьёзнейшие трудности в том, чтобы посмотреть в лицо или хотя бы осознать эту дилемму, происходит из трагичной природы их ситуации. Они искренне верят не только в то, что их программа соответствует российским национальным интересам, но и в то, что реформы в России требуют насколько можно близких отношений с Западом. Это непременно означает, что России придётся пожертвовать рядом мелких интересов ради их высшей, на самом деле даже всеохватывающей, цели \"интеграции в западное сообщество\" (фактический лейтмотив её книги \"Путинская Россия\", вышедшей в 2005 году).

Однако, интеграция в западное сообщество, будь то НАТО или ЕС, не является объектом предложения, по крайней мере, в обозримом будущем. Таким образом, с точки зрения не только русских националистов, но и простых, не подверженных идеологии, россиян, преимуществ, предлагаемых взамен уступок, которые Шевцова и её союзники готовы сделать Западу в международных вопросах, как то: согласие на членство Украины и Грузии в НАТО, возвращение Абхазии и Южной Осетии в Грузию, согласие на ракетный щит США в центральной Европе и так далее - попросту недостаточно. И действительно, даже для нероссиянина есть что-то отвратительное в убеждённости Шевцовой в её опубликованных текстах согласиться с США и предать свою собственную страну по каждому вопросу, по которому они расходятся во мнениях.

Это касается не только вопросов, по которым Америка была права, например, насчет прошлого вмешательства России в президентские выборы на Украине; но также и вопросов, по которым с сильным отрывом большая часть мира поддерживала российскую позицию, как, например, аннулирование Бушем Договора об ограничении систем противоракетной обороны в 2002 году. Однако, в своей книге усилия администрации Путина сохранить договор были отнесены Шевцовой к советским \"комплексам\" и \"неврозам\".

Если отложить в сторону ощущение тошноты от этого, суть, опять же, в том, что такие сантименты со стороны этого типа либералов делают свой вклад в то, что они перестают быть избираемыми в России. И это, разумеется, не является следствием какого-то уникального русского шовинизма или ненависти к Западу. У любой американской политической группировки, которая открыто и постоянно идентифицирует себя с иностранными интересами сильнее, чем с интересами США, по-моему, будет мало шансов на хорошие результаты на выборах в Америке.

Но опять же, Шевцова и её союзники на самом деле и в грош не ставят, что простые россияне думают и чувствуют, и определённо не интересуются мелкими проблемами, вроде их доходов и уровня жизни. Радикальное падение реальной ценности государственных пенсий в 1990-е годах, вкупе с большими задержками выплат и уничтожением сбережений девальвацией, обрекло многих пожилых россиян на голод, отчаяние и раннюю смерть. Каждый надёжный опрос о популярности Путина в его первые годы показал в качестве одной из важнейших причин тот факт, что при его власти пенсии платились вовремя, а их ценность выросла. То же самое относится и к государственным окладам.

Игнорируя этот факт, Шевцова смеет писать в своей книге, что \"для интеллигенции, людей, живших в крупных городах, и политизированной части общества, 2000-й год был гораздо более тяжёлым, чем 1999-й год\". Утверждения подобного рода придают большинству российского населения - включая пожилых людей и государственных служащих крупных городов - статус несуществующих. Они подспудно утверждают, что единственная часть общества, чьи мнения и интересы должны заботить правительство, это образованные, молодые и динамичные горожане. Это повсеместный подход наглых элитистичных глобалистов. Однако, им не следует удивляться, если население не соглашается, иногда в насильственной форме.

Гарри Каспаров, которого многие западные СМИ считают политическим лицом российского либерализма, выбирает совсем иной подход. Расчёт делается на экономический коллапс России и, учитывая это, на создание союза с варварски шовинистичными неофашистскими группировками, которые бы предоставили грубых уличных бойцов, которые бы играли на экономическом недовольстве масс. Шевцовой и её коллегам следовало бы внимательно взглянуть на эту омерзительную, но глубокомысленную стратегию, и спросить себя, действительно ли они понимают ту страну и тот мир, в котором они живут.