\"Кинотавр\": утром - бум, вечером - кризис

К кинотеатру «Октябрь» на BMWx5 подъезжает вальяжный менеджер. Коллега подбегает к нему, интересуясь, как он «ошоколадился»? «Все просто, — отвечает миллионер. — Посоветовал инвесторам не вкладывать деньги в кино». Этот анекдот киновед и продюсер Лев Карахан рассказал на круглом столе под названием «Как мы готовили кризис».

Впрочем, каких бы проблем ни касались дискуссии на «Кинотавре» — тема кризиса неслышной змеей вползала в разговоры продюсеров, прокатчиков, режиссеров и даже актеров. Леденящие душу слухи роились: что-то судьбоносное в ближайшее время решат наверху? Кого поименно будут финансировать? Кто эти студии-мейджоры, которым государство отдаст 100 миллионов? Не окончательно ли уснуло кинопроизводство на телевидении? А если дадут деньги, что велят снимать?

Странно, что кризиса не ждали. По мнению ведущего круглого стола Даниила Дондурея, почва его была вполне подготовлена и удобрена. С нашей любимой забавой кричать о самом-самом наш кризис сегодня тоже объявляют самым беспощадным, как русский бунт (забывая о веселом умирании киноиндустрии в 1990-х). А ведь еще утром точно так же кричали о буме «поднимающегося с колен» российского кинематографа.

У нас всегда так: утром — бум, вечером — кризис. А все потому, что в современном киносообществе вопросы о реальной ситуации в киноиндустрии ставятся чрезвычайно редко. Широко обсуждаются — еще реже. «Два съезда прошло в этом году, — говорит Дондурей, — и ни слова про кино, все про воровство».

Не стоит тему кризиса сжимать до кинопроизводства. А что у нас, простите за нехудожественное слово, с потреблением? Оказывается, тут никакого коллапса нет. 10,8 млрд рублей заплатили за билеты в кинотеатрах в нынешнем году. (Если и были потери, то всего 5 процентов.) Проблема в другом: в 2008-м снято 86 отечественных картин, на 9 из них пришлось 90 процентов сборов.

Есть еще одна проблема. Наше кино по-прежнему ведет изоляционистский образ жизни. Копродукции практически не существует. Оттого и снятым фильмам путь на Запад если не заказан, то сильно осложнен.

Главным трендом сегодня становится развлечение. В пандан к нему осмысливается идея патриотического кино. Так что бешеным спросом по-прежнему будет пользоваться Павел Воля в многочисленных реинкарнациях, множащаяся в сиквелах «Любовь-морковь». Содержательной же альтернативой к ним будет предложен «Адмирал Ушаков» (Кутузов, Петр Первый, Грозный).

А что происходит с аудиторией — инфантильной, нетребовательной, в отсутствие мейнстрима сократившейся до опасных масштабов? ТВ по-прежнему остается нашим всем (россияне более трех часов ежедневно проводят у телевизоров). Для арт-кино аудитории практически нет.

Оттого исчезают резоны у прокатчиков ставить в репертуар арт-хаус. И если не привлечь в кинотеатры людей старше 25 лет, процесс деградации киноотрасли необратим. Думаю, сегодня, и «Калина красная», и «Чучело», и даже «Москва слезам не верит» не собрали бы многомиллионную аудиторию. И уж точно не стали бы «злобой дня» для страны.

У нас мелкие студии, судя по всему, будут съедаться крупными мейджорами (сегодня существует около 180 небольших компаний). А диалог с властью, — у которой деньги — будут вести «акулы», решая, что снимать.

До сих пор не создан механизм экспертизы. Кто укажет: стоит ли на этот фильм, этому режиссеру, этому продюсеру давать деньги? И сколько? Этим могли бы заняться гильдии, но их сегодня пытаются лишить самостоятельности.

Александр Роднянский полагает, что укрупнение студий и есть один из способов выживания. Сегодня будущее компании нельзя прогнозировать: оно зависит от успеха фильмов в прокате. Для жизнеобеспечения необходимо сразу несколько разнонаправленных проектов: большая картина, среднебюджетная драма, комедия.

Роднянского поддерживает Павел Лунгин, он охотно пойдет снимать кино у мейджора, на которого перевесит груз ответственности за бюджет. Их оппоненты убедительно доказывали, что студии-мейджоры, разумно регулирующие отношения с властью, выживут лишь в условиях свободного рынка. Где он, тот цивилизованный рынок? И где она, свобода?

Но краеугольной проблемой российской киноиндустрии является само кинематографическое сообщество. Раздробленное, пропитанное настороженной боязнью любых «верхов», неспособное ради общих целей объединяться. Готовое к манипулированию. Профессионально и морально слабое. Как не согласиться с Дондуреем, заявившим, что у государства в лице киносообщества нет партнера, который мог бы влиять на разработку стратегии развития национального кино. Большинство кинематографистов сегодня воспринимает кризис как дождь, бурю. Вот подпрыгнет нефть до «справедливых» $80 за баррель, и все снова будет, как в фильмах Астрахана, — «хо-ро-шо».

Но так, как было, уже не будет. Ни дождя инвестиций, ни господдержки десятков никому не нужных проектов. Сегодня в среде продюсеров повышена температура конкурентности, что свидетельствует о нездоровье отрасли. Каждый за себя. Каждый надеется пересидеть, договориться, пробиться к кому надо. А если все устаканится — то лучше без меня.

Отсюда и катят тучи возрождения не рыночной — квазисоветской модели существования кинематографа с его идеологической заточенностью на особо ценностные нацпроекты. Что при этом будет делать уже привыкшая к развлекательному бренду молодежь? Снова повалит на американские фильмы.