Почему Россия спасает Opel, а не свою экономику?

В берлинском фан-клубе Opel праздник. «Нам, поклонникам марки, совершенно все равно, кто спас компанию - КГБ, ФБР или зеленые человечки», - член клуба Зигмунд Колбрих совершенно не возражает против того, что Сбербанк вместе с канадской компанией Magna купил контрольный пакет акций автоконцерна. «Надеемся, что русские обеспечат сохранность рабочих мест в Германии. Пока нет повода волноваться», - добавляет представитель крупнейшего немецкого профсоюза IG Metall Марк Шлетте. Новые собственники уже пообещали свести к минимуму увольнения на заводах Opel в Германии. Есть повод радоваться.
Начало положено - Opel взят. Автозавод ГАЗ уже обещает организовать производство популярных немецких машин в своих простаивающих цехах. Источники Newsweek в правительстве говорят, что готовится еще несколько сделок по покупке зарубежных активов. Еще недавно, три-четыре месяца назад, в Кремле и правительстве царили пессимизм и уныние. Теперь настроение поменялось. Чиновники поверили, чкризис действительно дает России шанс: деньги пока есть, а на Западе полно дешевых компаний.

Деньги, ГАЗ и Путин

В середине мая, когда исход борьбы за Opel был еще неясен, председатель правления Сбербанка Герман Греф объяснял, что его «интерес к этой сделке объясняется интересом Российской Федерации». Коммунисты в Думе уже успели возмутиться: не на деньги ли пенсионеров Сбербанк собирается вложить около €300 млн в реструктуризацию попавшего под кризис автоконцерна?

Близкий к Сбербанку источник тоже говорит, что с точки зрения бизнеса стоило покупать в Германии банк, а не автоконцерн. «В стратегии банка таких сделок не предусмотрено. Если появился лишний кеш, надо использовать его на другие цели», - указывает собеседник Newsweek. Греф, похоже, понимает, что его банк занялся не своим делом - в кулуарах Петербургского экономического форума он заявил, что принадлежащий Сбербанку пакет Opel будет продан.

Ни у кого нет сомнений, что Сбербанк просто выступил агентом правительства. Судьбу Opel в телефонных переговорах Барак Обама обсуждал с Ангелой Меркель, а та - с Владимиром Путиным. Окончательные параметры сделки были представлены российскому премьеру три недели назад, рассказывает чиновник, знакомый с ходом переговоров. К нему приехали Греф и глава Минпрома Виктор Христенко и получили добро. Документы о покупке ходили по министерствам с секретными грифами.

Практическую задачу Путин сформулировал просто: покупка должна подтолкнуть российский автопром. У Оpel современные технологии, у России - заводы. Но это только выглядит гладко. Неслучайно ГАЗ стал всего лишь индустриальным партнером Сбербанка и Magna и не участвует в сделке деньгами - их просто нет. Заводу Олега Дерипаски сейчас не до новых проектов - отбиться бы от судебных исков кредиторов.

Планы огромные, но у того же ГАЗа уже есть неудачный опыт импорта западных технологий: переделанная из Chrysler, но так и не приглянувшаяся покупателям VolgaSiber. Это после войны все было просто. В 1945 году линии одного из опелевских заводов были перевезены в СССР в счет репараций - на них потом производили «Москвич-400». Сейчас, чтобы импортировать технологию, нужно переводить на немецкий все производство, начиная с туалетов и курилок.

Но кроме практических задач есть задачи глобальные. Покупка Opel может стать переходом к новому этапу зарубежной экспансии российского бизнеса. Именно эту мысль выразил Путин, поздравляя со сделкой руководителей Сбербанка и Magna. Экономический кризис создает условия для того, чтобы по-новому вести бизнес с Западом, по крайней мере с Европой, говорил Путин. В Кремле и правительстве верят, что дно пройдено, и меняют тактику. Кризис - шикарное время для покупок, хорошие активы можно приобрести недорого, объясняет правительственный чиновник.

Асимметричный ответ

Еще недавно правительству было не до экспансии. Приходилось думать совсем о другом - как сохранить стратегические активы от жадных западных кредиторов. $50 млрд из золотовалютных резервов выделили Внешэкономбанку на рефинансирование внешних займов российских компаний. Это было только начало. В Кремле и Белом доме один за другим придумывали способы поддержать тонущую экономику: госгарантии предприятиям, долгосрочные кредиты банкам. На все это нужны деньги.

Но весной жизнь стала налаживаться - вместе с нефтью пополз вверх российский фондовый рынок и резервы ЦБ. Из глухой обороны правительство перешло в наступление. Все не так плохо, Россия из богатой страны просто превратилась в состоятельную, шутят в Белом доме. Значит, можно воспользоваться ситуацией. «Если бы не кризис, Opel бы нам только снился», - говорит замдиректора Межведомственного аналитического центра Юрий Симачев. Сделка - серьезный имиджевый ход, говорит источник Newsweek в правительстве. Он подтверждает: готовится еще несколько крупных покупок.

Сделка с Opel показала, кого будут отправлять за покупками. Если и будут покупать, то осторожно, говорит помощник президента Аркадий Дворкович.

Все-таки денег немного. Источник в Минпроме утверждает, что если и будет госзаказ на экспансию, то только для госкомпаний и госкорпораций. А государство поможет им политической поддержкой и, возможно, гарантиями по кредитам. Так что круг подозреваемых сужается до монополистов уровня «Газпрома» или РЖД, а также тройки госбанков - Сбербанка, ВТБ, ВЭБ. Из госкорпораций разве что «Росатом» способен приобретать зарубежные активы. «Ростехнологии», например, сами в бедственном положении.

Куда пойдут русские деньги, зависит от того, что больше всего подешевело из-за кризиса. Во всем мире страдают отрасли, поднявшиеся на потребительском буме - банки, автопром, авиаперевозчики. Например, не успели еще продать Opel, а в Швеции уже выставлен на продажу Saab - еще один кусок наследства GM.

Источники Newsweek не исключают, что одно из ближайших приобретений будет сделано в фармацевтике. Там сейчас есть чем поживиться. В Германии продается немецкая фарм-компания Ratiopharm GmbH. Ее основателя, миллиардера Адольфа Меркле, долги довели до самоубийства, и теперь семья распродает активы, чтобы расплатиться с кредиторами. С той же целью ищет покупателя владелец Actavis Group исландец Бьорголфур Тор Бьорголфссон. Любопытно, что продажная цена компании уже упала с €6 млрд до €4 млрд, но желающих пока нет.

На нефтяные и газораспределительные компании в Европе из Москвы всегда смотрели с большим вниманием, а теперь - тем более: они подешевели в разы. Проблема в том, что их не так просто купить. Когда в конце марта «Сургутнефтегаз» за €1,4 млрд купил 21,2% акций венгерской нефтяной компании MOL, дело закончилось скандалом. Венгры решили, что Москва преследует политические интересы, и отказались признавать сделку. Теперь стороны разбираются в суде. Именно из-за таких историй захлебнулась предыдущая волна российской бизнес-экспансии.

Подозрительные продавцы

В благополучном 2007 году из развивающихся стран больше России инвестировал только Гонконг. Нефтяники и металлурги стали покупать все подряд: от футбольных клубов и газет до заправок, стройкомпаний и пакетов акций автомобильных и авиационных концернов. Суммы сделок стали очень крупными и по мировым стандартам. В 2007 году объем сделки по слиянию «Русала», СУАЛа и активов швейцарского Glencore превысил $10 млрд, а покупка канадской металлургической компании LionOre обошлась «Норильскому никелю» в $6,4 млрд.

Но чем чаще покупатели из России заявляли о своем желании приобрести долю в каком-нибудь современном бизнесе, тем чаще им отказывали. Особенно во время второго путинского срока, когда на покупку российскими компаниями активов на Западе стали смотреть как на политический проект. Когда в 2006 году «Газпром» попытался приобрести крупнейшую газораспределительную компанию Великобритании Centrica, правительство ее величества провело через парламент заблокировавший сделку специальный закон. Это было как раз после первой газовой войны с Украиной.

Частные компании тоже не пользуются доверием. Стоило в конце прошлого года появиться информации о том, что ЛУКОЙЛ - по российским меркам хорошо интегрированная в мировой рынок компания - может купить испанскую Repsol, как правительство в Мадриде стало обсуждать способы защиты от очередной руки Москвы. Испанские же газеты упорно называли ЛУКОЙЛ госкомпанией.

Почти комичными стали выглядеть попытки «Аэрофлота» купить хоть какую-нибудь европейскую авиакомпанию и получить право совершать рейсы по внутренним правилам ЕС. В 2007 году «Аэрофлот» попытался купить итальянскую Alitalia, однако вскоре вышел из конкурса, испугавшись связывать себя огромными долгами компании (около €1,5 млрд). Летом 2008 года «Аэрофлот» потерпел сразу два поражения. Сначала не удалось купить сербскую JAT, а затем проникнуть в Австрию, которая продавала 42,75% Austrian Airlines. Основным претендентом считалась Lufthansa - ей акции в итоге и достались. «Аэрофлот» на полпути под благовидным предлогом сошел с дистанции.

Ну а в Чехию в этом году тот же «Аэрофлот» не пустили по чисто политической статье. В марте авиакомпания подала заявку на покупку национального перевозчика Czech Airlines, однако через месяц чешские спецслужбы сочли, что сделка угрожает безопасности Чехии. Цены на активы падают, но купить их все так же сложно, если не становится сложнее. В Чехии, Венгрии и Испании российским инвесторам отказали уже в разгар кризиса.

Да и деньги есть не только в России. В Китае или нефтяных королевствах их еще больше. Зимой, когда дела в России шли совсем плохо, китайцы всерьез претендовали на роль крупных покупателей российских активов. Прошел не один раунд переговоров, но ни о каких громких сделках так и не было объявлено. Правительство решило не связываться: «Их мотивы не до конца понятны», - объяснял тогда высокопоставленный правительственный чиновник. У российского бизнеса за границей те же трудности.