Религиозен еще не значит морален

В своей колонке от 18 мая Денис Драгунский сформулировал целый ряд спорных и неоднозначных тезисов, которые лично ему, правда, кажутся «банальными». Среди них помимо прочих также и утверждения о том, что «мораль невозможна без веры» (имеется в виду религиозная вера). На колонку отреагировал Виталий Куренной, указавший на ложность и необоснованность этого тезиса, а также на его дурные социальные последствия. Денис Драгунский написал ответ на эту критику, в котором предложил новое, развёрнутое пояснение и обоснование своей позиции.

Поскольку я не согласен и с новыми, более пространными аргументами Драгунского, позволю себе вступить в эту дискуссию. С тем чтобы в первую очередь указать на те уловки в аргументации (софизмы), которые использует Денис Драгунский, а также, насколько я могу судить, и многие другие его единомышленники. Я считаю утверждение о том, что мораль невозможна без веры, ложным, а всю аргументацию Драгунского в поддержку этого тезиса - построенной на софизмах. Для начала, однако, следует сказать несколько слов о природе доказательства, поскольку, как видно из текстов Драгунского, данный вопрос также требует прояснения.

Природа доказательства

Со времён Аристотеля и по сей день доказательством считается установление отношения необходимого логического следования между тезисом и основаниями. Чтобы доказать некоторое суждение, надо вывести его из других суждений, истинность которых принимается всеми участниками дискуссии (или является самоочевидной). При этом замечу, что логическое следование - это чётко определяемое и объективное отношение, никак не связанное с нашими психологическими переживаниями.

Драгунский же, ссылаясь при этом на профессора Успенского, определяет доказательство как «рассуждение, которое убеждает нас настолько, что с его помощью мы готовы убеждать других». Такое определение доказательства является неверным или как минимум неясным и неполным. Порождать в нас психологическое чувство убеждённости в силу самых разных причин могут и вовсе бездоказательные рассуждения. Так, рассуждения основателя якобы православной секты Петра Кузнецова о том, что в мае 2008 года наступит конец света, полностью соответствовали этому определению доказательства: они были достаточно убедительными для того, чтобы у Кузнецова появились последователи, которые замуровали себя в землянке и начали убеждать в неизбежности скорого апокалипсиса прибывших в село Погановка милиционеров и журналистов. Однако я полагаю, что вряд ли профессор Успенский стал бы называть подобные рассуждения доказательством.

Основным свойством доказательного аргумента оказывается не порождаемое им чувство убеждённости, а выявленное в нём отношение логического следования между истинными посылками и заключением. Но, похоже, именно такое объективное отношение и отсутствует в рассуждениях Дениса Драгунского о том, что мораль невозможна без веры. В обоснование своей позиции он предлагает три «доказательства», или «рассуждения»: историческое, психологическое и логическое. Рассмотрим их по порядку.

Историческое рассуждение

Проблема исторического обоснования существования необходимой связи между моралью и религиозной верой выражается, например, в ложности таких утверждений Драгунского, как: «нет другой истории морали, кроме религиозной», «нет приятной картинки общества, где восторжествовала нерелигиозная мораль». Если опровержением этих высказываний может быть пример общества с высокой нравственностью, где религия не навязывала норм морали, то его нетрудно подыскать - это древние греки. Их религия, в отличие, скажем, от христианства, не занималась нравственными предписаниями, их боги зачастую вели себя крайне аморально, а греки прекрасно понимали аморальный характер некоторых деяний своих богов. Конечно, можно сказать, что древнегреческое общество не было идеальным, хотя бы потому, что в нём было рабство. Но рабство (крепостничество) существовало и в православной России, и в такой крайне религиозной стране, как Соединённые Штаты Америки.

Но, допустим, у нас нет указанного исторического примера, выступающего здесь в качестве опровержения, и мораль всегда транслировалась через религию. Из этого всё равно не следует, что мораль невозможна без религиозной веры. То, что на улице всегда становится светло, когда восходит солнце, не означает, что светло не может стать в силу других причин (например, уличного освещения). Если где-то исторически сложилось узнавать о том, что воровать плохо потому, что «Господь не велит», то это не означает, что эту моральную норму нельзя узнать и усвоить иным образом. В теории аргументации подобные «исторические рассуждения» называются аргументами ad hominem и считаются ошибочными или нелояльными.

Наконец, сам аргумент о том, что моральные нормы были даны нам богом, имеет привкус противоречивости, на который указал ещё Платон в диалоге «Евтифрон». Заключается эта противоречивость в том, что ссылка на божественное установление моральных норм либо релятивизирует мораль, либо делает её независимой от бога (и, соответственно, религиозной веры). Если, скажем, убийство стало злом только после того, как его таковым посчитал бог, то, значит, такой выбор бога был совершенно произвольным, если же убийство было злом до этого, то, значит, убийство есть зло в любом случае, независимо от того, назвал его бог так или как-то иначе.

Разновидность данного аргумента использовал в своём критическом отзыве Куренной, но его почему-то совершенно игнорирует Драгунский.

Психологическое рассуждение

Проблема психологического обоснования, предлагаемого Драгунским, заключается в том, что оно опирается на, мягко говоря, не вполне очевидные посылки типа: «Мораль устанавливается отцом, который развязывает связь ребёнка с матерью и определяет дистанцию в семейных отношениях». Если речь идёт об установлении морали неким «божественным трансцендентным отцом», то это, боюсь, возвращает нас к предыдущей проблеме исторического объяснения. Если же речь идёт о неких особенностях психики человеческого рода, то тогда, пожалуй, правильно будет признать, что подобные описания являются лишь метафорическими, и в этом отношении они ничем не лучше и не предпочтительнее каких-либо других альтернативных метафор.

Логическое рассуждение

Проблема предлагаемого Денисом Драгунским логического рассуждения заключается в том, что оно, похоже, вообще таковым не является, ибо содержит ошибки, нередко считающиеся школьными.

Так, Куренной указывает, что из суждения «Мораль невозможна без веры» с необходимостью следует утверждение, что неверующий человек аморален. На это Драгунский отвечает: «Мне странны силлогизмы, которые приводит мой оппонент. Если нет морали без веры, то это не означает, что всякий неверующий злодей, а всякий верующий - праведник». Вообще-то указанное Куренным следствие - это следствие закона контрапозиции, которому при желании можно придать вид силлогизма. И если вы говорите, что мораль невозможна без веры, то из этого - хотите вы того или нет, считаете ли вы это странным или нет - с необходимостью следует, что всякий неверующий аморален. Если же вы не согласны с последним тезисом, то потрудитесь отказаться от своего исходного суждения, а не защищать его сомнительной иронией насчёт «странности» силлогизмов.

А также прибегая к уловке подмены тезиса оппонента. Ведь необходимое следование суждения «Неверующий человек аморален» из суждения «Мораль невозможна без веры», вопреки процитированному утверждению Драгунского, вовсе не обязывает к принятию утверждения «Всякий верующий праведник». Проводя подобное умозаключение, Драгунский или совершает элементарную ошибку в правилах преобразования суждений (на которых здесь не место останавливаться в силу их технического характера), или намеренно совершает подмену тезиса оппонента.

Необходимо также заметить, что патриарх Кирилл, по крайней мере в ключевых тезисах своего обращения (которое Драгунский цитирует по ИТАР-ТАСС), оказывается куда более аккуратным как в логическом, так и в содержательном плане. Он говорит: «Если мы со Христом, то мы на стороне добра». Здесь мы имеем суждение: «Верующий человек морален», которое значительно отличается от суждения Драгунского «Мораль невозможна без веры» (то есть «Моральный человек - верующий»). Из утверждения патриарха следует лишь суждение «Злой человек не является верующим». Возражать против такого умозаключения лично у меня нет никакого желания.

Логика и публичная дискуссия

В своих рассуждениях я, как это, надеюсь, видно, пытаюсь опираться на логику и теорию аргументации. Однако по этому поводу Денис Драгунский пишет: «Мало что так искалечило мозги человечеству, как Аристотелева силлогистика, вернее, чрезмерное расширение сферы её применения». Лично я не до конца понимаю, о чём именно здесь идёт речь, ибо не знаю, на что ещё можно опираться в публичной дискуссии для того, чтобы сделать аргумент доказательным и понятным. Более того, я не знаю ни одного человека, чьё мышление пострадало оттого, что было строгим и согласовывалось с законами логики.

Однако как бы Денис Драгунский ни относился к логике и теории аргументации, думаю, что это не должно освобождать его от того, чтобы нести в публичной дискуссии ответственность за содержание своих текстов. А в том виде, в котором он это содержание излагает, оно является или недостаточно обоснованным, или ложным.

Пример аргумента Дениса Драгунского я считаю показательным также в том смысле, что сегодня многие популяризаторы религиозной веры всё чаще используют нелояльные приёмы аргументации, чтобы придать своим ложным или необоснованным убеждениям видимость доказательности. Безобидная и, вполне возможно, верная идея, что религиозная вера способна привести человека к добру (материальная импликация по форме «если веруешь, то становишься моральным»), представляется в виде импликации «если морален, то веруешь» или вообще в виде эквивалентности («религиозная вера и мораль равнозначны»). Два последних суждения не следуют из первого и помимо прочего, как показал Куренной, могут иметь весьма неоднозначные и даже опасные социальные последствия. Таким образом, отвечая на обвинения Драгунского в адрес логики, следует добавить, что игнорирование всяких правил аргументации может привести к куда более тяжким последствиям, чем упомянутая им мифическая опасность силлогизма для «мозгов человечества».