Зачем нас пугают \"Мясом\" и \"Плесенью\"

Документальные ужастики - относительно новый вектор развития ТВ. Чем меньше на экране реальной жизни, тем больше сочинений, авторы которых с садистским азартом кошмарят народ. Знаком и символом направления стала «Плесень». Мало того что эта «документалка» опутала мерзкой субстанцией зрителя по самые гланды, так она еще претендовала на художественность посредством скрещения передовых компьютерных технологий со сценическим размахом уездного драмтеатра. Две премьеры недели - «Мясо» и «Жизнь после нас» - хоть формально и принадлежат к данному перспективному направлению, но сделаны изощреннее.

От анонсов спецпроекта «Мясо. История всероссийского обмана» волосы вставали дыбом. Тревожная музыка, нарастающий катастрофизм закадрового голоса вкупе с логотипом НТВ обещали зрелище, достойное Хичкока. Но все обошлось. Журналист Алексей Егоров в течение полугода исследовал тайны мясной промышленности, и перед ним открылась бездна всероссийского обмана. Наш словарь обогатился словами «камедь», «каррагинан», «комплексная рассольная система». Это все то, чем для увеличения объема шприцуют любой мясной продукт.

Если кто надеется спастись курами - оставь надежду. Синюю птицу не только омывают хлором, кормят антибиотиками, но еще и реанимируют угарным газом.

Отдельная песня - колбаса, пельмени и прочие соевые карбонаты. В студии (Егоров собрал специалистов, которым и продемонстрировал результаты своих изысканий) разгорелась дискуссия о хвостиках и половых органах милых животных в составе колбасных изделий. Одним словом, никогда не видать нам лучшее, оно же натуральное, мясо из кастрированных самцов...

Если в «Плесени» нахрапистая стилистика трэша обращена к тому низкому, агрессивному, примитивному, что дремлет в человеке, не до конца облагороженном цивилизацией, то в «Мясе» подходы другие.

Егоров преследует благородные просветительские цели: мол, смотрите, господа, что покупаете.

Правда, смотреть сложно. Непримиримая борьба между ГОСТом (госстандарт) и ТУ (технические условия) допускает весьма вольные трактовки предмета. Даже продукт, в котором нет ни капли мяса, может называться колбасой. Сей тонкий филологический спор разрешил главный санитарный врач Онищенко. Результаты егоровских исследований он назвал эффектными, но юридически ничтожными.

От юридически правильной, но не мясной колбасы можно отказаться. А вот ситуация, изложенная в американском фэнтези «Жизнь после нас», от потребителя совсем не зависит.

Авторы фильма деловито рассуждают о том, что произойдет хоть через год, хоть через 10 тыс. лет после того, как на земле не останется людей. Они не анализируют причины исчезновения человечества как вида, а просто живописно рисуют картины грядущего апокалипсиса: города захватывают дикие животные, тараканы, голуби. Не дремлют и наши старые знакомые - споры плесени. Рушатся бетонные конструкции, улицы проваливаются под землю, кошки летают, как белки, - страшно, аж жуть.

В акции НТВ можно уловить хотя бы намек на здравый смысл. Труднее понять, с какой целью Первый канал ставит в субботний прайм-тайм наспех состряпанный и наспех переведенный фильм. Странен и сам жанр документальной фантастики, в котором нет документа, а фантастика базируется на знаниях, не выходящих за рамки очень средней школы. Соседство в эфире двух блокбастеров наводит лишь на одну продуктивную мысль: чем меньше будет «Мяса», тем позже наступит «Жизнь после нас».